Поздравив дочь с бокалом в руке, она преподнесла ей небольшой футляр от Артура. Выбирала подарок, конечно, сама Джин, как все другие подарки, даже и те, что предназначались его собственным детям. Внутри лежал красивый золотой браслет, который Тана надела себе на запястье с выражением сдержанной радости.
– Очень мило с его стороны, – сказала она без особого, впрочем, воодушевления, и обе они знали почему. Тана не стала вдаваться в дискуссии на эту тему, не желая огорчать Джин.
А к концу недели Тана проиграла ей решающую битву: у нее не хватило терпения слушать непрестанные материнские причитания, и она согласилась пойти на вечеринку к Билли Дарнингу.
– Но это в последний раз, мам. Договорились?
– В кого ты такая упрямая, Тана? Ведь тебе оказали любезность.
– Но почему? – Глаза девушки полыхнули зеленым огнем, и язык повернулся раньше, чем она успела сдержать себя. – Потому что я – дочь наемной служащей? Всемогущий Дарнинг снизошел до меня! Это все равно что пригласить горничную.
Глаза Джин наполнились слезами, а Тана удалилась к себе в комнату, проклиная свою несдержанность. Но она больше не могла видеть, как пресмыкается ее мать перед Дарнингами – не только перед Артуром, но и перед Энн, и перед Билли. Ей было нестерпимо, что каждое их слово или жест воспринимаются матерью как неслыханная милость, за которую надо униженно благодарить. Тана хорошо знала, что представляют собой вечеринки, устраиваемые Билли: реки вина, парочки в темных углах, приставания пьяных нахалов. Она ненавидела такие вечеринки, и эта не была исключением.
Один из друзей Таны, живущих неподалеку, привез ее в Гринвич в красном «корвете», который взял у отца. Всю дорогу они проделали со скоростью восемьдесят миль в час: парень хотел произвести на нее впечатление, в чем, однако, не преуспел: Тана приехала на вечеринку в том же скверном настроении, в каком выехала из дома. На ней было белое шелковое платье и белые туфли без каблуков. Ее длинные стройные ноги смотрелись очень грациозно, когда она выбиралась из низко сидящей кабины автомобиля. Перекинув на спину золотистые пряди волос, она огляделась вокруг, заведомо не надеясь встретить знакомое лицо. Особенно ненавистны были ей эти вечера, когда Тана была маленькой и дети Артура открыто ее игнорировали. Теперь было проще. К ней направились трое молодых людей в полосатых хлопчатобумажных пиджаках, наперебой предлагая принести джин с тоником или что-нибудь другое по ее выбору. Она отвечала отказом и скоро смешалась с толпой гостей, потеряв из виду привезшего ее молодого человека. С полчаса она бродила по саду, кляня себя за то, что поддалась на уговоры. Развязные хохочущие девицы, собравшись компаниями, лихо поглощали пиво или джин с тоником, на них глазели молодые люди. Немного погодя заиграла музыка, и образовались пары танцующих. Еще через полчаса огни притушили, и разгоряченные алкоголем и танцами тела начали самозабвенно приникать друг к другу. Несколько пар, как успела заметить Тана, потихоньку ретировались. Только теперь она заметила наконец Билли Дарнинга, который, когда они подъехали, и не подумал их встретить. Он подошел к ней и окинул ее холодным, оценивающим взглядом. Раньше они встречались довольно часто, и каждый раз он оглядывал Тану заново, будто приценяясь. Это всегда сердило ее, как рассердило и теперь.
– Привет, Билли!
– Здравствуй. Черт знает, какая ты стала длинная!
Такое приветствие ее не вдохновило, к тому же в нем не было смысла: он в любом случае был значительно выше ее. Но тут она заметила, что он уставился на ее высокий бюст, и ей захотелось ударить его. Она стиснула зубы и решила продемонстрировать хорошие манеры, хотя бы ради матери.
– Спасибо тебе за приглашение, – сказала она, хотя глаза ее говорили другое.
– Мы всегда приглашаем как можно больше девчонок.
«Точно скот, – подумала Тана. – Столько-то голов, столько-то ног, титек, ягодиц…» – Благодарю за откровенность.
Он засмеялся и передернул плечами.
– Пойдем погуляем?
Она хотела отказаться, но потом подумала: «А почему бы и нет?» Он был старше ее на два года, но держался всегда так, что его можно было принять за десятилетнего ребенка, если, конечно, забыть, что он уже десять лет как пьет. Он схватил ее за руку и повел сквозь толпу незнакомых ей людей в ухоженный сад, в дальнем конце которого находился крытый бассейн, где расположились его друзья. Накануне они уже успели сжечь стол и два кресла, и Билли просил приятелей умерить свой пыл, если они не хотят иметь дело с его отцом. Однако Артур, будучи не в состоянии выносить присутствие сына, предусмотрительно уехал на эту неделю в загородный клуб.
– Ты должна посмотреть, что мы там натворили, – Билли усмехнулся и махнул рукой в сторону бассейна, а Тана ощутила чувство досады при мысли о том, что восстанавливать эти разрушения придется ее матери. Она будет должна привести все в порядок и сверх того – успокоить Артура, когда он увидит этот вандализм.
– Почему бы вам не попытаться вести себя как люди, а не как животные? – Она взглянула на него с кроткой улыбкой, и он на секунду смешался.
Внезапно что-то злобное и сердитое промелькнуло в его устремленных на нее глазах.
– Очень даже глупо так говорить! Впрочем, мне помнится, ты всегда была круглой дурой, скажешь нет? Если бы мой предок не платил за твое обучение в частной нью-йоркской школе, ты, скорее всего, ошивалась бы сейчас в каком-нибудь бардаке на Западной стороне, ублажая тамошних учителей.
От изумления Тана лишилась дара речи и какое-то время смотрела на него, не произнося ни слова. Потом она повернулась и пошла прочь, слыша у себя за спиной его язвительный смех. «Что за мерзкий тип этот Билли!» – думала она, пробираясь назад к дому сквозь заметно погустевшую толпу. Большинство гостей было, как она отметила, старше ее, особенно девушки.
Немного погодя она увидела парня, который привез ее сюда. Глаза у него были красные, ширинка расстегнута, рубашка выехала из брюк. Рядом была девица, с которой они допивали уже наполовину пустую бутылку виски. Руки собутыльницы безо всякого стыда оглаживали интимные части его тела. Увидев такое, Тана с отчаянием подумала, что этот вариант возвращения домой отпадает: она ни за что не сядет в машину, если за рулем будет пьяный. Остается поезд. Можно также попытаться найти какого-нибудь трезвого попутчика, что, впрочем, маловероятно.
– Потанцуем?
