– Ты и в самом деле собираешься вставить меня в роман?
Штерн надолго задумался. Они молча шли по аллее, направляясь к дому, который так любили.
– Когда-нибудь непременно. Но не сейчас.
– Почему?
– Потому что я слишком поглощен своими чувствами. Ничего путного у меня сейчас не получится. Вполне возможно, – он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, – что я никогда уже не стану нормальным человеком.
Часы между обедом и вечером были для них священны. Влюбленные часто не знали, как распорядиться ими лучше – провести время в постели или перебраться наверх, в башню из слоновой кости, чтобы поговорить о творчестве. Дольфу казалось, что именно такую женщину он ждал всю жизнь. А Кассандра, в свою очередь, обрела в Штерне человека, в котором отчаянно нуждалась. Он без слов понимал малейшие движения ее души, ее чаяния и устремления, ее бунт против кабалы светских условностей. Дольф и Кассандра были буквально созданы друг для друга. И оба знали, что выбора у их нет.
– Хочешь чаю, дорогой?
В холле Кассандра бросила на столик шляпу и перчатки, достала из ридикюля ониксовый гребень, инкрустированный слоновой костью. Это было настоящее произведение искусства, как, впрочем, любая вещь и любая безделушка, принадлежащая Кассандре.
Кассандра с улыбкой оглянулась на Дольфа:
– Ну, что ты на меня уставился, дурачок? Я спрашиваю, хочешь чаю?
– А? Чаю? Да. То есть нет. Какое это имеет значение? – Он твердо взял ее за руку и потянул за собой. – Быстро идем наверх.
– Кажется, ты хочешь мне прочитать новую главу? – игриво спросила она, озорно улыбаясь.
– Да. Не главу, а целую книгу.
Час спустя он тихо спал рядом с ней, а Кассандра молча наблюдала за своим возлюбленным. Глаза ее были полны слез. Стараясь не шуметь, она выбралась из кровати. Миг расставания был ей ненавистен. Но ничего не поделаешь – время близилось к шести. Осторожно прикрыв за собой дверь, Кассандра скрылась в просторной ванной, отделанной белым мрамором. Десять минут спустя она вернулась в спальню уже полностью одетая. Глаза ее смотрели тоскливо и печально. Словно почувствовав устремленный на него взгляд, Дольф открыл глаза.
– Уже уходишь?
Она кивнула, и у обоих мучительно защемило сердце.
– Я тебя люблю.
– Я тоже, – пошептал он, сел на кровати и протянул к ней руки. – Увидимся завтра, милая.
Кассандра улыбнулась, поцеловала его еще раз, на пороге комнаты прикоснулась пальцами к губам и торопливо сбежала вниз по ступенькам.
Глава 2
От Шарлоттенбурга до Грюневальда ехать было ненамного дальше, чем из центра. Дорога занимала у Кассандры менее получаса. Если бы она гнала свой синий «форд» побыстрее, то вообще добралась бы за пятнадцать минут. Она уже знала этот маршрут наизусть и ехала самым коротким путем. Молодая женщина то и дело поглядывала на часы, сердце ее тревожно колотилось.
Сегодня она задержалась позже обычного, но времени оставалось еще вполне достаточно, чтобы переодеться к ужину. Кассандру изрядно раздражало то, что она так нервничает. Словно пятнадцатилетняя девчонка, боящаяся прогневить родителей.
Справа показались зеркальные воды Грюневальдского озера, «форд» уже мчался по узким, извилистым улицам Грюневальда. Щебетали птицы, на глади озера – ни морщинки. Вдоль улицы стояли величественные особняки, защищенные от нескромных взглядов высокими кирпичными стенами, зелеными изгородями, железными воротами. В этом респектабельном пригороде царила чинная, благопристойная тишина. Кассандра знала, что сейчас в каждом из домов хозяйки с помощью горничных обряжаются в вечерние платья. Ничего, скоро и она последует их примеру.
Кассандра остановила машину у ворот своего дома, хлопнула дверцей, открыла ключом тяжелый медный замок. Раздвинув створки ворот, она снова села в «форд» и поехала прямо к крыльцу. Ворота потом закроет кто-нибудь из слуг – у нее уже не остается на это времени. Под колесами автомобиля шуршал гравий. Кассандра привычным взглядом окинула дом – трехэтажное здание серого камня, выстроенное во французском стиле. Особняк венчала изящная мансарда с резной крышей. Там находились комнаты слуг. Ниже, на третьем этаже, во всех окнах горел свет. Еще ниже, на втором этаже, находились покои самой Кассандры, комнаты для гостей и две маленькие библиотеки – одна выходила окнами в сад, другая на озеро. На этом этаже почти всюду было темно – лишь в одном из окон горел свет. Зато внизу, на первом этаже, где располагались столовая, салон, большая библиотека и курительная комната (там хранились антикварные книги), сияли все лампы и канделябры. Кассандра недоуменно нахмурилась, а потом вспомнила, в чем дело, и испуганно ахнула:
– Господи, только не это!
Ее сердце заколотилось еще быстрее. Выскочив из машины, молодая женщина взбежала вверх по ступенькам парадного крыльца. Тщательно ухоженная лужайка с пышными клумбами, казалось, провожала ее неодобрительным взглядом. Как она могла забыть? Что скажет Вальмар? Она никак не могла попасть ключом в замочную скважину, а в другой руке держала шляпку и перчатки. Но тут дверь открылась сама. На пороге с непроницаемым лицом стоял Бертольд, дворецкий. Его лысый череп укоризненно мерцал в полумраке, отражая свет канделябров, горевших в салоне. Фрак и галстук Бертольда были, как всегда, белее снега, а взгляд ледяных глаз не снисходил до упрека. Дворецкий смотрел на свою хозяйку без всякого выражения. За его спиной переминалась с ноги на ногу горничная в черном форменном платье и белом кружевном фартуке.
– Добрый вечер, Бертольд.
– Добрый вечер, госпожа.
Он решительно закрыл за ней дверь, щелкнув каблуками.
Кассандра нервно заглянула в салон. Слава Богу, все вроде бы было в порядке. Она совсем забыла, что на сегодня назначен ужин на шестнадцать персон. К счастью, утром Кассандра успела отдать прислуге все необходимые распоряжения. Фрау Клеммер, как обычно, оказалась на высоте. Удовлетворенно кивнув слугам, Кассандра взбежала вверх по ступенькам, но постаралась сохранить при этом достоинство. Совсем не так они с Дольфом мчались наверх, в спальню – скакали через две ступеньки, соревнуясь, кто раньше добежит до постели… Кассандра улыбнулась от этого воспоминания, но тут же согнала улыбку с лица.
На площадке второго этажа она остановилась. Холл был выдержан в серых тонах – серые ковры, жемчужный шелк на стенах, бархатные драпировки того же оттенка. Из мебели здесь имелись два великолепных сундука а-ля Людовик XV, с мраморными крышками и наборными стенками; на стенах висели старинные канделябры с лампочками в виде маленьких факелов. Между светильниками расположились небольшие офорты работы Рембрандта – они передавались в семье из поколения в поколение. Направо и налево вели двери, но лишь из-под одной из них пробивалась полоска света. Кассандра задержалась на миг возле этой двери, но тут же проследовала дальше, к своей комнате. В этот момент дверь, из-под которой выбивался свет, распахнулась, и в холле стало светло.
– Кассандра?
Вопрос прозвучал строго, но, когда молодая женщина обернулась, она увидела, что в глядевших на нее глазах гнева не было. В пятьдесят восемь лет Вальмар фон Готхард был все еще строен и красив; светлые волосы кое-где тронула седина, а голубые глаза напоминали оттенком глаза Кассандры, только с холодным мерцанием льда. Такие мужественные, горделивые лица можно увидеть на раннетевтонских портретах. Да и статью фон Готхард напоминал средневековых германцев.
– Извини… Так уж вышло… Я была вынуждена задержаться…
Кассандра не стала ничего больше объяснять. После паузы Вальмар ответил:
– Понимаю.
Он и в самом деле понимал ее – гораздо лучше, чем могла себе представить Кассандра.
– Ты успеешь? Будет неудобно, если хозяйка дома появится с опозданием.
– Я успею. Обещаю тебе.
