Гарика в спину. Он неуклюже упал, подвернув ногу. По нервам костного мозга боль ворвалась в мозговой центр, фугасным зарядом взорвалась в ней. И снова удар. Ногой в голову.
Падая, Гарик успел увидеть своих врагов. Это были те самые парни, которым не понравилось, как он обошелся с Таней. Их можно было понять. Когда-нибудь, но не сейчас...
Он упал, но студенты позволили ему подняться. Он отошел назад, чтобы никто не остался у него за спиной.
– Ну, ты что творишь, мразь? – спросил один, показывая на окровавленного Кирилла.
Похоже, тот уже пришел в себя, сейчас присоединится к экзекуции. Этого Гарик ему позволить не мог.
Собравшись в ежиный комок, опустив набыченно голову, он бросился на ближайшего к нему студента. Тот встретил его серией ударов, но ему еще невдомек, что этим Гарика не остановить. Сейчас его могла усмирить только смерть, а кулаки и пятки – все равно что для танка картечь... Локтем в челюсть, коленкой в пах, удар головой, раз, второй...
Когда он пришел в себя, все трое лежали на земле. Двое без сознания, третий в себе, но даже не пытается подняться – в страхе отползает назад, куда-то за куст, опасливо поглядывая на разбушевавшееся чудовище.
Марина, обомлев, смотрела на Гарика, приоткрыв ротик. Такая нежная и такая беззащитная. Ее вид подействовал на него успокаивающе.
– И зачем ты этих на меня натравила? – сердито спросил он.
– Я не натравливала, – отрицательно качнула она головой.
– Но ты же хотела, чтобы они меня порвали...
– Нет... А может, и хотела... Достал ты меня, Серегин! Хоть из города беги!
Гарик закусил разбитую губу, немеющей рукой смахнул загустевшую кровь с рассеченной брови. Голова раскалывается после пропущенных ударов, нога покоя не дает, но более всего болит душа.
Не о чем ему было говорить с Мариной. Она все сказала, а он не знал слов, которыми он мог склонить ее на свою сторону. Осталось только уйти, оставив в компании удачливого Кирилла...
Хромая, он кое-как добрался до своей машины. Была надежда, что Марина догонит его, уедет с ним. Но не было ее. Зато к нему подошла Татьяна. Глаза большие, чуточку раскосые. И ясные: два карих солнышка из-под веселой челки. Высокая девушка, вровень с ним; худенькая, но ядрено сочная, фигуристая... Но при всех своих достоинствах она недостижимо проигрывала Марине...
– Ты уезжаешь?
Она и сама поняла, что ее вопрос прозвучал глупо. Но не смутилась, еще шире улыбнулась, оголив перламутр здоровых зубов.
– Да, – буркнул он, усаживаясь за руль.
Закрыл дверцу, завел мотор, но, коснувшись ногой педали «газа», чуть не взвыл от боли.
Он не проехал и пяти метров, остановился. Татьяна подошла к нему; глянув на его страдальческую гримасу, сама открыла дверцу.
– Что с тобой?
– Нога...
– Хочешь, я отвезу тебя?
Гарик посмотрел на нее из-под удивленно приподнятых бровей.
– Я умею.
«А почему бы и нет?» – подумал он. Если Марина остается с каким-то Кириллом, то почему он не имеет права увезти с собой Татьяну?... Если вдруг Марина питает к нему хоть какие-то чувства, то ревность всколыхнет их.
– Попробуй.
Он перебрался на пассажирское сиденье, но Татьяна не спешила сесть в машину.
– Я сейчас...
Она сбегала к костру, минут через пять вернулась с рюкзаком, аккуратно уложила его на переднее сиденье. Все это время Гарик посматривал назад, в сторону, где осталась Марина. Но ее не было... «Дрянь».
Татьяна рывком стронула машину с места. «Девятка» легонько дернулась, когда она переключилась на вторую скорость. Но переход на третью прошел гладко. Машина пошла ровно. Было видно, что вождение Татьяне дается с трудом: излишняя сосредоточенность, вытянутая вперед, поближе к лобовому стеклу, голова...
– Ездить где научилась? – полюбопытствовал он.
– У отца «семерка», учил ездить. И на права собираюсь сдавать.
– Умница.
– Знаю, – быстро глянув на него, кокетливо улыбнулась Татьяна.
– Со мной зачем поехала?
– Плохо тебе. С Кириллом дрался?
– И не только. Там еще двое. Были.
– А-а, Дима и Вадим. Его друзья...
– Аж неудобно как-то, – пренебрежительно усмехнулся Гарик. – Прямо избиение младенцев какое- то...
– Хочешь сказать, что ты их, а не они тебя...
– По-другому и быть не могло.
– Марина говорила, что ты зверь...
– Что? – всколыхнулся Гарик.
– То есть в хорошем смысле зверь, – спохватившись, уточнила Татьяна. – То есть я в хорошем смысле... А она...
– Что она?
– Она в плохом... Боится она тебя. И с парнями боится дружить, опять же из-за тебя. И Кирилла отговаривала...
– От чего?
– Любовь у них... А она боялась, что ты узнаешь об этом... А Кирилл сказал, что все равно. У него брат крутой. Да и сам он карате занимается, говорят, что черный пояс...
– Пусть он повесится на этом поясе... Что ты там про любовь говорила? – не в состоянии разжать челюсти, сквозь зубы спросил Гарик.
– Любовь у них, говорю...
– Хочешь сказать, что Марина любит этого?...
– Любит. И это я тебе точно говорю... Да ты и сам все видел.
– Что «ты видел»?
– Ну, как они с Криллом,
– Не было ничего.
– Ну, может, ты не видел...
– Хватит!
Гарик топнул ногой, и снова боль выстрелила в голову. Едва сдерживая вопль, он крепко зажмурил глаза.
– Что с тобой?
Татьяна остановила машину, испуганно уставилась на него.
– Нога... Подвернул...
– У меня отец в травме работает, он умеет вправлять...
Недолго думая, она вышла из машины, открыла дверцу с его стороны, взяла его за ногу, развернула на себя. Задрала штанину, сняла кроссовку, за ней носок.
– Ой! Что это? – ужаснулась она, глядя на его исполосованную шрамами ступню и лодыжку.
– Эхо войны...
– Тебе в больницу надо. Отец сейчас на дежурстве. Поехали!
Она не предлагала ему ехать в травму, она требовала от него повиновения. К тому же бразды
