Джосайи. «Покойся с миром…» Она давно простила его. Собственно говоря, прощать было нечего. Он по- своему любил Аннабелл и делал для нее все, что было в его силах. И она тоже любила его. Боль, которую причинил ей Джосайя, не шла ни в какое сравнение с обидой и горечью, которые она испытала недавно после разрыва с Антуаном. Раны, нанесенные Миллбэнком, зарубцевались много лет назад.
— Эти люди умерли? — с тревогой спросила Консуэло.
— Да, умерли.
— Они были твоими друзьями? — Консуэло удивило молчание матери. Аннабелл долго колебалась. Может быть, пора сказать дочери? Нельзя же лгать вечно. Хватит и того, что она лжет Консуэло, будто была замужем за ее отцом. Когда-нибудь она расскажет дочери правду — конечно, не об изнасиловании, а о том, что они не были женаты. Теперь, когда леди Уиншир признала девочку, это прозвучит не так ужасно, хотя все объяснить будет нелегко.
— Этот дом принадлежал человеку по имени Джосайя Миллбэнк, — сказала Аннабелл, когда они вошли в заросший сорняками сад и сели на поваленное дерево. — Я была за ним замужем. Мы поженились здесь, в Ньюпорте, когда мне было девятнадцать лет. — Консуэло широко раскрыла глаза. — И прожили вместе два года, он был хорошим человеком, и я его любила. — Ее дочь должна знать все — и плохое, и хорошее.
— И что с ним случилось? — еле слышно спросила Консуэло. Она жалела свою маму — в ее жизни было слишком много смертей, умерли все ее близкие.
— Он тяжело заболел и решил, что больше не должен жить со мной. Думал, что это будет нечестно по отношению ко мне. Поэтому он уехал в Мексику и развелся со мной. Иными словами, положил конец нашей совместной жизни.
— Ты не хотела заботиться о нем, потому что он заболел? — Девочка была потрясена. Аннабелл улыбнулась и поспешила ее успокоить.
— Хотела. Но он думал, что заботится о моем благе, потому что тогда я была очень молода. Он был намного старше, настолько старше, что мог бы быть мне отцом. И думал, что я должна выйти замуж за здорового молодого человека, с которым я смогу создать семью и родить детей.
— Такого, как мой отец, — с гордостью сказала Консуэло. А затем ее взгляд затуманился. — Но он тоже умер. — Все это было очень грустно. Семилетняя девочка сумела понять, что пришлось вынести ее матери. И все же ее мама — молодец, она даже стала врачом.
— Поэтому он развелся со мной и уехал в Мексику. — О Генри она не упомянула. Этого дочери знать не следовало. — Все, кто здесь жил, были потрясены. Подумали, что он развелся со мной, потому что я сделала что-то плохое. Он никому не говорил, что болен, и я не говорила тоже. Вот все и решили, что я сделала что-то ужасное, и мне было очень обидно. Поэтому я и уехала во Францию и пошла работать в военный госпиталь. Там я встретила твоего отца, и у меня появилась ты. А потом все жили счастливо, — с улыбкой сказала она и взяла Консуэло за руку. Версия получилась сильно отредактированная, но по крайней мере ее брак с Джосайей перестал быть тайной. Аннабелл устала от тайн. Но она и сейчас не сказала о Джосайе ничего дурного.
— Почему все плохо думали о тебе, ты же не сделала ничего плохого?! — Это казалось Консуэло несправедливым по отношению к матери.
— Потому что люди не понимали. Они не знали, что произошло на самом деле, и начали рассказывать обо мне плохие вещи.
— А почему ты не сказала им правду? — Это казалось девочке непостижимым.
— Он не хотел, чтобы кто-то знал о его болезни, — коротко ответила Аннабелл.
— Это было очень глупо. — Консуэло обернулась и посмотрела на заброшенный дом. — Ты видела его потом?
Аннабелл покачала головой.
— Нет. Он умер в Мексике.
— А теперь люди знают правду? — задумчиво спросила Консуэло. Ей очень не понравилось, что к ее матери отнеслись плохо. Наверно, тогда маме было очень грустно. Она и сейчас выглядела грустной, когда говорила об этом.
— Нет. Это было давно, — ответила Аннабелл.
— Спасибо за то, что ты мне все рассказала, — с чувством проговорила Консуэло. — Мне жаль, что они обижали тебя.
— Теперь это уже неважно. У меня есть ты, — не кривя душой, ответила Аннабелл. Ей действительно не был нужен никто, кроме дочери, и ничье мнение ее больше не волновало.
Они вернулись в коттедж. Еще три недели они наслаждались жизнью — купались, играли, словом, занимались тем, чем в детстве с удовольствием занималась сама Аннабелл.
В последнюю неделю их пребывания в Ньюпорте Аннабелл повела дочь на ланч в местный загородный клуб в Ньюпорте. Аннабелл старательно избегала мест, где она могла столкнуться со старыми знакомыми. Чаще всего они уходили купаться или оставались дома, или отдыхали на лужайке или в саду. Но на этот раз решили выйти в свет, что потребовало от Аннабелл немалой смелости.
Они не торопясь шли к клубу, когда Аннабелл увидела впереди спешившую женщину. Женщина была окружена детьми, справиться с которыми ей помогала няня. Аннабелл насчитала шесть ребятишек, а седьмого она несла на руках. Когда женщина дала подзатыльник одному из мальчишек, младенец оглушительно заревел, шляпа женщины сбилась набок, и Аннабелл узнала свою подругу Горти. От неожиданности обе застыли на месте.
— Ох… Как ты здесь оказалась? — первой заговорила Горти с таким видом, словно Аннабелл не имела права здесь находиться. А потом попыталась скрыть неловкость, испустив нервный смешок. Консуэло нахмурилась. Горти, похоже, даже не заметила девочку. Она смотрела на ее мать так, словно та была привидением.
— Мы с дочкой приехали сюда на каникулы, — ответила Аннабелл. Ей было жаль Горти. — Что, инкубатор по-прежнему работает? — усмехнулась она.
Горти подняла глаза к небу, застонала и на мгновение снова стала той любимой подругой, какой была прежде.
— Ты снова вышла замуж? — с любопытством спросила Горти и лишь потом взглянула на Консуэло.
— Да. Но теперь я вдова.
— И доктор! — с гордостью произнесла Консуэло.
— Правда? — Это произвело на Горти впечатление. Она помнила, что медицина интересовала Аннабелл чуть ли не с детства.
— Да, я живу и работаю в Париже.
— Я слышала. Говорили, что во время войны ты была настоящей героиней.
Аннабелл засмеялась.
— Я была лишь фельдшером, ездила на карете «Скорой помощи» и забирала раненых из полевых госпиталей. Ничего героического в этом не было.
— А, по-моему, это и есть героизм, — ответила Горти. Дети вились вокруг нее как пчелы, а няня тщетно пыталась справиться с ними. Горти не стала просить прощения за предательство и говорить, что скучала по подруге, но это было написано у нее на лбу. — Ты еще долго пробудешь здесь? — с надеждой спросила она.
— Несколько дней.
Горти кивнула, но она не пригласила Аннабелл в гости и не сказала, что сама забежит в коттедж Уортингтонов. Джеймс не одобрил бы этого. Он говорил, что Горти не нужны подруги, которые могут оказать на нее дурное влияние. Разведенным в его доме места не было, хотя о самом Джеймсе рассказывали много всего.
На мгновение Аннабелл захотелось сказать подруге, что она скучала по ней, но она сдержала себя. Краснолицая, располневшая и постаревшая Горти представляла собой печальное зрелище. Хорошенькая девушка, которой она когда-то была, исчезла. Ее место заняла уставшая женщина средних лет, обремененная кучей детей. Вот что сделала жизнь с ее лучшей подругой… Аннабелл знала, что всегда будет скучать по прежней Горти. Они попрощались, не обняв друг друга, и Аннабелл поспешила с Консуэло
