шестнадцать лет будущий Генрих IV уже умел сохранять выдержку и совершенно спокойно ответил кузену.
В начале декабря 1569 года Сен-Жан-д’Анжели наконец пал, и можно было распустить армию, готовую вот-вот обратиться в беспорядочное бегство. Двор готовится покинуть грустные окрестности Сентонжа, где шесть недель шел проливной дождь. Екатерина, стремясь оказать новые почести обожаемому сыну, решает, что все переберутся в Анжер, главный город владений монсеньора. Там пройдут переговоры с представителями королевы Наваррской и посланниками протестантов.
Маргарита вовсе не думала, что там, возможно, решится ее судьба. Она тяжело переживала свое несчастье, несправедливость брата и невозможность видеться с Гизом. При дворе и в армии свирепствовала эпидемия краснухи – болезни, которая сопровождалась высокой температурой. И Маргарита, организм которой был ослаблен, заболела. Она так быстро теряла силы и слабела, что стали опасаться худшего. Обеспокоенная королева-мать – возможно, ее мучили угрызения совести, – «готова была сделать все для меня, – пишет Маргарита в своих “Воспоминаниях”, – ее не останавливала опасность заразиться, и она все время заходила ко мне, чем сильно облегчила мои страдания».
Что же касается Генриха, то он совершенно обезумел. Он бился головой о стену, обвиняя себя в жестокости и в убийстве сестры. Сидя у ее изголовья, он был самой нежной на свете сиделкой, но Маргарита слишком его любила, чтобы простить.
Через две недели жар опадает, и принцессу перевозят в Анжер. Генрих де Гиз тотчас же приезжает туда. Вспыльчивый герцог Анжуйский угрожает ему прямо в покоях сестры: «Благодари Бога, – кричит он, – что она выздоровела и что ты был моим братом».
Генрих был неврастеником, который без всякой видимой причины кидался от одной крайности к другой, но хотя поступки его временами были весьма противоречивы и непоследовательны, в основе их лежало одно и то же чувство.
Поведение сестры беспокоило его столь сильно, что он пытается подкупить ее гувернантку, мадам де Кюртон. «Будьте повнимательнее, – пишет он ей, – и если Вы заметите что-то, что пытаются скрыть, сообщите тотчас же мне. И пусть ни король, ни королева-мать об этом не знают».
Но ни это тщательное наблюдение, ни опасность, которой она постоянно подвергалась, не помешали влюбленной женщине, как только она оправилась, возобновить отношения с Гизом. Франсуа Алансонский из-за животной ненависти, которую он испытывал к герцогу Анжуйскому, получал удовольствие, выступая в роли их сообщника и доверенного лица. А этот последний теперь открыто вручил свое сердце мадемуазель де Шатонёф, которая из-за недавних событий была на некоторое время забыта.
А пока католики, поглощенные своими внутренними распрями, оспаривали друг у друга почести и были неспособны воспользоваться результатами собственных побед, адмирал Колиньи захватывал протестантские провинции на юго-востоке страны. И как древний Антей, он черпает силы из этого живительного источника. Монтгомери, завоевавший Беарн, приводит ему свои войска; под его знамена стекаются все дворяне Гаскони. Пока королевские войска тратят время на бессмысленную осаду Сен-Жан- д’Анжели, адмирал успевает собрать прекрасно организованную и обученную армию.
К изумлению своих противников, он переходит в наступление. Считалось, что Колиньи полностью разбит и деморализован, а он стремительно прошел через весь юг Франции и завоевал Лангедок; он был уже в долине Роны и не скрывал своего намерения дойти до Парижа.
Солдаты его не оставляли позади себя ни одного монастыря, ни одной церкви. Во всех взятых ими деревнях женщин насиловали, а мужчин подвергали жесточайшим пыткам.
В бешенстве Екатерина посылает одного за другим нескольких человек, поручая им убить или отравить адмирала – но он неуязвим. Тогда она прибегает к своей старой тактике и отправляет Бирона и Маласи для переговоров. Они встретились с Колиньи в Монреале, под Каркассоном. Ему предлагают свободу вероисповедания – адмирал требует свободу отправления протестантских культов; переговоры прерываются.
Бирон не может скрыть своего восхищения: прошло всего лишь пять месяцев после сражения, в котором протестанты были разбиты наголову, а их партия практически уничтожена, и вот теперь Колиньи ведет себя как победитель. Слава его все растет, а сам он становится фигурой почти легендарной.
А тем временем Генрих, не имея денег на военную кампанию, томился от безделья. Помыслы его снова устремились к Марго, он раздражался и жаловался матери. Увы! Денег в казне не было даже на одного наемника. И надо было снова унижаться и умолять адмирала уступить, а Колиньи тем временем быстро продвигался вперед; ко двору он отправил своего зятя Телиньи.
Тот получил королевскую аудиенцию, затем предстал перед Королевским советом. Дело почти дошло до заключения договора, но тут представитель гугенотов потребовал в качестве гарантий безопасности для протестантов отдать им Кале и Бордо, другими словами, возможность в любой момент открыть англичанам ворота во Францию. Все вскрикнули, а Карл IX в приступе бешенства едва не заколол Телиньи кинжалом – все пошло по-прежнему.
Колиньи продолжал завоевывать область за областью, оставляя на пути лишь развалины. Подорвав свои силы, он вынужден слечь в постель в Сент-Этьене. Екатерина спешит воспользоваться этой передышкой и предлагает ему договор, который гарантирует бракосочетание принцессы Маргариты и сына Жанны д’Альбре Генриха Бурбонского.
Но королева-мать не предвидела, что этот последний пункт превратит кардинала Лотарингского в ярого противника перемирия. Достойный служитель Божий лишь ждал случая, чтобы узаконить связь своего племянника и Маргариты. На Королевском совете он дал волю своему возмущению и пригрозил восстанием католиков.
Захватив Арнэ-ле-Дюс и Пью-Гайар, протестанты, выйдя к Луаре, заняли Ла-Шарите. Екатерина поспешно подписывает перемирие.
Генрих принял это известие равнодушно: он был целиком поглощен своими любовными волнениями. Дю Гаст не переставал настраивать Генриха против сестры; он даже вступил в любовную связь с одной из фрейлин принцессы. И как-то ночью эта вероломная дама выкрала бумаги своей госпожи. Среди них находилось письмо, которое Фюльви Пик де Лямирандоль, приближенная королевы-матери, написала Гизу; в письме был собственноручный постскриптум Маргариты.
Фаворит передает письмо герцогу Анжуйскому, а тот, в свою очередь, Екатерине, которая показывает его королю. Карл IX, сильно ревновавший свою сестру, пришел в полное бешенство.
И вот посреди ночи в замке Гейон Карл IX в ночной рубашке и босиком вызывает в галерею свою мать, своего брата, Маргариту и кардинала Лотарингского. Происходит ужасная сцена, не выдержав которой, монсеньор и кардинал Лотарингский удаляются. Маргарита хотела было последовать их примеру, но ей это не удалось: король и королева-мать бросились на нее и избили так сильно, что Екатерине потребовался потом не один час, дабы привести дочь в порядок и придать ей достойный вид, чтобы можно было появиться на людях.
Однако Карл IX не успокоился. На рассвете он посылает за приором Ангулемским, внебрачным сыном Генриха II, большим знатоком всего, что связано с тайными убийствами, и приказывает ему убить Гиза на завтрашней охоте. Узнав об этом, герцог Анжуйский не пошевелил пальцем, чтобы спасти того, кто был его лучшим другом в детские годы. Все было подготовлено к убийству, но в последний момент Маргарита разгадала ловушку и сумела предупредить Гиза.
Однако эта любовная связь становилась слишком опасной. Пылкая принцесса покорилась: она написала своей сестре Клод, герцогине Лотарингской, прося ее устроить так, чтобы Гиз уехал. Затем долго обсуждалась возможность женить Гиза на уже немолодой даме из окружения герцогини Лотарингской, на Екатерине Клевской; необходимость подобного брака становилась все очевидней.
Герцогиня Лотарингская сумела убедить Гиза, и тот, вздохнув, согласился стать супругом Екатерины Клевской, которую он звал «богатой чернушкой»; отец ее был протестантом.
Потерпев поражение, кардинал Лотарингский отправился в почетное изгнание в Рим. Так было устранено основное препятствие к заключению мира и браку Маргариты с Генрихом Бурбонским.
Для такой красивой, утонченной и образованной принцессы это была жалкая партия. Герцога Анжуйского она устраивала: подобный родственник не даст ему повода для терзаний.
Договор был подписан очень быстро.
Екатерина не могла долго проводить политику насилия, противную ее характеру. Считая необходимым
