двенадцати лет своими княжескими ручками добела оттирать научен, когда мылом, а когда и песком. Начинай привыкать понемногу…
— У меня во вьюках и настоящее есть…
— Там тоже все промокшее, да и твое, боюсь, очень еще долго не понадобится.
В горнице я наискось резанул ножом конверт, развернул плотную бумагу, судя по почерку, собственноручно написанную Великим князем. И тут в оконное стекло тихонько постучали.
«Акинф, наверное, — подумал я, — а чего в дом не заходит?»
Открыл тяжелую, набухшую от сырости дверь и зажмурился. В лицо ударил яркий солнечный свет.
«Как же так? Утро уже? Я что — заснул над письмом?» — мелькнула мысль и сразу исчезла. Передо мной стоял Артур. Совершенно такой, как я его и представил перед началом «сеанса». В оливково-желто- коричневом тропическом камуфляже, высоких испачканных глиной ботинках, только лицо у него было теперь вполне человеческое и глаза не мертвые, а обыкновенные.
«Так и должно быть, — сообразил я, — это там, у нас, они у него были мертвые, а здесь, на том свете, — нормальные. А вот какие глаза сейчас у меня? Зеркальце бы… Но — это я тоже вспомнил — покойники и зеркала несовместимы. Не зря же их принято занавешивать.
Но как же Елена? Она же согласилась пойти за меня замуж! А татары? До Селижарова тридцать верст, вот-вот они могут появиться и здесь!..»
Я глубоко вздохнул и все вспомнил. И понял. Из каких глубин памяти они сумели вытащить это? Мне было девятнадцать лет. В турлагере — вон там, за плесом, по ту сторону монастыря, я познакомился с девочкой Леной.
Влюбился в нее мгновенно и страшно. Кстати — впервые в жизни вот так, по-настоящему. Однажды на танцах даже ухитрился поцеловать ее в щечку. Но ничего у меня не вышло. Чем-то я ей не показался.
С полгода еще мы переписывались. Чернилами по бумаге для пущей романтики. А на лекциях в университете я сочинял исторический роман про нас с нею. Вот этот самый, экранизацию которого я сейчас посмотрел.
Мне стало так горько, так тоскливо и обидно. Ведь примерно до этого места я и тогда дошел. В целомудрии своем не решился на более откровенную сцену, хотя в мыслях, конечно…
Где-то, наверное, и сейчас валяется та тетрадь. Я отправил распечатку нескольких глав Лене в Петроград, получил в ответ довольно насмешливое послание, и от злости и оскорбленной гордости забыл и девушку, и роман, который мог бы… А что, вполне мог бы быть дописан и даже стать популярным. Народ такие сюжеты любит.
И еще стихотворение сочинил для нее, уже совсем на прощание:
Ну и так далее, много еще чего сентиментального и жалобного.
…Не владея собой, поскольку все же находился в вымышленной реальности, я метнулся в комнаты. И остановился.
Никаких следов только что здесь происходившего. Обычный деревенский дом, обставленный примерно как моя сгоревшая дача. Сердце у меня заныло так, словно я, настоящий князь Мещерский, вернулся из разведки (в которую я вправду утром собирался съездить) и увидел, что княжна исчезла, а вокруг — следы татарского налета.
Так даже в том случае у меня оставались бы шансы — догнать, снова спасти…
— Ну, сволочи! — заскрипел зубами. Однако вида показывать нельзя. — Какая неожиданная встреча! — извлек я из памяти абсолютно нелепую в данном случае фразу. — Ты что — здесь вот обитаешь? А где твоя Вера?
Артур слегка скривил губы, вдруг похлопал себя по карманам.
— У тебя закурить не найдется?
«А что, разве здесь и покойники курят?» — чуть не спросил я. Перед началом медитации сигареты у меня с собой были. Были они и у князя. Но сейчас-то на мне снова московский костюм. Я опустил руку в боковой карман и, хоть и был к этому готов, дополна набитый портсигар извлек с некоторым удивлением. Артур с плохо скрываемой жадностью почти выхватил сигарету у меня из пальцев. Мы присели на поросший мягким изумрудным мхом штабель когда-то и кем-то заготовленных для постройки или ремонта дома ошкуренных бревен. С трудом попадая кончиком сигареты в коптящее пламя бензиновой зажигалки, он прикурил и несколько раз глубоко затянулся.
Глядя, как Артур торопливо, по-солдатски «дергает», пряча сигарету в кулак, ощущая совершенно натуральный запах табачного дыма, я спросил:
— Разве ты на Земле курил? Не помню что-то.
Он щелчком сбил выросший на кончике сигареты столбик пепла.
— Когда живой был — курил. В качестве… зомби — действительно нет. А здесь я снова идентичен себе — исходному. В твоем обществе…
Я не понял, о чем это он.
— Именно в моем? Почему?
— Так никого же больше здесь нет. Соответственно — нет ни времени, ни пространства. То есть ничего. Поскольку нет для меня точки отсчета. Сейчас эта точка — ты. И отсчета, и кристаллизации. Древние греки были правы — нет более печального места, чем Аид — царство мертвых. Где души в виде полупрозрачных теней бродят в сумерках, оглашая окрестности тоскливыми стонами…
Надо же, и память у него в порядке, и даже нечто вроде иронии присутствует.
— Разумеется, — ответил я в тон. — Мусульманский рай не в пример приятнее. Фонтаны, гурии, шербет…
Артур посмотрел на меня, склонив к плечу голову с давно не мытыми всклокоченными волосами. То ли удивленно, то ли с уважением.
— Разве только мусульманский? Разве наш, российский, тебе понравился меньше? И девушка, княжна, хороша, правда? Это же ее ты беззаветно любил полжизни? Вот она, возьми… Ты сам — настоящий воин. Каким и мечтал быть. Впереди, конечно, много сражений и бед, но ведь и награда… Красавица жена, еще и амазонка вдобавок. Тесть — Великий князь, а там и на объединенный Великий стол, Тверской, Московский и Владимирский шансы у князя Игоря неслабые… Спаситель земли Русской — вполне возможно.
И еще заметь, — продолжал Артур, не обращая внимания, что у меня сжались кулаки, а может быть, как раз поэтому. — Рай совсем не в христианском духе, никаких лавровых кущ и песнопений «Аллилуйя» под звон арф у подножия Господнего престола. Вполне достойная мужчины обстановка. «Страна удачной охоты»…
Хорошо бы сейчас засветить ему как следует в морду. И вернуться… Туда…
— Не нервничай, — сказал он спокойно, видимо, уловив мое настроение. — Людям в нашем положении приличествует мудрость. Чтобы не ошибиться… Ты думаешь, это все иллюзия? Гипноз? Происки… Чьи происки? «И удалился Христос в пустыню, и там дьявол искушал его»? Совсем нет. Тебе показали еще одну реальность, созданную именно для тебя. Как реальность, из которой ты сюда пришел,
