Девушка сняла большие черные очки. Глаза у нее были красные. Наверное, от ветра и дорожной пыли. А может быть, и от слез тоже.
Она мельком взглянула на свое отражение в зеркале и тут же водрузила очки обратно.
— Спасибо. Я в этом городе выросла…
— Поразительно! Кто бы мог подумать! Тогда, конечно, это вы мне можете показать такое, что ни в каком путеводителе не найти. Если, конечно, располагаете временем, снизойдете к просьбе отвыкшего от приличного общества бродяги и ваш друг будет не против. Впрочем, я ему не соперник в любом случае. Причин для ревности не подам, обещаю…
Здесь я бил наверняка. Сразу три крючка забросил, наживленных в расчете на любую психологическую реакцию.
Два из них наивная, несмотря на свой победительный вид, девушка заглотнула с лету. Глаза ее полыхнули темным пламенем.
— Пусть вас не тревожат вопросы, которые вас прямо не касаются. Это — мои проблемы. Город же я вам покажу. Прямо сегодня, если желаете. Мне нужно три часа — забежать к матери, еще кое-что сделать, и я к вашим услугам. Сейчас четверть первого. В половине четвертого ждите меня на этом самом месте.
И все было сказано таким тоном, будто не свидание она мне назначала, а отдавала боевой приказ по вверенному ей гарнизону. Это мне понравилось. Надоели мягкие и ласковые девушки с неприкрытой жаждой семейного счастья в глазах. Вдобавок решительность и явная окончательность ее выбора, пусть даже продиктованные злостью и обидой на предыдущего партнера, вселяли в меня определенную надежду…
За отпущенное мне время я снял двухкомнатный номер-полулюкс в расположенном неподалеку отеле «Арпад» и, предвосхищая события, заказал столик в не менее известном, чем его парижский тезка, ресторане «Максим», до которого от дома мадам Варашди-мамаши было всего полквартала.
Она появилась секунда в секунду, свежевымытая, заново причесанная, одетая так, что и по улицам можно гулять, не привлекая слишком пристального внимания, и в самое респектабельное заведение пойти без риска нарваться на пренебрежительный взгляд швейцара и мэтра. И без темных очков.
До темноты мы бродили по историческим местам Будайской стороны, аллеям парка на острове Маргит, разговаривали на самые разные темы, осторожно нащупывая точки соприкосновения.
Алла как должное восприняла предложение поужинать, лишь чуть приподняла бровь, когда перед нами радушно распахнулись двери ресторана, куда не так просто попасть из-за вечного, невзирая на запредельные цены, аншлага.
К моменту, когда подали барашка, томящегося с фасолью и перцем в литом чугунном мангале, мы с нею поняли, что у нас достаточно общих интересов, чтобы не прерывать знакомство после десерта и кофе.
Однако в качестве повода к тому, чтобы пригласить ее после полуночи подняться в скоростном лифте на восемнадцатый этаж «Арпада», мне пришлось вспомнить, что имеется у меня с собой подлинная, оригинальная запись концерта Марины Малаховой перед десантниками системы Бетельгейзе, которая никогда и нигде больше не воспроизводилась. О том, что первая стереоорганистка мира — моя двоюродная племянница, я пока решил умолчать. Надо же иметь в запасе стратегические резервы.
В разгар второй симфонии я, преодолев внутреннее сопротивление, рискнул обнять девушку за талию, а когда протеста не последовало, легонько поцеловал ее сначала возле уха, а потом и в губы.
Понимая, что шанс только один, и если не получится — то уже все!
Нет, сорваться не сорвалось, она ответила на поцелуй, но, как мне показалось, сделав над собой усилие. Да и не мудрено — после вчерашнего. Но я решил, что именно такая терапия ей сейчас нужна. Как всаднику, упавшему с коня, необходимо пересилить себя и немедленно вновь сесть в седло, иначе можно не суметь сделать этого больше никогда. И постарался быть ласковым, но настойчивым.
И Алла, вот что удивительно, вела себя как девушка, впервые наконец влюбившаяся и ожидающая предстоящего с тревожным интересом.
А вдруг и вправду она при встрече ощутила то же, что и я, а вчерашний эксцесс…
Можно допустить, что Карл таким образом привел в исполнение свою угрозу, узнав, что она решила с ним порвать. Прощальное, если угодно, оскорбление. Как раз в духе его подлой натуры…
Мы обнимались как-то слишком осторожно, боясь спугнуть друг друга.
Сквозь открытую балконную дверь видна была унизанная красными и белыми огнями полукилометровая башня на горе Геллерт, влажный дунайский ветер вскидывал кремовые шторы.
Мне на самом деле казалось, что Алла оказалась в подобной ситуации впервые. Играть так, по-моему, невозможно. То есть она вдруг, не знаю отчего, увидела во мне нечто большее, чем случайного партнера.
Сегодня я не рассчитывал на большее, считал, что и уже достигнутое — большой успех. Спешить нам некуда, неделю или даже две можно провести в прогулках по городу, вечеринках в ресторанчиках и кафе, целомудренных объятиях и поцелуях, а там, как выйдет…
Когда губы наши распухли от бесконечных поцелуев, а мои дрожащие руки бродили по ее напряженному телу, она вдруг вывернулась, стала на колени посреди просторной софы.
— Хочешь — расстегни, — показала на застежку между лопатками и посмотрела на меня в упор не то ожидающим, не то предостерегающим взглядом.
— Я не спешу, мне и так хорошо с тобой…
В словах моих не было лицемерия, я на самом деле думал, что, может быть, как раз сегодня делать этого не стоит. Я не брезговал ею, скорее наоборот, но…
— А я хочу…
Помогая друг другу, мы стянули узкое муаровое платье, потом, после очередной серии поцелуев, Алла разрешила нажать кнопочку замка между сиреневыми кружевными чашечками.
И снова началась восхитительная, но уже и утомляющая любовная игра.
Алла возбудилась достаточно, но по-прежнему словно боялась чего-то. Колени ее были плотно сжаты.
Вела себя совершенно как школьница, почти уже решившаяся позволить своему парню все и смертельно этого боящаяся.
Самое же поразительное — ни на секунду у меня не было оснований подумать, что опытная женщина ведет со мной циничную игру, прикидываясь девственницей.
И вдруг она капитулировала. Страсть была удивительно спокойная и нежная. Мы будто бы и сейчас еще боялись спугнуть друг друга.
Потом, уже торопливо одевшись, она сама меня поцеловала и прошептала по русски: «Спасибо. — И совсем тихо по-венгерски: — Минда йо…»[5] Уж это выражение я знал.
— Позвольте с вами не согласиться, кишлань[6]. От меня вам так просто не отделаться. За сегодняшний ужин вы заплатите годами любви…
С того вечера вплоть до сегодняшнего мы ухитрились ни разу не поссориться. Несмотря ни на что.
Глава 9
Утром мы свернули лагерь, проехали еще километров пятнадцать к северу, пока местность не стала абсолютно непроходимой для автомобиля, и только тогда решили возвратиться. Остановились на перевале, разделяющем окрестности нашего фьорда с территорией следующего, уже совершенно дикого, необжитого, в котором вода была странного сизо-стального цвета. Возможно, оттого, что опускающиеся вертикально в море скалы состояли из темных гранитов и гнейсов.
Интересное с тактической точки зрения место выбрал для своего форта Новиков. В случае нападения с моря достаточно иметь в этом фиорде хотя бы два-три боевых катера, чтобы нанести неприятелю внезапный удар с тыла… По берегу фиорды разделяет едва километр, а в море расстояние между их
