Бригитты!
Они с Антуаном не собирались оставаться в Швейцарии навсегда и хотели после войны вернуться во Францию или Германию, в зависимости от того, чья семья сдастся первой. Антуан пока не знал, что будет делать, если ему запретят управлять поместьем в Дордони. Но после войны таких неприкаянных душ будет немало. И всем придется начинать новую жизнь в новых местах. Беата искренне считала, что им еще очень повезло.
— Не странным, — спокойно ответила Беата. — Просто другим. Раньше я никогда не разлучалась с родными.
Она ужасно тосковала по матери. И с сестрой они всю жизнь были неразлучны, но, поскольку Бригитта теперь живет в Берлине, все и так изменилось бы. Однако больше всего Беату терзали обстоятельства, при которых ей пришлось уйти из дому. Рана еще не зажила, и Мария втайне опасалась, что исцеление займет не один год. Оставалось надеяться, что их семьи рано или поздно одумаются и простят детей. Марии нравились молодые люди, которым наверняка придется нелегко, если родные так и не смирятся с их выбором. А пока что Мария и Вальтер были просто счастливы заменить им родителей. Для Цуберов появление в их доме влюбленной пары казалось благословением Божьим.
— Вы с Антуаном предполагаете сразу же завести детей? — поинтересовалась Мария.
Беата вспыхнула, не зная, что ей ответить. Разве у нее есть выбор? Она всегда считала, что следствием супружеских отношений неизменно являются дети, но даже если возможно этого избежать или изменить ход событий, то подобные способы ей не были известны. Расспрашивать же об этом Марию Беата стеснялась.
— Наверное, — тихо ответила она и, смущенно потупившись, принялась расставлять посуду в буфете. — Как Господу будет угодно.
А Бригитта? Она тоже захочет иметь детей? Совершенно невозможно было представить Бригитту матерью. В свои восемнадцать она сама еще совсем ребенок. Да и Беата в двадцать один вряд ли была готова к ответственности, которую несли с собой замужество и материнство, а уж три года назад она ни за что бы не решилась приехать сюда. И все же, несмотря на нелегкое начало, сейчас Беата чувствовала, что готова ко всему.
— Как будет чудесно снова услышать детские шаги в этом доме! — мечтательно заметила Мария, разливая по чашкам чай. Своих внуков она почти не видела: слишком далеко они жили, а оставлять ферму было никак нельзя. При мысли о том, что когда-нибудь у Антуана и Беаты появится ребенок, на сердце у Марии становилось теплее. Если все будет хорошо и молодые все еще будут жить на ферме, может, и ей доведется понянчиться с малышом.
Но Беате подобные рассуждения казались чем-то нереальным. Сейчас для нее самым важным было вовремя усвоить катехизис и поскорее обвенчаться с Антуаном. Больше она ни о чем не могла думать. Ничего не могла загадывать. Беата была уверена только в одном: в своей безмерной любви к Антуану. Она не жалела о том, что сделала и от чего отказалась ради него. И Мария с Вальтером безмерно уважали ее за преданность Антуану. Такая красивая и такая решительная молодая женщина! И такая любящая! Мария чувствовала, что с каждым днем они с Беатой становятся все ближе друг другу. Цуберы всегда хорошо относились к Антуану, хотя за последние годы не часто его видели. И когда он попросил разрешения пожить у них, не колебались ни минуты. Жаль только, что молодые люди не смогут остаться здесь навсегда. Рано или поздно война закончится, и швейцарское правительство потребует их отъезда. В Швейцарию можно было приехать в поисках убежища, но, когда Германия и Франция заключат мир, беженцам придется вернуться в свои страны. Правда, учитывая, что творится в мире после двух лет войны, это вряд ли случится скоро. Зато здесь, затерянные в горах, они могут чувствовать себя в полной безопасности.
Беата находила занятия с отцом Андре невероятно увлекательными и напоминавшими ей о тех годах, когда она самостоятельно читала Библию. Конечно, все, что он говорил, имело отношение к католической религии. Он рассказывал об остановках Христа на крестном пути, Пресвятой Деве, Троице, различных обрядах, учил ее чтению молитв с использованием четок, объяснил важность святых таинств и причастия. Беата постоянно задавала ему вопросы, чем еще больше убеждала священника, что вдумчиво относится к занятиям. Кроме того, ее не смущали теории и идеи христианства. Как-то она даже объяснила, что в их религиях есть немало сходных моментов. Отец Андре понимал, что перед ним прекрасная молодая женщина, обладающая глубокими знаниями религии и философии, а также любящим и добрым сердцем. За две недели он очень привязался к ней и по достоинству оценил ее способности и рвение. Мало того, каждый день Беата приносила ему с фермы что-нибудь вкусное вместе с приветом от Цуберов. А как-то она даже рассмешила отца Андре рассказом о том, как училась доить корову. Сама Беата смеялась еще громче, представив за подобным занятием Бригитту. Да сестрица просто хлопнулась бы в обморок!
Единственное, что бесконечно мучило Беату, — мысли о родных. Особенно ей не хватало матери. Да и по отцу, несмотря на его жестокость и неумолимость, она скучала. И постоянно волновалась за братьев. Пусть она изгнана отцом и живет сейчас так далеко от родных, Беата все равно любила их по-прежнему. Она даже не сердилась на них. Только скучала. И часто рассказывала о своей семье отцу Андре, потрясенному ее состраданием и всепрощением. Она, казалось, совсем не таила зла на тех, кто заставил ее покинуть родину.
Как-то священник бесконечно тронул Беату, заявив, что, если бы она не родилась в иной вере и не собиралась замуж, из нее вышла бы прекрасная монахиня. Однако Антуан, услышав это, отнесся к словам отца Андре совсем иначе, чем Беата.
— Господи, надеюсь, он не собирается привести новую овечку в стадо невест Христовых! О нет! У меня на тебя другие планы! — возмутился он.
— У меня тоже. Но с его стороны было так мило сказать это! — польщено заявила Беата, и Мария целиком с ней согласилась.
— Не желаю я слушать ничего подобного, — неодобрительно буркнул Антуан, все еще явно нервничавший. — Что за бред! Я всегда считал подобную участь крайне печальной. Люди должны иметь семьи и детей.
— Не все. Некоторые просто не предназначены для семейной жизни, — справедливо возразила Беата.
— Зато я очень рад, что ты станешь моей женой, — засмеялся Антуан, перегибаясь через обеденный стол, чтобы поцеловать невесту, чем вызвал улыбку на лице Марии. Антуан усердно трудился на ферме, помогая Вальтеру. Каждый вечер Беата перевязывала его руку. Она заметила, что рана постепенно затягивается, хотя кисть по-прежнему плохо слушалась. Ничего, время все лечит. Даже с одной рукой Антуан прекрасно управлялся. А красивее человека для Беаты не было на всем белом свете.
Она застенчиво улыбнулась, когда он поцеловал ее. Девушку по-прежнему смущали разговоры о детях, напоминавшие о новых открытиях, которые ей предстоят.
В утро крещения Беаты по пути в церковь Мария, Антуан и Беата заехали в мэрию. Хмурый чиновник провел короткую церемонию гражданского бракосочетания, ставшую прелюдией к завтрашнему церковному венчанию. Для Беаты было очень важно сознавать, что в глазах закона она уже жена Антуана, а завтра станет ею и в глазах церкви. Мария и Антуан присутствовали при крещении Беаты; Вальтер не смог прийти, потому что на ферме было слишком много работы. Таинство заняло совсем немного времени. Беата поклялась в верности Богу и католической церкви. Мария стала крестной матерью Беаты и дала обещание помогать крестнице быть стойкой в вере и всячески противостоять козням дьявола.
После крещения Беата впервые приняла причастие. Она заплакала, когда отец Антуан положил ей в рот облатку. Слишком много значило для нее все происходящее. Это было иначе, чем то, что она испытала в иудаизме. Беата всегда находила до ужаса скучным время, проведенное в синагоге. Приходилось часами высиживать на одном месте, ее раздражало, что мужчины должны были находиться отдельно от женщин. Кроме того, ей казалось несправедливым, что женщин-раввинов не бывает, но когда она попыталась поговорить об этом с отцом, тот ужасно рассердился и сказал, что так уж устроен свет. Правда, Беата была разочарована, узнав, что женщин-священников тоже не бывает. Но у христиан по крайней мере были монахини!
Бригитта тоже считала законы ортодоксальной иудейской церкви слишком суровыми и по секрету шепнула сестре, что после свадьбы не будет строго придерживаться кошерной еды, поскольку Генрих и его семья давно распростились с этими дурацкими обычаями. Правда, родителям она не посмела признаться в
