вкопанная, а затем, не колеблясь, окликнула ее и подошла. Бригитта чуть замедлила шаг, взглянула Беате в глаза, но тут же отвернулась, что-то сказала мужу и поспешно села в ожидавший лимузин. Муж немедленно усадил туда же детей, сел сам, захлопнул дверцу, и машина умчалась. Беата была так потрясена, что даже не зашла в магазин, а поехала обратно и проплакала всю дорогу. Вечером она обо всем рассказала Антуану, и у него сжалось сердце от обиды за жену. За семь лет их супружеской жизни ни та, ни другая семья так и не попытались восстановить отношения. Жестокие люди!
Был и еще один случай: Беата увидела братьев, выходивших из ресторана под руку с женщинами, вероятнее всего, женами. Ульм уставился на Беату, и она поняла, что он узнал ее. Их взгляды встретились, но затем он, глядя словно сквозь нее, прошел мимо с оскорбленным видом. Хорст отвернулся и быстро увел жену. Этой ночью Беата снова плакала, но на этот раз уже от гнева. Какое право они имели так поступить с ней? Как посмели? И все же сильнее гнева были печаль и то же ощущение потери, которое она испытала в тот день, когда ушла из отцовского дома, чтобы выйти замуж за Антуана. Нет, никогда эти раны не исцелятся!
Но хуже всего был тот день, когда она увидела мать. Это произошло за два года до того, как Беата столкнулась с Бригиттой. Они уже два года жили под Кельном, и на этот раз с Беатой была Амадея. Она привезла дочь в город по какому-то делу, но, не удержавшись, подошла к родному дому. Амадея спросила, зачем они сюда пришли. Беата объяснила, что она хочет кое-кого увидеть.
— Ты знаешь людей, которые живут в этом доме?
Было холодно, и Амадея проголодалась, но Беата продолжала стоять, грустно глядя на окна своей бывшей комнаты. Переведя взгляд на окна материнской спальни, она увидела мать и порывисто взмахнула рукой. Мать замерла. Беата принялась лихорадочно сигналить. Дочь в недоумении наблюдала за ней. Моника секунду помедлила, затем наклонила голову и осторожно задернула шторы: верный знак Беате, что питать надежды бесполезно. Беата поняла, что больше никогда не увидит мать. Даже то, что с ней была Амадея, не смягчило сердца ее матери. Не дало ей отваги восстать против мужа. Отныне Беата для них поистине мертва. Гложущая тоска поселилась в душе Беаты. С глухо ноющим сердцем она отвела Амадею в кафе, после чего они уехали домой.
— Кто была та дама, которой ты помахала? — поинтересовалась Амадея, заметив, что мать чем-то очень расстроена.
Беате хотелось сказать дочери правду, но вместо этого она пробормотала:
— Старая подруга. Вряд ли она меня узнала. Мы очень давно не виделись.
— Может, она не заметила тебя, — предположила добросердечная девочка, и Беата печально кивнула. Она долго не решалась рассказать обо всем Антуану. Впрочем, его родители и брат вели себя точно так же, хотя по закону ему предстояло когда-нибудь получить титул, землю и большую часть состояния. Но даже это обстоятельство не имело значения для его родных. Пора было осознать, что прошлое давно похоронено. Зато у них оставались настоящее и будущее.
Если же не считать этих болезненных потерь, жизнь была прекрасна. Антуан и Жерар хорошо ладили. Конюшни процветали. Время от времени Антуан покупал новых лошадей, организовывал охоту, готовил лучших коней для скачек, а самые породистые жеребцы ходили в производителях. Вскоре конюшни Жерара Добиньи уже славились по всей Европе, в основном благодаря Антуану, знавшему о лошадях куда больше их владельца.
Как-то днем Беата примеряла Веронике вечернее платье. Женщины мило болтали, когда Беата вдруг ни с того ни с сего потеряла сознание. Вероника всполошилась, заставила ее лечь на диван, а потом проводила домой. Когда они проходили мимо конюшен, случайно выглянувший Антуан заметил жену. Та была неестественно бледна и шла нетвердой походкой. Антуан как раз давал Амадее урок верховой езды. Он попросил одного из конюхов последить за ней, а сам поспешил догнать женщин. У Вероники был встревоженный вид, но Беата упросила ее ничего никому не говорить, чтобы не волновать Антуана. Сама Беата предположила, что причиной была начинающаяся инфлюэнца либо мигрень, хотя вообще-то она редко болела.
— С тобой все в порядке? — встревожился Антуан. — Ты что-то неважно выглядишь.
Он вопросительно взглянул на Веронику, но та упорно молчала, не желая выдавать подругу. Но и она тоже беспокоилась.
— По-моему, я заболеваю, — призналась Беата, но ничего не сказала о своем обмороке. — Как идет урок? — спросила она, чтобы отвлечь мужа. — На мой взгляд, Амадея слишком бесшабашна, и тебе не следует это поощрять. Заставляй ее быть осторожнее.
В свои семь лет Амадея абсолютно не боялась скакать верхом и, к ужасу матери, особенно любила брать такие препятствия, как ручьи и кусты живой изгороди.
— Боюсь, что ее нельзя заставить, — с сомнением улыбнулся Антуан. — И похоже, у нее на все имеется собственное мнение.
Амадея унаследовала острый ум матери и ее любовь к учебе. Интересы девочки были безграничны. Но родителей беспокоила ее безрассудная смелость. Не было ничего, на что она не отважилась бы. Амадея не знала, что такое страх. Иногда это было и неплохо, но в других случаях безмерно пугало родителей. Беата постоянно опасалась, как бы с ней чего-нибудь не случилось. Возможно, они слишком опекали дочь, но поскольку Амадея была единственным ребенком, родители изливали на нее все свои чувства. Оба очень жалели, что после семи лет брака они имели только одного ребенка.
— Хочешь, я провожу тебя? — спросил все еще не успокоившийся Антуан. И всегда-то очень белая кожа Беаты во время болезни становилась почти прозрачной. Сейчас же ее лицо имело даже какой-то зеленоватый оттенок. Похоже, она снова теряет сознание!
— Нет-нет, все в порядке. Я просто хочу немного прилечь. Возвращайся к нашему маленькому чудовищу.
Антуан поцеловал жену, и женщины пошли дальше. Вероника помогла Беате лечь, а затем ушла.
Вечером, вернувшись домой, Антуан с облегчением увидел, что Беата выглядит почти как обычно, однако утром ей снова стало плохо. С трудом проводив Амадею в школу, она легла. В обед Антуан прибежал проведать жену.
— Как ты себя чувствуешь? — хмурясь, спросил он, поскольку очень тревожился, когда она болела. В этом мире у него остались только жена и дочь, ничего больше не имело значения. На беду, прошлой зимой людей буквально косила эпидемия инфлюэнцы.
— Мне гораздо лучше, — убеждала его Беата, пытаясь улыбнуться. Антуан покачал головой: жена явно хотела его успокоить. Только она совсем не умела лгать.
— Немедленно иди к доктору, — твердо заявил он.
— Да что они знают, эти доктора? Лучше я немного полежу, пока Амадея не вернется из школы. К вечеру встану.
Несмотря на все возражения мужа, Беата собрала на стол, подала Антуану обед, а сама села рядом, чтобы побыть с ним. Но стоило ему уйти, как она немедленно легла.
Прошла неделя, но болезнь так и не отпускала Беату. Теперь Антуан уже откровенно запаниковал.
— Если не пойдешь сама, я отведу тебя за руку. Ради всего святого, Беата, неужели ты хочешь себя уморить? Не понимаю, чего ты боишься?
На самом-то деле она боялась разочарования, поскольку уже начинала подозревать, что с ней такое, только хотела подождать еще немного, чтобы убедиться самой и сообщить Антуану. В конце концов Беата сдалась и согласилась посетить доктора. Тот подтвердил ее предположения, и вечером она встретила мужа улыбкой, хотя по-прежнему чувствовала себя отвратительно.
— Ну, что сказал доктор? — взволнованно спросил Антуан, как только Амадея ушла наверх, чтобы переодеться ко сну.
— Сказал, что я здорова как лошадь… и люблю тебя…
Беата была так счастлива, что едва сдерживала возбуждение.
— Он сказал, что ты меня любишь? — рассмеялся Антуан. — Очень мило с его стороны, но это я и без него знаю. Лучше бы он объяснил, что это с тобой и почему ты так плохо себя чувствуешь.
Но Беата, похоже, была в прекрасном настроении; она буквально хмелела от радости.
— Ничего страшного. Со временем пройдет, — отмахнулась она.
