ней на «вы», как требовали этикет и субординация. — Необязательно вокруг всего дома, можно только в гостиной. Нам нужно вернуться обратно незамедлительно. Вдруг у Сталина бессонница и он захочет задать нам еще несколько вопросов.
— Тогда пойдемте в рабочий кабинет (кроме «рабочего», где размещалась вся аппаратура, в доме было еще несколько «парадных», для приема деловых партнеров), будет удобнее.
Сильвия вела их по едва освещенным залам, анфиладам комнат, сохранявшим антураж и дух минувших веков Британской империи, по изысканно, на разные музыкальные тона скрипевшим лестницам. Лихарев очутился здесь впервые и с трудом подавлял зависть. Какая все-таки пропасть разделяет его и леди Спенсер! Собственная квартира, немыслимо роскошная с точки зрения среднего москвича, казалась ему теперь тесной и убогой. Да хоть бывший Юсуповский дворец в Ленинграде займи, все равно будешь ощущать себя «подселенцем» очередной коммуналки. Не свое ведь, краденое. Зато здесь все настоящее, подлинное, собственное, освященное тысячелетним правом, любовно взлелеянное десятью поколениями благородных предков.
Прав сэр Говард — бросать пора эти коммунистические эксперименты. Черного кобеля не отмоешь добела, из Сталина ни просвещенного правителя, ни дельного царя не воспитаешь. Любого другого на его место посади — ничего не изменится. Хоть сам на престол сядь — ничего не обретешь, кроме бесконечной головной боли. Пахать тридцать лет, как Петр, а тем же и кончится…
Бросить, сбежать, уехать, зажить, как эта красотка, широко шагающая впереди, только полы полупрозрачного китайского халата вьются вокруг длинных ног…
Антон, которого удивить здесь было нечем, не теряя времени, излагал Сильвии на ходу суть возникшей проблемы.
Наконец дошли. Вряд ли кто-нибудь, кроме хозяйки, смог бы найти это помещение, затерянное внутри дома, как логово Минотавра в Лабиринте. Кабинет напомнил Антону своим интерьером кают-компанию на «Наутилусе», как она изображалась на тех еще, самых первых иллюстрациях в изданиях девятнадцатого века. Окон на стенах не было, а если и имелись, то были закрыты ставнями под панелями тисненого штофа.
Сильвия села в кресло за пультом, мужчины устроились на диване.
Халат ее был без пуговиц, только поясок прихватывал его на талии. Тончайший шелк естественным образом соскользнул с колен, намного выше, чем позволяли обычаи, открыв бердслеевского[48] стиля ноги. Антона она стесняться не собиралась, Лихарева просто дразнила. Смешно женщине ее возраста смотреть, как бегают глаза у взрослого мужчины, тем более — не совсем человека.
Аппаратура, создававшая поле нулевого времени, заработала. Форзейль посмотрел на часы.
— Двенадцать минут мы потратили. Выход — через три максимум. Лишние осложнения мне не нужны.
— Успеете. Хотя я бы на вашем месте такие мелочи в расчет не брала. В сравнении с тем, что вы сообщили…
— В нашем деле мелочей не бывает. Про МНВ не хуже меня знаете. Какие будут соображения?
Сильвия прикусила нижнюю губу. В отличие от Валентина, у которого за последний месяц такие «сшибки» творились в мозгах, что почти пропала предписанная должностью беспристрастность и холодность мышления, она вошла в проблему сразу. Только вот раскрываться перед партнером не хотела. Ножку показать — пожалуйста, для того и выросли, а насчет другого — ты говори, а я послушаю.
— Вы меня спрашиваете? Я на месте не была, с «Юрием» не разговаривала… Признаться, не терплю дезертиров, но сейчас это к делу отношения не имеет. Что же это за структура еще перед той войной им заинтересовалась? Больше никто из моих людей ни с чем подобным не сталкивался…
— Уверены? Исключаете, что были и у других подобные встречи, так же точно не доложенные «по команде»?
— У меня — точно не было, — вмешался Лихарев. — Я нормальный пришелец-материалист, в сверхъестественных существ не верю.
— А те? — без улыбки спросил Антон. — Утром вместе с профессурой поучаствуй во вскрытии. Если убедишься, что нормальные местные питекантропы, останется выяснить, где их из гранатометов стрелять учат. И одной загадкой меньше…
— Хватит вам остроумием блистать, — раздраженно сказала Сильвия. — Я их не видела, но предпочитаю верить Ричарду. Когда из дома прогоняют кошку, туда немедленно приходят мыши. Это закон природы. Другое дело — касается ли происходящее лично нас, здесь присутствующих? Может быть, права я, а не вы, Ричард-Антон? Мы недавно касались этой темы, еще не предвидя нынешнего инцидента. Нам вернули свободу, так зачем снова приносить ее в жертву очередным идеям, пусть весьма возвышенным? Я предлагала — давайте уйдем совсем. Из активной политики или вообще с Земли. Себя мы защитить сумеем…
— Мыши — не страшно, могут прийти крысы, что гораздо хуже, — не согласился с ней Антон. — И если они идут, то идут прежде всего за нами. За каждым из нас. Являлись именно Юрию, давно, и вдруг возникли снова. А кто такой Юрий? Уточнять не требуется. Появился я — они взяли мой след. Для полного комплекта — Валентин Валентиныч подъехал. Я уже сомневаться начал — вдруг они в него целили, а машина — просто промах…
— Или — предупреждение, — серьезно сказала Сильвия.
— Не исключаю, — согласился Антон. — В любом случае — охота пошла на вашу команду. Необычным способом, согласен. Думайте, союзники, думайте, кто вас
— Я думаю, — ответила Сильвия, — в наш сговор все упирается. Шульгин, форзейль, несколько моих агентов остались здесь, на этой Земле и в этой реальности, освобожденной, как вы утверждали, от влияния внешних сил. Не станем скромничать, нынешним составом мы способны обустроить мир сообразно нашим вкусам и представлениям? Так?
Антон согласился, что возможность имеется. Ресурсов, интеллекта и сверхъестественных способностей у них достаточно.
— Всего лишь мы трое, — обвел он рукой вокруг, — можем прямо сейчас внедриться, на выбор, в Сталина, Гитлера, Рузвельта. Достаточно?
— Для чего? — подал голос Лихарев, долго молчавший с рассеянным видом.
— Слова не мальчика, но мужа, — обрадовался Антон. — Каждый из нас понимает, что, если Игра закончилась, дальнейшее просто не нужно. Я пытался внушить эту мысль героям «Андреевского братства», когда позволил им уйти в двадцатый год. Оказалось, что бесполезно. Они и там нашли себе забавы по вкусу. Но на самом-то деле — ничего, абсолютно ничего не меняется. В широком смысле. Пропорции зла и добра, убитых и покалеченных, униженных и оскорбленных останутся прежними. Поменяются только персонажи…
— Вас что, сэр Ричард, или Говард, я уже запуталась, на достоевщину пробило? Интересный писатель, не спорю, только людям нашей профессии его читать не стоит. Мы, кажется, остановились на том, что появление «монстров» угрожает лично нам? Без всякого соотнесения с судьбами человечества, мне абсолютно безразличными. Этим и займемся.
— Согласен, — ответил Антон. Ему вдруг стало стыдно за долгую пафосную тираду. С чего бы на риторику вдруг потянуло? Опять постороннее воздействие? Значит, необходимо собраться, сделать то, что пятью минутами назад он отметал как недопустимое и бессмысленное.
— Занесло меня не туда. Забудем — и ближе к теме. Включайте всю свою технику на предельный режим, ищите любую информацию за последние сто лет, каким угодно краем касающуюся нашего вопроса. Знаю, возможности у вас есть, просто никогда в «ту» сторону не смотрели. Легенды, доносы, отчеты этнографов, личные дневники, скрытые файлы Шаров каждого вашего агента — все перешерстите. Программу задайте, чтобы «мусор» на корню отметала, а случаи, похожие на наш, приводила к одному знаменателю. До утра справитесь?
