Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы

— Не к нам вопрос, — ответила Сильвия. — Будет материал — за час управимся, нет — сами понимаете. Но вы в таком тоне спросили, что показалось… Я, конечно, могу ошибиться, и все же… Вообразили, что имеете право нам задачи ставить, а мы их должны беспрекословно выполнять? Прошу прощения, не вижу для этого оснований!

Антон тяжело вздохнул:

— Милая леди, мне очень жаль, что у вас сложилось столь превратное впечатление. Казалось, совсем недавно мы достигли полной ясности в отношениях, и снова — вспышка гонора. Межрасовые противоречия всплывают? Снова начнем выяснять, кто на спасательном плоту перед кем должен первым шляпу снимать? Я лишь высказал соображение, какие первоочередные действия следует предпринять вам, исходя из профессиональных возможностей. То, что собираюсь сделать я за эти возможности выходит. Сумею ли вернуться сюда живым и здоровым — не уверен. Но если да, то вернусь к утру. Почему и назван был мною этот контрольный срок. Теперь обиды и претензии есть? Высказывайте все сразу, если остались.

— Извините, — опустила глаза Сильвия. — Наверное, мы все находимся сейчас в неподходящем настроении. При том, что изоляция моего дома от посторонних воздействий близка к абсолютной. Наверное, вирусы психоза мы принесли с собой. Еще раз извините. Я признаю, что из нас троих вы наиболее подходите для руководства в тех делах, что нам предстоят. Вы и Шульгин. Я больше не буду спорить.

— Слава богу, — наклонил голову Антон. — У вас здесь какой-нибудь пулеметик имеется? Поставьте его на площадке перед лестницей. Валентин знает — этих выродков пуля нормально берет. Если вдруг появятся другие — сами разбирайтесь. Вплоть до ядерного удара по площадям. Я постараюсь вернуться скоро. Не вернусь — не поминайте лихом. Туалет у вас где? Руки помыть…

Сильвия указала, куда идти. Оказалось, недалеко.

Красивый кафель, зеркала, зачем-то — лианы по стенам. Запах хорошего дезодоранта.

Антону требовалось уединение, потому что он не привык уходить в чужом присутствии. Взгляды мешали, посторонние эмоциональные поля, даже обыкновенные человеческие, а тут ведь специалисты были.

Рисковал он по-крупному. Замок — кто теперь знает, примет ли его, или… Вдруг как раз там и ждут беглеца «облеченные доверием»? Пистолет в кармане — это, конечно, аргумент. Поймет, что попался — по земной традиции разрядит обойму в противника, последний патрон — себе. Но это совсем крайний случай. Пожалуй, те, кто приставлен был обеспечивать его «покаяние», должны удовлетвориться бесспорным фактом смерти подопечного. Умер и умер, для чего затеваться с посмертным ментаскопированием? Если, конечно, именно эта цель не имелась в виду с самого начала… Да вряд ли, там, где он отбывал срок, столь тонкие экзерциции[49] были не в ходу.

Раньше он входил в Замок, как Лихарев — в свою квартиру. Воронцова туда без труда переправил, потом и всю команду. Мало того, Левашов ухитрился собственными силами Новикова с Ириной в подлинное будущее отправить и обратно вернуть. Шульгин пленную Сильвию-84 с виллы в горах через Лондон прямо в его кабинет доставил.

Хорошо была отлажена система, полтора века сбоев не давала. Сложности начались позже, с того момента, когда с самого «верха» пришла команда проект сворачивать, Замок эвакуировать. Тогда же, пожалуй, включилась встроенная в механизм система самоконсервации.

Посетившие его последний раз Новиков, Шульгин и Удолин обнаружили явные следы увядания и деградации, словно на брошенном заводе, которые так любят снимать в своих боевиках американцы. В то же время многие «органы и системы» продолжали функционировать в автоматическом режиме. Псевдомозг через свои терминалы отвечал на вопросы, иногда давая вполне дельные советы, правда, только те, которые сам считал нужными. Однажды, если верить Шульгину (а отчего же ему не верить?), сформировал настолько убедительный фантом самого Антона, что Сашка не смог отличить его от подлинника.

Тоже не фокус, с макетом Натальи, подруги Воронцова, Замок справился не хуже, наложив потом копию на оригинал так, что Дмитрий получил живую подругу со всеми придуманными достоинствами, лишенную при этом врожденных недостатков.

И еще — по разным каналам Шульгин несколько раз получал предложения стать новым хозяином Замка, переселиться туда, если желает, на постоянное бесконечное жительство. Там можно обходиться без всякого гомеостата, регенерируя постоянно. Юрий совсем недавно на то же намекал, говоря якобы от имени уже несуществующих Держателей.

Сейчас Антон, рискуя всем, на все сразу и надеялся. Учиненное Шульгиным отключение земной реальности от воздействия структур и порождений Гиперсети вполне могло освободить и личность Замка. В этом случае он превратится из ячейки суперкомпьютера в полностью автономный, квазиживой организм. Тогда, по старой памяти, с ним, пожалуй, удастся наладить равноправные, взаимовыгодные отношения. Наверняка ведь решение о демонтаже вступило в конфликт с присущим любой достаточно сложной конструкции инстинктом самосохранения.

Враг моего врага почти автоматически считается если не другом, то союзником.

Вдобавок, если одушевляющийся Замок испытывает личную симпатию именно к Шульгину (этому были доказательства), то появление Антона в Сашкином телесном облике какую- то положительную роль сыграет. Вроде рекомендательного письма.

Да, дорожка была накатана. Не встретив ощутимого сопротивления астрала или охранных систем Замка, Антон в следующую секунду вместо кафеля, зеркал и блестящих водопроводных кранов увидел тщательно вытесанные каменные плиты под ногами, покрытый побегами плюща парапет крепостной стены, бесконечную даль слегка волнующегося океана впереди. Что-то он не рассчитал, попав сюда, а не в собственные покои, или — подсознательно захотел начать осмотр грандиозного сооружения извне? Получить своеобразную фору, собраться, постараться восстановить ментальный контакт до того, как захлопнется дверца мышеловки?

Если душа (или «дух») Замка захочет — из внутренних помещений по собственной воле не выйдешь. Может запереть в одной комнате, на этаже, в достаточно обширном секторе, изменить метрику пространства так, что будешь неделями и месяцами бродить по заданному маршруту, замкнутому или открытому в бесконечность.

С Антоном, пока он был «хозяином», такого не случалось, а Новикову и Шульгину довелось пережить несколько не самых приятных часов. Обошлось, слава богу.

Обойдя по периметру всю окружающую внутренние дворы и строения стену, полюбовавшись океаном, едва заметными голубоватыми горами на горизонте, Антон, как ни старался, не ощутил отклика на свои обращения и призывы. Тишина стояла вокруг, физическая и ментальная. Неужели теперь все это — только нагромождение старательно подогнанных друг к другу плит и блоков, «ничто посередине нигде»? Печально, если так.

Форзейль испытывал сейчас почти то же самое чувство, что потомок захиревшего аристократического рода, современный цивилизованный человек, приехавший на руины родового поместья лет через триста… Ходит, смотрит на выветренные башни и стены, пытается вызвать в себе отклик эйдетической памяти, услышать звуки труб герольдов, лязг мечей и доспехов, яростные крики бойцов, мелодичные голоса прекрасных дам, вручающих победителям шарфы и надушенные платочки… И — ничего. Было, ушло, и он тут совершенно ни при чем с его джинсами и красным кабриолетом в триста лошадиных сил.

Антон спустился по узкой каменной лестнице без перил в один из внутренних двориков, где роняли последние алые листья три раскидистых канадских клена, постоял, слушая шорохи, шуршание, посвист ветра между зубцами стен. Сам он не курил, но организм Шульгина требовал привычного ритуала. Не в биохимическом, гомеостат поддерживал нужный баланс, в психологическом смысле. Размять папиросу, понюхать, заломить мундштук, чиркнуть спичкой, глубоко затянуться, носом выпустить дым… Сразу ощущаешь себя другим человеком, будто мусульманин, доставший из кармана четки.

В коридорах, переходах, галереях Замка Антон ориентировался свободно. Не отвлекаясь на посторонние цели, пусть и хотелось, например, проверить, действуют ли до сих пор кабачки и бары, в которых любили проводить время его гости, он шел к своему кабинету. Если там увидит голые стены,