и понятия ни о чем не имела до землетрясения. – Вдаваться в подробности Саре не хотелось, все и так все знали из газет. Ни для кого не было секретом, что Сета ждет суд за мошенничество и что он в настоящее время выпущен из тюрьмы под залог. Кто читал газеты или слушал сводки новостей, знали, чем он занимался.
Карен объяснила, что ее помощница недавно переехала в Лос-Анджелес, поэтому вакансия действительно есть, но вся загвоздка в том, что платят в больнице не бог весть какие деньги. Но Сару названная цифра вполне устроила. Сумма скромная, но прожить можно. И рабочий день с девяти до трех, так что вторую половину дня и вечер плюс выходные она сможет проводить с детьми. Сара оставила Карен три копии своего резюме, и та пообещала на следующей неделе с ней связаться, тепло поблагодарив за интерес к их вакансии. Сара вышла окрыленная. Карен ей понравилась, как и сама работа. Эта больница много для нее значила, а работа с ценными бумагами была как раз по ее части. Она также могла бы заняться сбором средств. Теперь оставалось ждать окончательного решения. Сару устраивало даже расположение больницы – до работы от своего нового дома она легко могла дойти пешком. Единственный недостаток – небольшая зарплата, но ничего, придется как-то приспосабливаться. По дороге домой Саре в голову пришла одна мысль.
Она поехала в Пресидио и, разыскав в лазарете сестру Мэгги, рассказала ей о своем собеседовании. Мэгги обрадовалась:
– Вот и отлично! – Стойкость Сары перед лицом обрушившихся на нее невзгод восхищала Мэгги. Дом продан, сказала Сара, и они с Сетом разъехались. Теперь она живет с детьми в квартире на Клэй-стрит. Со времени их последнего разговора прошло всего несколько дней, но как же много всего произошло!
– Только бы меня взяли! Деньги сейчас нам не помешали бы. – Еще два месяца назад она бы никогда не сказала такого. Ни она, ни Сет. Это было немыслимо. Как быстро, однако, меняется жизнь. – Мне нравится эта больница. Там спасли и выходили Молли. Именно поэтому я устраивала для них благотворительный вечер.
В памяти Мэгги воскресли речь Сары перед землетрясением и выступление Мелани.
– А как у вас дела с Сетом? – спросила Мэгги. Они направлялись в столовую выпить чаю. Жизнь в Пресидио последние дни уже затихала. Беженцы постепенно разъезжались по домам в те районы, где дали электричество и воду.
– Никак, – призналась Сара. – Пока мы жили в доме, почти не разговаривали. Теперь он снял квартиру, и Молли, с тех пор как мы переехали, без конца у меня допытывается, где же папа.
– И что вы ей отвечаете? – осторожно поинтересовалась Мэгги за чашкой чаю. Ей было приятно беседовать с Сарой. Эта милая женщина нравилась ей, и дружба, хотя они на самом деле не так давно знали друг друга, радовала Мэгги. Тем не менее Сара полностью и безоговорочно доверилась Мэгги.
– Правду, как умею. Говорю, что папа будет жить один. Кажется, срабатывает. Он в эти выходные возьмет детей к себе. Молли останется у него ночевать. Оливер еще слишком маленький. – Сара вздохнула. – Я пообещала Сету во время процесса находиться рядом.
– Когда он состоится?
– Намечен на март. – До марта было далеко – целых девять месяцев. Этого времени хватило бы, чтобы родить третьего ребенка, о котором они с Сетом мечтали и которого теперь уже никогда не будет. Сара даже представить себе не могла, что их брак каким-то образом можно спасти. По крайней мере сейчас. Слишком свежа была в ее сердце рана от его предательства.
– Должно быть, вам обоим все это стоит больших усилий, – с сочувствием заметила Мэгги. Она всегда относилась к Саре с пониманием. – Кстати, вы простили его? Знаю, это очень нелегко, особенно в вашем случае.
– Вы правы, – тихо согласилась Сара. – Откровенно говоря, у меня не получается. Иногда я в ярости. Как он мог? Ведь все было так прекрасно. Я люблю его, но не могу понять, как он пошел на такое, как мог так низко пасть. Совершенно необъяснимый поступок.
– Что-то, вероятно, произошло у него в голове, что-то пошло не так. В нем, по-видимому, уже были заложены какие-то ошибочные представления. И эта ошибка дорого ему обошлась. Я думаю, он и так уже достаточно наказан. То, что он потерял вас и детей, может добить его окончательно.
Сара кивнула. Ей тоже пришлось расплачиваться за его ошибки. Она потеряла мужа, а ее дети – отца. Но главное, она утратила всякое уважение к нему, и он вряд ли когда-нибудь сумеет его вернуть. Именно поэтому Сет даже перед расставанием не решался смотреть ей в глаза. Он все прочитал у нее на лице.
– Я не хочу поступать с ним сурово. Но случившееся ужасно. Он разрушил нашу жизнь.
Мэгги кивнула, обдумывая ее слова. Понять, что подтолкнуло Сета к преступлению, было трудно. Скорее всего жадность. И желание ощутить себя чем-то большим, чем он представлял собой на самом деле. Казалось, в глубине его души скрывался какой-то изъян, который, всплыв на поверхность, увлек за собой и все остальное. Сара, однако, оказалась сильнее, чем ожидала Мэгги, которая и сама уж было собралась поделиться с Сарой своими личными переживаниями, но не знала, с чего начать. Она смотрела на Сару своими большими синими глазами, и молодая подруга заметила, что ее что-то тревожит.
– У вас все в порядке? – спросила она Мэгги, и та кивнула:
– Более-менее. В моей жизни тоже случаются трудности, – улыбнулась Мэгги. – Даже у монахинь в голове порой рождаются дурацкие мысли, и монахини тоже делают глупости. Иногда я забываю, что у нас те же слабости, что и у других. Едва начинаю думать, что свободна от сомнений и имею прямой канал связи с самим Господом, как он тут же отключает звук, и я не могу понять, где я и что делаю. Это заставляет меня вспомнить о несовершенстве человеческой природы и смирении, – загадочно произнесла Мэгги и рассмеялась. – Простите, сама не ведаю, что говорю. – Последнее время она часто пребывала в смятении и мучилась от этого, но отягощать Сару своими проблемами не хотела. Ей хватает и своих. Да и чем тут поможешь? Мэгги хотела выбросить все из головы. Она пообещала это Господу и себе.
Немного погодя подруги вернулись в лазарет. Сара попрощалась, пообещав Мэгги в ближайшем будущем снова приехать.
– Дайте знать, если получится с работой! – крикнула ей вслед Мэгги.
«Получится ли?» – подумала про себя Сара. Разумеется, она специалист, но только что-то последнее время ей не слишком везет. Может, на этот раз посчастливится. Работа ей нужна. Но те резюме, которые она разослала в разные места на тот случай, если не повезет с работой в больнице, остались без внимания, хотя надежды она не теряла.
Сара поехала к себе домой на Клэй-стрит и обрадовалась, застав там Пармани с детьми. Они только что вернулись из парка. Увидев Сару, Молли завизжала от восторга и бросилась к ней, Оливер вслед за сестрой, расплывшись в улыбке, пополз по полу к маме. Сара подбросила его вверх и устроилась на диване, усадив к себе на колени. Молли примостилась рядом. И Сара в очередной раз осознала: что бы там ни произошло в ее жизни, большего счастья, чем ее дети, для нее не существует. Она занялась ужином. Как хорошо, что она встретилась с Мэгги. Интересно, что у нее за проблемы? Вряд ли очень серьезные. Сара не могла себе представить, чтобы такая замечательная женщина и чистая душа не справилась бы со своими трудностями. Помогла же она Саре. Ведь иногда человеку так мало нужно, только чтобы кто-нибудь выслушал его и проявил участие. Однако Мэгги дала ей гораздо больше – мудрость, любовь, тепло.
Мелани вернулась в Лос-Анджелес в начале сентября. Нога у нее продолжала болеть и болела все два месяца гастрольного турне. Мелани консультировалась у врача в Новом Орлеане, а потом ездила к другому, уже с Томом, когда тот приезжал к ней в Нью-Йорк. Оба ортопеда утверждали, что нога заживет – это лишь вопрос времени. В ее возрасте такие травмы проходят без следа, но если все время скакать на сцену и со сцены, два месяца подряд мотаться без отдыха по всей стране, останавливаясь на новом месте лишь на день-два, то добра не жди. Вернувшись в Лос-Анджелес, Мелани наконец пошла к своему доктору, и тот заявил, что процесс выздоровления чрезмерно затянулся – организм не справляется с нагрузками. Ничего нового. Мелани сообщила о том, что ей приходилось делать на гастролях, и врач пришел в ужас. Она до сих пор носила высокий черный ботинок. Лодыжка не зажила. Ботинок облегчал боль и защищал от дальнейших повреждений. Однако на сцене даже в обычной обуви на плоской подошве боль становилась невыносимой. По дороге домой Мелани позвонила Тому.
– Ну, что он сказал? – с беспокойством спросил Том.
– Что мне нужно отдохнуть или, быть может, вообще уйти на покой, – пошутила Мелани. Забота Тома была ей приятна. Она тут же вспомнила Джейка. Какая же он дрянь все-таки! А Том любил ее и хотел знать
