плоскогорье есть несколько заметных понижений. Эти «оазисы» хорошо снабжены водой, и почва в них очень плодородная, но кроме как в этих оазисах, никакой растительности на этой голой земле, которая с давних времен носит название Ливийская пустыня, нет. К востоку от Нила находится такое же известняковое плато, которое называется Аравийская пустыня. Если двигаться дальше в глубь этой страны, она превращается в край невысоких гор, где поднимаются довольно крутые вершины, сложенные гранитами, порфирами, гнейсами и другими кристаллическими породами, иногда достигающие 1,5–2 км в высоту (высшая точка 2187 м – г. Шаиб-эль-Банат). Эта горная гряда вытянулась вдоль Красного моря; земля в этой местности почти бесплодна, но все же выглядит веселее, чем Ливийская пустыня. Источники воды здесь встречаются редко, но от расположенного поблизости моря поступает влага, и во многих местах есть маленькие оазисы, которые обеспечивают пищей диких зверей и скот кочевых племен.
Однако жара и нехватка воды делали жизнь в этих горах к востоку от Нила крайне трудной, и мы не можем не восхищаться мужеством и упорством древних египтян, которые содержали сотни рабочих для разработки больших каменоломен в этом краю безжизненных скал.
Но вернемся к рассказу о долине Нила. Если бы река просто пробила себе путь в нубийском песчанике и египетском известняке, ее долина никогда бы не приобрела свое чудесное плодородие под не дающим дождя, пылающим от жары небом Египта – страны, где любая растительность без воды очень быстро засыхает. Но Нил – не просто вода, которая выливается из великих озер тропической Африки; он еще получает с запада все воды, стекающие с высоких гор Абиссинии (Эфиопии): эти горные потоки, которые несут с собой продукты разрушения гор, в сезон дождей с огромной скоростью мчатся вниз по склонам гор и питают две больших реки, Голубой Нил и Атбару, которые впадают в Нил возле Хартума и Атбары. Поэтому в середине лета река постепенно поднимается так высоко, что берега уже не могут удержать это огромное количество воды и ила. Река медленно разливается, а через несколько месяцев снова входит в свои берега. Пока вода разлива покрывает долину, содержащийся в воде ил, конечно, осаждается, и, когда река отступает, она оставляет на земле тонкий слой этого ила, смытого со склонов абиссинских гор (Эфиопского нагорья). Это и есть тот черный нильский ил, который создал и каждый год возрождает плодородие земли Египта. Теперь почва Египта состоит из этого ила, а от Хартума до моря отложения ила в нильской долине достигли высоты 30 футов (около 9 м. –
Первый порог Нила между Асуаном и Филе – граница Египта и Нубии (согласно Л. Либи)
И еще в одном отношении Нил является источником жизни для Египта: он дает этой стране воду: в Египте так же, как и в соседних пустынях, почти не бывает дождей. На берегах дельты и еще на протяжении нескольких миль к югу дожди идут так же, как на других побережьях Средиземного моря, но в Верхнем Египте их практически не бывает (иногда раз в пять лет). Ни родников, ни ручьев тоже почти нет (в сухих руслах вади вода появляется только во время дождя), поэтому вся вода для страны поступает из великой реки, текущей с далекого юга.
Климат Египта более однородный, чем в других средиземноморских странах, из-за того что здесь нет сезона дождей, который соответствует нашей зиме. С декабря по март воздух прохладен, и по ночам температура может понижаться почти до точки замерзания, но в течение остальных восьми месяцев года очень жарко, а в июле термометр показывает до 110 градусов по Фаренгейту и более (до 46° по Цельсию) в тени. Такая разница в температурах вызывается сочетанием нескольких причин. Жаркий юго-восточный ветер дует только с середины февраля до середины июня, но он часто усиливается, превращаясь в ураган, и приносит пыль, которая наполняет воздух и засыпает растения. В остальное время года, даже в самый жаркий его период, северо-западный ветер смягчает сильную дневную жару. Древние египтяне считали, что «вдыхать его сладкое дыхание»[1] – одна из лучших вещей в жизни. Разлив влияет на климат еще сильнее, чем ветер.
Река начинает разливаться в начале июня, к концу июля она становится могучим потоком; с конца сентября до конца октября вода достигает наивысшего уровня, а потом все быстрее отступает. В январе река снова оказывается в своем прежнем русле, но продолжает убывать до лета. Этот разлив (о котором не следует думать, будто он затопляет всю страну) несет с собой прохладу, влагу и плодородие. Страна оживает после гнета летней жары, и мы легко можем понять, почему древние египтяне отмечали Новый год 15 сентября – в то время, когда уровень воды в Ниле самый высокий.
Однако дни разлива были днями тревог и забот. Судьба всей страны висела на волоске: если вода поднимется недостаточно, и ее уровень будет всего на одну десятую меньше, чем надо, каналы, по которым вода доходит до более высоких участков долины, не наполнятся, а в результате поля не дадут урожая и начнется голод. Если уровень воды поднимется хотя бы немного выше нормального, то от этого тоже произойдут горе и опустошение – ограды и дамбы будут разрушены, а недавно возделанные поля, которые считались недоступными для разлива, зальет вода. Поэтому с самых ранних времен за разливом Нила внимательно следили правительственные чиновники, которые определяли размер налога на год по результатам разлива. Были также созданы «измерители Нила» – колодцы с отметками как на линейке или водомере, позволявшими определять высоту воды в них. Эти колодцы находились под защитой государства. В старину так же, как и теперь, официально сообщалось о том, какова высота разлива; и так же, как сегодня, часто возникали подозрения, что официально объявленная величина завышена. Один старинный измеритель Нила до сих пор существует на острове Элефантина – на юге Египта у Асуана. Во времена греков говорили, что высота хорошего разлива в Мемфисе должна быть 16 локтей, и на прекрасной статуе Нила, которая находится в Ватикане, мальчик, изображающий 16-й локоть, с огромным удовольствием смотрит вниз с рога изобилия, на который забрался. Этот дух 16-го локтя изображен также на одной александрийской монете; на ней он преподносит свой рог изобилия в дар своему отцу Нилу.
Финиковые пальмы (предоставлено Штилером)
Сикоморы. На переднем плане – несколько папирусов (предоставлено Штилером)
В наше время, когда поверхность почвы в Египте стала выше из-за отложений ила, нужен еще более высокий разлив, чтобы в стране был хороший урожай.
Можно ожидать, что на плодородной египетской почве должен существовать необыкновенно богатый растительный мир; но, хотя растительность пышная, видов ее меньше, чем в любой другой стране, расположенной на той же широте. Деревьев очень мало. Единственные широко распространенные деревья – сикоморы и акация; но и они растут поодиночке, примерно так, как у нас липы или каштаны. Кроме них, есть плодовые деревья – финиковые пальмы, пальмы дум, смоковницы и другие. Нехватка древесины – настоящее бедствие для Египта. С травянистыми растениями дело обстоит так же: в этой земледельческой стране царят овощи, а дикие цветы почти невозможно найти.
Клунцингер, который знает Египет до мельчайших подробностей, пишет так: «В этой стране, если существует какое-то место, на котором могли бы расти дикие травы (то есть орошаемая земля), туда приходит земледелец, сеет свои семена и выпалывает дикие цветы. Здесь также нет ни высокогорных, ни лесных растений, ни вереска, ни тех растений, которые обычны для развалин, болот или озер, потому что в Египте нет таких мест и отчасти, возможно, еще из-за нехватки воды и тени. Остаются только пашни, засеянные или оставленные под паром, речные берега и изгороди, река и русла каналов, предназначенных для распределения воды при разливе. На них есть небольшое количество диких растений, но они растут поодиночке и никогда не покрывают целиком какой-то участок земли; даже травы, разновидностей которых существует много, никогда не образуют зеленый дерн. Здесь нет лугов, которые очаровывают взгляд в других странах, хотя поля клевера, которые служат пастбищами для скота, и хлебные поля, пока они еще зелены, в какой-то степени восполняют этот недостаток». Даже земли вокруг водных потоков – многочисленных оросительных канав и каналов – беднее растительностью, чем можно ожидать под небом юга.
Нынешний вид Египта приятен, хотя и однообразен: сверкающие воды широкой реки мирно текут посреди зеленых полей, а дельта, которую рассекают многочисленные каналы, очень похожа на плодородную, хорошо возделанную европейскую равнину. Мы почти не осознаем, что находимся в Африке, на берегах реки, которая течет из самого сердца тропиков. Но в доисторические времена Египет, несомненно, выглядел совершенно по-другому и, вероятно, был похож на нынешнюю долину Нила во внутренних областях Африки[2].
