вернуться. Когда Билл вспоминал о Гордоне, его охватывала ненависть – уж слишком безобразно тот вел себя с Изабель. Но если он уехал, то можно навестить ее снова. Он сказал об этом сестре. Она знала, что Билл навещал Изабель прошлой ночью, причем с разрешения врача, но сомневалась, разрешит ли доктор на этот раз. Однако, увидев выражение лица Билла, она все поняла, и ее сердце дрогнуло.
– Посмотрим, что можно сделать. – И сестра тут же исчезла. Через пять минут она вернулась с двумя санитарами, которые сняли кровать с тормозов и медленно покатили к двери. Пришлось снять часть датчиков, но теперь Билл уже мог некоторое время обойтись и без них.
Дежурившая у Изабель сестра открыла им дверь, и санитары осторожно вкатили кровать в палату. Сестры деликатно отошли в угол комнаты, оставляя их наедине. Повернувшись насколько можно, Билл, как и прошлой ночью; сжал пальцы Изабель.
– Это я, Изабель… ты должна проснуться, любовь моя. Надо возвращаться. Ты нужна Тедди, нужна мне. Мы так давно не разговаривали, я так по тебе скучаю! – По щекам Билла текли слезы. Замолчав, он продолжал сжимать ее руку и, кажется, стал постепенно засыпать. Уже собрались увозить его обратно, когда дверь палаты неожиданно распахнулась и на пороге появился Гордон Форрестье. Сестры вздрогнули, санитары поспешно удалились.
– Будьте добры немедленно вернуть мистера Робинсона в его палату! – приказал Форрестье. Билл не произнес ни слова. Ситуация была ясной до предела, и, проезжая мимо Форрестье, Билл ощутил в груди неприятный холодок. Наверняка Гордон воспрепятствует их свиданиям с Изабель. Впрочем, он скоро уедет в Париж… Билл лежал в своей палате, размышляя об этом, а также о том, как ужасно выглядела Изабель, когда в помещение ворвался ее муж.
– Если я снова обнаружу вас в ее палате, Робинсон, или узнаю, что вы там были, я выброшу вас из этой больницы. Вам это ясно? – Форрестье весь трясся от гнева, лицо его было белым. Билл вторгся на его территорию, и это было возмутительно. Изабель была его собственностью, и он не собирался подпускать к ней Билла, какими бы ни были их отношения.
– Меня это не пугает, мистер Форрестье, – спокойно произнес Билл, твердо глядя ему в глаза. – Думаю, посол Стивенс сумеет за меня постоять. Впрочем, не стоит ему сражаться вместо меня. С Изабель мы просто друзья, причем уже давние. Уверяю вас, что она не позволила себе ничего такого, что могло бы вызвать ваше недовольство. – Не считая поцелуя в машине, но Гордону об этом знать не обязательно. – Я очень о ней беспокоюсь. Вам исключительно повезло. Она замечательная женщина, и я не меньше вашего хочу, чтобы она выжила, может быть, даже больше. Вот я и пытаюсь хоть чем-то ей помочь – поговорить с ней, побыть рядом, просто пожелать ей выздоровления.
– Оставьте ее в покое. Вы и так ее чуть не убили. Что вы с ней делали в машине в такой час? Неужели вы не понимаете, как это выглядит? Дав себя сфотографировать папарацци, вы выставили дураком и себя, и меня. Наверное, вы надеялись, что все обойдется, так вот, не обошлось. Так что лучше держитесь подальше и от ее палаты, и от нашей жизни. Скандал с вашим участием никому не нужен.
– Никакого скандала с моим участием быть не может! – резко возразил Билл.
– Я в этом не уверен. В любом случае я запрещаю вам посещать ее палату. Я ясно выразился?
– Почему вы ее так ненавидите? – тихо спросил Билл, когда Гордон уже подошел к двери. Тот замер на месте, затем медленно повернулся.
– Вы что, сошли с ума? Я вовсе ее не ненавижу. Она же моя жена. Зачем тогда, по-вашему, я здесь?
– А что вам остается? Как иначе делать вид, будто ее судьба вас заботит? Мы оба знаем, почему вы здесь. Вы просто соблюдаете приличия. Судьба Изабель вас абсолютно не волнует, Форрестье, и я сильно сомневаюсь, что вообще когда-либо волновала.
– Вы сукин сын! – прорычал Гордон и выбежал за дверь. Его не оставляла мысль, что о его отношении к жене Билл мог узнать только от самой Изабель. Что еще ему известно об их семейной жизни? Наверное, немало.
Билл все еще находился под впечатлением своей перепалки с Форрестье, когда его пришли навестить Синтия и девочки. Оливия и Джейн побывали в магазинах, где накупили кучу всякой ерунды, Синди же тем временем гуляла в одиночестве, размышляя над их разговором. В присутствии дочерей о разводе не упоминалось – еще слишком рано. Когда наступило время ужина, Оливия накормила его с ложки. Билл пытался есть самостоятельно, но мешал громоздкий зажим на шее.
– Что сказал доктор? – уже перед уходом тихо спросила Синтия.
– Что тебе лучше держаться подальше, – прошептал он в ответ, и глаза жены снова наполнились слезами. – Да нет, я шучу. Он говорит, что если буду много работать, то смогу частично восстановить функцию ног. Перспектива довольно интересная. Кто знает? Может, случится чудо, и я смогу ходить. – Он все еще надеялся, хотя ситуация надежды не внушала. – Терапию и реабилитацию всерьез начнут через три недели – они хотят, чтобы все как следует зажило.
– Ты можешь этим заняться дома, – мягко проговорила она, все еще веря, что со временем он смягчится.
– Не знаю. Посмотрим, – неопределенно промолвил он, не желая продолжать эту тему в присутствии дочерей. – А как насчет тебя? Когда ты собираешься домой? Ты об этом уже думала? – У Билла был подавленный вид – тяжелое утро не прошло для него бесследно.
– Девочки хотят остаться еще на неделю. Если с тобой все будет в порядке, я, пожалуй, съезжу с ними на несколько дней в Париж, а потом вернусь к тебе. – Она бросила на него умоляющий взгляд, однако Билл держался твердо. Он ни о чем не сожалел, считая, что так будет лучше для них обоих.
– Не надо, – мягко сказал он. – Со мной все будет прекрасно. Ты должна уехать вместе с девочками. Ты же собиралась навестить своих родителей в Мэне. Я все равно скоро вернусь в Штаты. – Ему многое предстояло сделать. Нужно будет найти подходящее медицинское учреждение, где он смог бы провести ближайшее время, а потом найти жилье. Но пока об этом рано даже думать. В первую очередь надо сообщить Оливии и Джейн об их решении. И сделать это непременно вместе с Синтией, чтобы дочери поняли: мать и отец остаются друзьями. Для Билла это многое значило, да и для них наверняка тоже.
Жена с девочками отправились в гостиницу, а Билл всю ночь пролежал без сна. Ему хотелось снова увидеть Изабель, но он не желал рисковать, поскольку Гордон мог еще оставаться в городе. Да и в любом случае Билл сегодня слишком устал. День выдался очень тяжелым. За этот день он узнал, что скорее всего больше не сможет ходить, что, возможно, когда-нибудь вернется к занятиям сексом, он видел Изабель, имел стычку с ее мужем и сообщил своей жене, что хочет развестись. Даже на фоне аварии, которая так радикально все изменила, эти события трудно было назвать мелкими.
