Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности

понятно.

— Неземного происхождения, что ли? – поднял бровь полковник.

— Вполне земного. Тут сомнений нет. Просто — неизвестно, зачем их сюда вставили.

— Вам — и неизвестно? – Анатолий искренне удивился. Ему казалось, что люди, специально на то обученные, должны понимать все в рамках своей профессии. Ну, если не абсолютно все, то достаточно, чтобы сориентироваться, что к чему. А то выходит, как если бы врач, вскрыв живот пациента, заявил, что не может сообразить, для чего здесь что-то красное, большое в правом подреберье.

— Не наша компетенция, мы эксплуатационники, а не конструкторы. Дайте нам эту машинку на неделю — разберемся.

— Рад бы, да не могу. Машина должна оставаться здесь, причем в полностью рабочем состоянии и без всяких следов вмешательства.

Инженер развел руками:

— Тогда вы зря нас пригласили. Включить незнакомые устройства, начать их тестировать на разных режимах и надеяться, что следов вмешательства не останется… Простите, но это почти то же самое, что к впервые увиденной мине с молотком и зубилом подступаться. Обращайтесь на другой уровень.

— Стоп-стоп! – Полковник ощутил, что в голове у него что-то забрезжило. – Другой уровень, другой уровень… Интересно. А в нормальном режиме вы хоть сможете на ней работать?

— И в нормальном, и чуть выше. Только уж очень много директорий заблокировано неизвестными паролями, и база данных недоступна.

— Черт с ней, с базой. Ну-ка, выведите меня на информцентр управления.

— Сейчас сделаем…

Арнаутов связался с сотрудником, отвечавшим за архивные материалы всех находящихся в производстве дел.

— Степень срочности — первая. За полчаса поднять мне информацию на всех, абсолютно всех специалистов компьютерного дела, с которыми каким-то образом мог пересекаться Ростокин Игорь Викторович и Одинцова-Варашди Алла. Отчество сам найдешь. С самого детства проверить. Школа, институт, Космофлот, командировки, служебные задания, любовницы и любовники. Все! Частым гребнем, по всем источникам…

На три минуты раньше назначенного времени на мониторе ростокинского компьютера появился не очень длинный список фамилий с краткими установочными данными.

— Распечатайте, – приказал полковник. С экрана он читать не любил. Пробежал глазами по листу, молча сунул его инженеру.

— Что скажете?

Тот вначале смотрел на список без особого интереса, потом хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ну, Анатолий Степанович, что вы от нас хотите? Вот вам и другой уровень…

— Действительно серьезный?

Очень хороший оперативник, не зря ставший полковником в тридцать с небольшим, и Герой России вдобавок, за разные интересные операции во всех странах и вольных агломерациях,[13] входивших в сферу интересов Суздалева, Анатолий никогда не затруднял себя лишними знаниями. Не мое — значит, не мое. Для каждого дела есть свой человек, и для каждого человека — свое дело.

При этом он подчеркнул ногтем на листе заинтересовавшее его имя. Тоже ведь кое-что соображаем. Газеты изредка просматриваем.

— Вы именно этого человека имеете в виду?

— Да конечно же, Анатолий Степанович. Если б мы сразу… Директор академического института Пределов знания, нобелевский лауреат, получивший премию в тридцать лет, ровно через год после опубликования своего исторического труда! Что почти беспрецедентно. И он же личный друг и одноклассник вашего фигуранта! Да вы бы меня не смогли удивить сильнее, если б сказали, что к Эйнштейну имеете служебный интерес.

— Про Эйнштейна я тоже не слишком много знаю. А вот про господина Скуратова Виктора Викторовича что можете сказать?

— Господин полковник, – перешел на официальный тон старший инженер, – об этом человеке я ничего не могу сказать, слишком далеко мы друг от друга отстоим интеллектуально и служебно. Я Бауманку окончил, но то, что подобные Скуратову люди пишут, понимаю через три фразы на четвертую. И не уверен, что правильно.

— А хотите, я сейчас сюда этого господина Скуратова приглашу, и он вам объяснит то, чего вы понять не в силах? – Анатолий не блефовал, он был уверен, что получит от Суздалева необходимую санкцию, а также и поддержку, очень правильно он уловил настрой командира.

— Тогда я вообще перестану понимать, как этот мир устроен, – ответил инженер и, не стесняясь всемогущего полковника, нервно закурил. Что категорически запрещалось на секретно обследуемых объектах. Анатолий только махнул рукой и сам достал сигареты. – Вы — и нобелевского лауреата на происшествие вытащите? Как свидетеля или как понятого? – В голосе инженера прозвучала плохо скрытая ирония.

— Да свободно! Нужно будет — хоть подозреваемым. – Полковник пришел в то состояние и настроение, когда море действительно по колено. – Кстати, «подозреваемый» — это не лишено! Совсем не лишено…

Задание начальника он практически выполнил, то есть выяснил, что это за аппаратура и откуда она взялась (точнее — могла взяться). Так и доложим, а какое Суздалев после этого примет решение — не нашего ума дело.

Анатолий вышел в другую комнату и позвонил по прямому номеру. Георгий Михайлович помолчал не меньше полминуты. Долго.

— Молодец, – сказал он, вздохнув. – Твоя компетенция на этом в самом деле кончается. Подключаем тяжелую артиллерию. Жди…

До следующего звонка полковник успел распорядиться, чтобы вся техника была приведена в исходное состояние.

— Так как, будем мы иметь честь лицезреть компьютерного бога? – с некоторой ядовитостью в голосе спросил инженер. Сам он в такую возможность не верил на девяносто процентов.

Переговорив с порученцем, Суздалев задумался. Разговаривать со Скуратовым придется самому, это очевидно. Он не собирался расширять круг посвященных, да и ученые такого масштаба — народ самолюбивый. Нобелевский лауреат свободно может обидеться, если к нему обратится рядовой, пусть и снабженный необходимыми полномочиями сотрудник неофициальной организации. Пошлет куда подальше, и ничего ты ему не сделаешь, а дело будет провалено, поскольку подписку о неразглашении требовать с ученого нет никаких оснований.

«Пока нет», – тут же подумал Суздалев в унисон с Арнаутовым.

Следующая возможная неприятность — Скуратова может просто не оказаться в Москве. Отбыл на какую-нибудь конференцию зарубежную — и адью! Но это уж как повезет.

Георгий Михайлович выяснил нужный номер и, еще раз вздохнув, поднял трубку многоканального телефона спецсвязи. На этот раз ему повезло. Он договорился с академиком о немедленной личной встрече и вызвал машину к подъезду.

В дверь позвонили. Встречу высоких гостей Анатолий не доверил никому, открыл двери лично.

На пороге стоял выглядевший несколько старше своих тридцати шести лет мужчина, высокий, плотный, с далеко открытым за счет лысины лбом и окладистой каштановой бородой. За его спиной — Георгий Михайлович собственной персоной и двое незнакомых Арнаутову парней, специализация которых не вызывала сомнений, хотя к конторе они не принадлежали.

— Проходите, господа, проходите, – радушно сказал полковник, делая шаг назад и в сторону. Жестом