– И поэтому ты так расстроилась?
Было очень непривычно видеть Мэнди такой задумчивой. Обычно, только услышав голос Рафаэллы, она со всех ног бросалась вниз, улыбаясь и сгорая от желания рассказать последние школьные новости. Но сейчас она только снова кивнула. – Но я не заметила в ней ничего, что могло бы огорчить тебя.
– Если не считать того, что это все вранье, от начала до конца. Черт! А как тебе понравился душещипательный кусок о том, как я попала этой зимой в ужасную катастрофу, а потом набиралась сил под солнышком Западного побережья, куда моя мамочка прилетела на всех парах, как только улучила минутку? – Она с горечью взглянула на Рафаэллу. – Дерьмо! Да я просто счастлива, что она и носа своего здесь не показывала с самого Рождества.
У Кэ, собственно, не было выбора. После ее последнего визита, когда она свалилась как снег на голову, Алекс твердо решил потребовать, чтобы она больше не появлялась. Но Кэ и сама не собиралась этого делать. Последние несколько месяцев она не баловала их даже телефонными звонками.
– Боже мой, Рафаэлла! Она просто сука, я ее ненавижу!
– Это не так. Возможно, со временем вы поймете друг друга лучше. – Рафаэлла не знала, что еще она может сказать. Она выдержала паузу и нежно коснулась руки Аманды. – Не хочешь прогуляться?
– Нет.
– Почему же?
Девочка пожала плечами; Рафаэлла видела, что она расстроена не на шутку. У Рафаэллы были свои собственные опасения насчет Кэ. Между ними никогда не возникало трений, но Рафаэлла не сомневалась, что могло случиться всякое. Последний разговор Кэ с Алексом был еще более омерзителен, чем обычно, но она все-таки согласилась оставить девочку в покое.
Через полчаса Рафаэлле все же удалось вытащить Аманду на майский солнцепек, и, держась за руки, они отправились вниз по Юнион-стрит, не оставляя без внимания ни одного магазина. Наконец они решили сделать остановку в кафе «Кантате», чтобы перехватить по порции капуччино со льдом.
– Думаешь, Алекс одобрит плакат? – Аманда оторвалась от кофе, и обе усмехнулись.
– Он будет на седьмом небе. Повесим плакат в кабинете, пока его не будет.
На плакате была изображена красотка, скользящая на серфинговой доске где-то на Гавайях, способная свести с ума разве что подростка. Но гораздо важнее было то, что прогулка по магазинам совершенно отвлекла Аманду от мыслей о матери, у Рафаэллы отлегло от сердца. Они расстались в половине шестого, и Рафаэлла опрометчиво пообещала, что, как обычно, заедет попозже вечером. Неторопливо шагая к дому, Рафаэлла задумалась о том, как тесно переплелась ее жизнь с Мэнди и Алексом за последние полгода. Был прекрасный, цветущий вечер, солнце нещадно палило в окна, но небо уже наполнялось отблесками вечерней зари. Она была уже на полпути, когда услышала за спиной сигнал автомобиля и обернулась. В черном «порше» за рулем сидел Алекс.
Она остановилась, и оба взглянули друг на друга, словно виделись в первый раз. Он медленно подъехал к ней и с улыбкой откинулся на спинку сиденья, обтянутого красной кожей.
– Не желаете прокатиться, мадам?
– Я не разговариваю с незнакомыми мужчинами.
Они молча улыбались друг другу. Затем он слегка приподнял бровь.
– Как Мэнди? – Можно подумать, что речь идет об их дочери. Она всегда незримо присутствовала рядом с ними.
– Прочитала статью в «Тайм»?
Рафаэлла кивнула, и по ее лицу пробежала тень.
– Сегодня утром она ушла из школы, Алекс. Я не знаю, как с ней разговаривать об этом. С каждым днем она отзывается о матери все более грубо. – Он кивнул в ответ на ее слова, а она нахмурилась и взглянула на него с тревогой.
– А что мы скажем ей о наших планах на июль?
– Пока ничего. Можно подождать.
– Как долго?
– До июня. – Но было видно, что его это тоже тревожит.
– А если она не захочет поехать?
– Она должна. Хотя бы один раз в жизни. – Он вздохнул. – Надо продержаться еще год, пока Аманде не будет восемнадцать. Надо попробовать относиться к Кэ менее драматично, даже с юмором. Склока в суде доконает всех нас. Если Мэнди в состоянии вытерпеть визиты вроде последнего, то нам удастся сохранить мир. Учитывая, что это год выборов, а главную ставку она делает на Аманду, вообще удивительно, что она еще не украла ее и не посадила под замок. Я думаю, нам надо радоваться тому немногому, что мы имеем.
Рафаэлла с гордостью взглянула на него:
– Мэнди ни за что не осталась бы с матерью, если бы та даже и попыталась склонить ее к этому.
– Возможно, поэтому она и не пытается. По-моему, в наших планах на лето нет ничего предосудительного. Она должна будет это сделать.
Рафаэлла только кивнула в ответ. Они приняли это решение около месяца назад. Аманда должна будет переехать к матери накануне Четвертого июля, поживет месяц в ее летнем доме на Лонг-Айленде, а потом отправится вместе с бабушкой в Европу до самого сентября, а в Сан-Франциско вернется только к началу учебного года.
Алекс считал своей настоящей победой, что Кэ согласилась оставить Аманду в Сан-Франциско, хотя отлично знал: его племянница горы свернет, только бы не возвращаться домой. Он позвонил психиатру, который заявил, что девочка вполне сможет пережить конфронтацию с матерью и что психологические последствия аварии сошли на нет. Ни для кого не было секретом, что Аманда содрогалась от мысли оставить Алекса и вернуться домой к Джорджу и Кэ. Рафаэлла собиралась вылететь на восток вместе с Амандой и оставить ее в Нью-Йорке, а сама хотела пожить недельку в «Карлейле», перед тем как отправиться в Париж, а потом в Испанию. Она каждый год навещала родителей и непременно старалась заезжать в Санта-Эухению. Но в этом году поездка значила для нее больше, чем обычно. Рафаэлла намеревалась представить последнюю редакцию своей детской книжки на суд своих маленьких кузин и уже сейчас сгорала от любопытства. Она просто собиралась переводить сказки на испанский по ходу чтения. Она уже пробовала так делать, когда привозила новые книги из Штатов. Но на этот раз это будут ее собственные книги, а если детишкам они придутся по душе, она отправит их агентам Шарлотты и посмотрит, как они будут продаваться.
Рафаэлла вдруг обнаружила, что Алекс смотрит на нее с улыбкой.
– Над чем ты смеешься, Александр?
– Над нами с тобой. – В его взгляде сквозили нежность и теплота. – Послушать нас, так можно подумать, что мы говорим о своей тринадцатилетней дочери. – Он немного поколебался и указал на соседнее сиденье: – Не присоединишься ко мне?
Она тоже заколебалась, бросила взгляд на часы и рассеянно оглянулась по сторонам, нет ли поблизости кого-нибудь из знакомых.
– Вообще-то мне бы надо домой…
Ей хотелось быть рядом с Джоном Генри ровно в шесть, когда ему вносят поднос с ужином.
– Ну что ж, как хочешь.
Но его глаза были так нежны, а он сам – так мил, и они так давно не оставались друг с другом наедине. Казалось, что Аманда всегда стояла между ними. И когда вечерами она уходила к себе наверх, у них оставалось совсем немного времени, чтобы побыть вдвоем.
И тогда она улыбнулась и кивнула:
– С удовольствием.
– У нас есть время, чтобы немного покататься?
Она снова кивнула, чувствуя себя озорной и капризной девчонкой, а он резко тронул машину с места и вклинился в плотный поток машин, ехавших по Лонбард-стрит по направлению к покрытому зеленью, пустынному кварталу Пресидио, и спустился вниз, к самой воде. Они остановились неподалеку от маленькой крепости возле моста «Золотые ворота». Над их головами по мосту неслись машины в округ Марин, по воде скользили яхты, паром, несколько катеров. Свежий ветерок взъерошил волосы Рафаэллы, как только она
