оправдает. Вам решать, проводить дополнительные исследования или нет, – уважительно добавил он, что только заставило Фрэнка еще раз взорваться:
– Я даю тебе три месяца!
– Мне нужно больше, Фрэнк. И вы это знаете.
– Мне все равно, что ты будешь делать. Просто организуй все так, чтобы успеть к слушаниям в сентябре.
Питер хотел было сказать ему, что это безумие, но не осмелился. Кто мог знать, что Фрэнк способен принимать такие опасные решения? Он вел себя абсолютно неразумно, и его действия могли нанести компании серьезный вред. Это было смешно, и Питер надеялся только на то, что к утру старик придет в себя. Подобно Питеру, он сейчас был просто разочарован.
– Мне очень жаль, что я принес вам дурные вести, – тихо сказал он, спрашивая себя, возьмет ли Фрэнк его с собой, когда поедет в Гринвич в своем лимузине. В этом случае путешествие могло оказаться длинным и неудобным, но Питеру не хотелось заканчивать разговор с ним на такой ноте.
– Я думаю, что Сушар не в себе, – злобно проворчал Фрэнк, подходя к двери, чтобы открыть ее. Для Питера это был знак удалиться.
– Я тоже очень расстроился, – честно признался Питер. Он смертельно устал, а Фрэнк, похоже, даже не понял, насколько недопустимые вещи он произносит. Нельзя требовать преждевременных клинических исследований с целью как можно быстрее выпустить на рынок препарат, который достаточно опасен и не доведен до безупречного состояния, – в противном случае это прямой путь к беде. И Питер не мог понять, почему Фрэнк отказывается смириться с этим.
– И ты из-за этого проторчал в Париже целую неделю? – спросил Фрэнк, явно сердитый на него. Питер не по своей вине оказался дурным вестником.
– Да. Я подумал, что все будет быстрее, если я сам его подожду.
– Может быть, нам вообще не стоило давать ему препарат на испытание?
Питер не верил своим ушам.
– Я уверен в том, что вы посмотрите на все это иначе, когда подумаете над этим и прочитаете отчеты. – Питер протянул ему пачку бумаг из своего кейса.
– Отдай их в исследовательский отдел, – нетерпеливо отмахнулся Фрэнк. – Я не собираюсь читать эту макулатуру. Они просто хотят оттянуть наш успех – только и всего. Я знаю, какую работу выполняет Сушар. Он настоящая нервная старуха.
– Он – заслуженный ученый, – твердо возразил Питер, намеренный держаться до конца. Встреча с Фрэнком от первых слов до последних превратилась в кошмар. – Я думаю, что мы должны еще раз обсудить все это в понедельник, когда вы немного переварите неприятные новости.
Здесь нечего переваривать. Я даже не собираюсь еще раз возвращаться к этой теме. Я уверен в том, что отчеты Сушара – это всего лишь истерика на бумаге, недостойная моего внимания. Если ты другого мнения – это твое дело. – Фрэнк сузил глаза и погрозил ему пальцем. – И я не хочу, чтобы это вообще обсуждалось в фирме. Скажи обеим исследовательским группам, чтобы держали язык за зубами. Если поползут слухи, ФДА откажет нам в участии в слушаниях.
Питеру почувствовал себя персонажем сюрреалистического фильма. Фрэнку явно пора на покой, если он способен принимать такого рода решения. У них не было выбора. Нельзя представлять «Викотек» ФДА, пока препарат не будет готов. И он совершенно не мог понять, почему Фрэнк не хочет его слушать. Его тесть не утратил своего раздражения, даже перейдя к следующему деловому вопросу.
– Когда ты уехал, мы получили уведомление из конгресса, – проворчал он. – Они хотят, чтобы наш представитель осенью выступил на заседании подкомитета с докладом о высоких ценах на фармацевтическую продукцию на современном рынке. Очередные идиотские вопросы от правительства, почему мы не раздаем лекарства бесплатно на каждом углу, хотя делаем это в больницах и в странах третьего мира. В конце концов, это же промышленное предприятие, а не благотворительная организация! И не думай, что «Викотек» будет стоить столько же, сколько аспирин! Я этого не допущу!
У Питера волосы встали дыбом при этих словах. Основной целью их работы было сделать препарат доступным для широких масс, для людей, которые живут в отдаленных районах, где трудно или даже невозможно получать регулярное медицинское обслуживание, – как это было с его матерью и сестрой. Если «Уилсон-Донован» поставит большую цену, это будет противоречить основному назначению препарата, и Питер, чувствуя подступающую панику, понял, что должен бороться.
– Я думаю, что цена в данном случае – очень важный вопрос, – собрав все свое спокойствие, ответил он.
– И конгресс тоже так думает! – рявкнул Фрэнк. – Разумеется, они зовут нас не только для этого – их цели шире, но мы должны отстаивать высокие цены. В противном случае они напомнят нам об этом, как только «Викотек» будет выброшен на рынок.
– Мне кажется, нам нужно придерживаться низкой цены, – возразил Питер, чувствуя, как сильно бьется его сердце. Ему не нравилось то, что он слышал. Речь шла только о прибыли. Они разрабатывали чудо- лекарство, и Фрэнк Донован намерен был выжать из этого все до последней капли.
Я все уже решил. Поедешь ты! Я думаю, что это можно будет сделать в сентябре, совместив это с присутствием на слушаниях ФДА. Ты в любом случае окажешься в Вашингтоне.
– Может быть, и нет, – раздраженно ответил Питер, решив отложить все споры на потом. Он был в полном изнеможении. – Может быть, поедем вместе в Гринвич? – вежливо добавил он, надеясь поменять тему. Он все еще не мог оправиться от упрямства Фрэнка. Это выходило за всякие рамки.
– Я обедаю в городе, – почти грубо сказал Фрэнк. – Увидимся в уик-энд.
Наверняка Фрэнк и Кэти что-нибудь уже запланировали, и жена сообщит ему об этом, как только Питер приедет. Но сейчас он мог думать только о том, насколько ненормальной была позиция Фрэнка. Может быть, это просто признак старости? Ни один человек в здравом уме не решился бы запрашивать у ФДА преждевременного выпуска потенциально опасного препарата, особенно после того, что сказал Сушар. Дело было не в соблюдении законов или тех или иных обязательств, а просто в чувстве моральной ответственности. Что было бы, если после поступления в продажу «Викотек» послужил бы причиной чьей- нибудь гибели? Питер нисколько не сомневался в том, что в этом случае ответственность легла бы на плечи
