— Вы не так меня поняли… — Президент ещё недостаточно долго занимал свой пост, чтобы полностью утратить способность к естественным человеческим реакциям.
— Так, так, — отмахнулась Сильвия. — И за это будете наказаны. На глазах своего друга. Я не мужчина, к сожалению, на дуэль не вызову, но и меня нельзя обижать безнаказанно.
Никто не успел сообразить, как именно следует реагировать на эти слова, прозвучавшие отнюдь не шутливо.
«Чёрт её знает, — мелькнуло у Журналиста. — Вдруг всё подстроено, и она сейчас выхватит пистолет, а то и замкнёт контакт пояса…»
Но обе руки Сильвии были на виду, она вертела в пальцах тонкий золотой портсигар, на крышке которого вспыхивала водопадами искр драгоценная монограмма.
— Я закурю, — сказала она совершенно другим, мягким, чуть ли не просительным тоном, щёлкая рубиновой кнопкой. И явственно подмигнула Журналисту. Он машинально сунул руку в карман за зажигалкой.
…Сильвия уже поняла — никакими словесными доводами ей не удастся убедить Президента в истинности своих слов, и личное присутствие Олега ничего не меняло. По крайней мере — сегодня. Если человек зациклен на какой-то идее, в данном случае идее против него направленной мистификации, то переубедить его так же трудно, как шизофреника в нелепости его бреда. Иногда, правда, помогает нечто вроде электрошока.
Значит, его и надо использовать. Не в буквальном, конечно, смысле. Просто — устроить небольшую демонстрацию. Приём был стандартный, требующий минимальной предварительной настройки блок- универсала. Таким же образом она однажды перебросила Новикова из своего английского поместья на Таорэру. Сегодня процедура была гораздо проще, дистанция не десятки парсек, а столько же километров, и без какого-либо межвременного смещения. Переместиться нужно в синхрон аналогичной реальности, через барьер толщиной в несколько хроноквантов. Не сложнее, чем переход из комнаты в комнату на Столешниковом.
Сильвия заранее выставила координаты, всего лишь двухметровый радиус захвата, достаточный, чтобы в зоне переноса оказались только они трое. Нажала рубиновую кнопку защёлки.
Проморгавшись после ослепительной вспышки тьмы, Президент с Журналистом увидели, что они стоят не на зелёной, тщательно подстриженной лужайке, а на диабазовой брусчатке Красной площади рядом с собором Василия Блаженного. Место было выбрано так удачно, что их появление в затенённой нише храмового цоколя никто не заметил. А если кто-то из проходивших вдалеке, вдоль фасада ГУМа (то есть здесь — Верхних торговых рядов), москвичей или гостей столицы и взглянул случайно именно в этот момент в их сторону, наверняка подумал, что женщина и двое мужчин только что вышли из-за ближнего угла.
— Всё нормально? — заботливо спросила Сильвия у Президента и его друга. — Не тошнит?
Те вертели головами в полном ошеломлении. Переход из мира в мир не вызвал у них неприятных физических ощущений, да и психологический шок пока не случился. Слишком всё произошло внезапно.
— Это что было? — первым раскрыл рот Журналист.
Президент нашёл в себе силы сохранить положенную должностью выдержку.
— Это то, о чём я и говорила. Нельзя настолько не верить даме и союзнику. В противном случае рискуете оказаться в неудобном положении. Ладно, извинений я от вас не потребую, вы и так достаточно наказаны. Видите ли, Анатолий, — через Журналиста доносить до Президента свои слова и эмоции ей казалось правильнее в смысле субординации. Кроме того, она знала об обрушившемся на мужчину приступе почти детского эротического восторга, как у школьника, подсмотревшего, как раздевается за кустами на пляже его первая любовь. Сильвии не составило труда вызвать у Журналиста подобную реакцию: ей нужен был человек, который, пережив такое, и впредь будет подсознательно поддерживать её, а не чью-либо другую точку зрения и в далёких от личных симпатий и антипатий вопросах.
— Я несколько минут назад осмелилась изложить истину, которая была воспринята неадекватно ввиду чрезмерной зашоренности вашего мышления. Хотя, казалось бы, чего проще? Во Вселенной существует бесчисленное множество обитаемых миров, за подобное утверждение Джордано Бруно сожгли ещё пятьсот лет назад. Некоторые из них находятся от нас в сотнях световых лет, другие — на расстоянии вытянутой руки. И населены не монстрами негуманоидными, а неотличимыми от нас людьми. В чём вы имеете возможность убедиться. Прошу…
Она обвела широким жестом панораму Красной площади и окружающих её зданий, группы и группки праздно озирающих кремлёвские стены и башни туристов, простых москвичей, спешащих по своим делам.
Гости, постепенно приходя в себя, увидели картину одновременно знакомую и невероятно чуждую. Шпили башен, увенчанные вместо звёзд двуглавыми орлами, городового в чёрной с красной отделкой форме на углу Хрустального переулка, одежду мужчин и женщин, автомобили незнакомого облика, рекламные щиты на фасаде Торговых рядов, отсутствие многих известных зданий в окружающей панораме и многое другое. Достаточно, чтобы понять — мир вокруг действительно чужой.
— Мне кажется, вы поступили опрометчиво, — сказал Президент, сосредоточившись совсем не на том, на чём следовало бы. Может быть — в качестве психологической защиты. — Представьте, какая сейчас поднялась суматоха в связи с нашим исчезновением. Я опасаюсь — вашим друзьям придётся очень непросто.
— Ах, оставьте. Был, кажется, во времена вашей молодости такой анекдот: «В Политбюро тоже не дураки сидят. Всё предусмотрено. На Солнце полетите ночью». Так и у нас. Чудеса техники и хронофизики простираются настолько, что мы вернёмся буквально через несколько секунд. Большинство
— Вы уверены?
— Какое ещё чудо техники требуется совершить, чтобы вы перестали задавать подобные вопросы? — ледяным тоном спросила Сильвия, прищурившись. — Может быть, желаете из ложи бенуара полюбоваться на звезду Бетельгейзе? Правда, будет не очень комфортно, она в восемьсот пятьдесят раз больше Солнца…
— Извините, Сильвия Артуровна, я опять сказал не подумав, — склонил голову Президент.
— Принимаю. Теперь — краткий инструктаж. Мы с вами прогуляемся несколько кварталов вверх по Тверской. Если угодно — можно и по Охотному ряду, и в сторону Арбата. На ваше усмотрение. Посмо?трите. Ку?пите свежие газеты — вам будет интересно. Можно где-нибудь на веранде трактира попробовать местного пива. Средствами я располагаю, — снова улыбнулась она. — По поводу своей безопасности можете быть совершенно спокойны. Документы здесь предъявлять не нужно, многие вообще давным-давно забыли, для чего они, если за границу не выезжать. От вон того городового, — она указала на дюжего, но благообразного унтера с несколькими медалями на кителе, при револьвере и шашке, — пользы и помощи гражданам больше, чем от целого райотдела милиции у вас.
Президент предпочёл не реагировать на очередной выпад, а Журналист едва заметно улыбнулся. Он жадно осматривался по сторонам, сознавая, что началось самое яркое в его жизни приключение. И, как он понимал, далеко не последнее. Повезло репортёру, как никакому другому в писаной истории…
— И — главное, — закончила Сильвия, — держитесь ровно и спокойно. Вы теперь рядовые граждане Российской империи. О своём положении
Президент со странным чувством посмотрел на кремлёвские стены.
— Ну, давайте по Тверской…
Вздохнул и двинулся через необъятную площадь, отчего-то избегая слишком близко подходить к местным жителям. Из суеверности, что ли?
Своим обликом они с Анатолием и Сильвия не слишком выделялись среди народа. Именно так никто здесь не одевался, но если предположить, что они — путешественники, хоть из-за рубежа, хоть из
