отдалённых провинций, — вполне сойдёт. Любопытство к окружающим в Москве не было в ходу. Каждому хватало своих забот, и внешность посторонних не являлась предметом обсуждения. Лишь бы она не оскорбляла «общественную нравственность». А этого не было.
Часы на Спасской башне пробили одиннадцать. В другой тональности, чем дома. Оно и понятно: в эти куранты большевистские снаряды не попадали, восстанавливать и переналаживать механизм не пришлось.
На месте гостиницы «Москва», стремительно снесённой и так же быстро выстроенной заново Лужковым, протянулся трёхэтажный корпус старого «Гранд-отеля». Журналист, увидев газетный киоск, немедленно обратил к Сильвии вопросительно-просящий взор. Она протянула ему жёлтый горизонтально- продолговатый рубль, размером с эрэфскую пятисотку.
— Хватит, хватит, не бойтесь…
Анатолий жадно взял с прилавка «Речь», «Русское слово», «Новое время», ещё несколько многостраничных изданий, включая даже «Ведомости Московского градоначальства», которые здесь никто не читал, за исключением лиц, напрямую зависящих от деятельности этой административной структуры. После этого получил сдачу несколькими серебряными гривенниками и медной мелочью.
— Вот истинная свобода средств массовой информации, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказал он, неизвестно к кому обращаясь.
— Что, у нас меньше? — отреагировал Президент.
— Я о ценах. Три копейки номер, а не двадцать рублей. А какая у вас здесь средняя зарплата?
— По способности. Я не очень вникала, я ведь тоже нездешняя. Но на рубль дня три прожить можно. И в трактире выпить-закусить. А пожелаете в «Националь», — она кивнула на здание напротив, — в четвертной едва уложитесь.
— «Четвертной» — это двадцать пять? — уточнил Журналист. — Как и у нас при Советской власти?
— И как до революции тоже. Он же «Сашенька» — по портрету Александра Третьего.
— Устойчивая валюта, цены практически те же, что сто лет назад…
— Надеюсь, теперь вы окончательно поверили, что вокруг вас не декорации, и газеты я специально для вас у себя дома на ксероксе не печатала, — не упустила случая снова уязвить своих «кавалеров» леди. — Что касается «устойчивости» — это тоже вопрос государственной воли. Соблюдайте постоянный паритет бумажных денег к золотовалютным резервам в пропорции два к трём — у вас и тысячу лет инфляции не будет…
Сказано как бы в пространство, но Президент намёк понял. Однако промолчал. Сильвия наблюдала за ним очень внимательно, опыта хватало. Держится «молодой человек» неплохо, психика устойчивая. Ни одного по-настоящему лишнего слова или жеста. Но внутри напряжён до предела. Тоже понятно. Это Журналисту просто интересно, тот по типажу куда ближе к Ляховым и старшим товарищам по «Братству». Так те — парни от природы «отвязанные», экзистенциалисты в чистом виде. Никаким посторонним факторам не подверженные, кроме собственных убеждений и в этих понятиях трактуемого «долга». Долго ей пришлось привыкать и подстраиваться, чтобы её признали за свою. И удивительно, подобное признание было бывшей аггрианке дороже всего, случавшегося в предыдущей жизни.
Президенту, конечно, труднее. Скажи ему сейчас, что возврата не будет и придётся навсегда обустраиваться здесь, он наверняка не растеряется и не потеряется, но пока ощущает себя не частным лицом, а воплощённой в теле смертного «функцией».
По сторонам тем не менее смотрит с интересом, наверняка продолжая просчитывать: не «подстава» ли? Ради такого, как он, все враждебные силы могут сосредоточиться, чтобы… Чтобы что? С помощью гипноза и тому подобных средств создать у него иллюзию реальности окружающего? А зачем?
Она так его и спросила негромко, пока Журналист впитывал ауру иного мира.
— Если вам тяжело, можем вернуться прямо сейчас. Зайдём в ближайшую подворотню или подъезд. У вас, наверное, давление сильно подскочило, и пульс частит…
— Нет, спасибо, мне очень интересно. Давайте дойдём хотя бы до Маяковского. И действительно пива выпьем, там, где студентами пили. Сохранились те точки, или всё окончательно иначе?
— Честно говоря, не в курсе. Я по пивным как-то не очень. Ни в юности, ни сейчас. Но что-нибудь подходящее найдём непременно.
И нашли, конечно — слева по ходу, позади памятника Пушкину, стоящего напротив привычного места. Отсутствие на площади редакции «Известий» и кинотеатра «Россия» при наличии Страстного монастыря гостей не очень удивило — видели старые фотографии и кинохроники.
— Неплохо, очень неплохо, — сказал Журналист, сделав глоток из массивной фаянсовой кружки, поскольку пивная была немецкая, закусил ржаным бубличком, покрытым крупными кристаллами соли. — Я бы, например, с целью изучения действительности охотно задержался здесь на сутки, двое… Как, не возражаешь отпустить меня в «творческую командировку»? — полушутливо спросил он Президента.
Тот был погружён в задумчивость и отреагировал серьёзно:
— Ты действительно так легко к этому относишься? Пришли, погуляли, вернулись…
Не заботясь об имидже, попросил у Сильвии сигарету, прикурил чуть торопливее, чем следовало, нервы всё-таки не железные, да и некому сейчас хладнокровие демонстрировать. С точки зрения аггрианки, это было правильно.
— Желаешь с моей стороны театральных эффектов? — пожал плечами Анатолий. — Не вижу оснований. Только что мироздание приоткрылось ещё одной стороной. Ну и что? Мир не рухнул… А, чёрт! Ядерный чемоданчик!
До него только сейчас дошло. Как ни относись к чудесам и парадоксам природы, факт налицо — Президент здесь, чемоданчик — там. И между ними — непреодолимая никаким мыслимым способом пропасть. Ничего другого врагам, хоть внутренним, хоть внешним, и не нужно. Чемоданчик — там! То есть — неизвестно где.
— Господа, да будьте же вы мужчинами, — с усмешкой сказала Сильвия, вместо пива поднося к губам рюмку коньяку за неимением в заведении джина. — Я сказала — через полсекунды
…Левый снайпер на чердаке, державший в перекрестье прицела спину Сильвии, непроизвольно дёрнул головой, выпуская цель из поля зрения.
— Бл…
— Что такое? — спросил правый.
— Глаз засветило. Точно лазером по стёклам мазнуло. Тебе как?
— Блымснуло что-то, но слегка. Детишки зеркальцем балуются?
— Ярковато, до сих пор пятна мелькают… Ты смотри, смотри…
Затея Контрразведчика была дурацкой, как и многие другие идеи и решения этого ведомства. Чем могут помочь снайперы в случае покушения на «охраняемое лицо»? Абсолютно ничем. Разве что стрелять куда придётся
Вот как и сейчас. Совершенно случайно вспышка, сопровождавшая переход, через оптическую ось прицела почти ослепила снайпера. Хорошо, не выстрелил от неожиданности, а то мог бы попасть в кого-то из гостей, беспорядочно перемещавшихся вдоль линии огня.
Сильвия хоть и сдержала своё слово, но с опозданием на целых три секунды. Все трое оказались практически на том же месте, но развёрнутые на сто восемьдесят градусов. Принцип неопределённости Гейзенберга, ничего не поделаешь.
