А так не положено.
– Тогда я вам назло одну от одной прикуривать буду.
– Это – пожалуйста. Курево кончится – стукните – еще принесем.
Непробиваемое спокойствие надзирателя, или как там его назвать, достало Маштакова еще сильнее, чем сам факт заключения.
Вполне, впрочем, заслуженного, как сам он для себя понимал. Лишь бы не слишком долго оно продолжалось.
– Ты вот что, командир, ты мне можешь «Графа Монте-Кристо», сочинение господина А. Дюма-отца, первый том, разыскать?
– Без вопросов. К ужину будет. В камере самое то «Графа» читать.
Сказано это было так, что профессор понял: «Не дурак надзиратель, далеко не дурак. Да и не надзиратель он обычный, разумеется, очередной офицер контрразведки».
Ну и пусть. Слабы они все против Маштакова.
Сто лет будут их ученые думать – все равно не придумают ничего, даже отдаленно сопоставимого с его изобретениями. А он, случись вдруг сидеть здесь несколько месяцев или год, запросто изготовит из подручных средств нечто такое, что позволит выйти ему хоть через стену, хоть прямо через двери.
А сейчас напрягать ум нет необходимости. Лучше интересную книгу почитать.
Зато на третий день Виктор Вениаминович был вознагражден за выдержку и долготерпение.
Давешний надзиратель, появившись в неурочное время, предложил Маштакову немедленно принять душ и побриться.
Бритву он тут же и выдал, но электрическую, причем работающую от батареек. То есть ни зарезаться ею, ни убить себя током было невозможно.
– Одеколон, костюм и туфли я вам принесу.
– А зачем? – запоздало спросил профессор вслед тяжело затворившейся двери. И сам себе ответил, что наверняка для долгожданного допроса. Причем проводить его будет важное лицо, взору которого противен вид, а обонянию – запах. Тюремный.
Везли его в заднем отсеке штабного бронетранспортера, то есть такого, где вместо жестких откидных лавок имелись полумягкие диванчики, стол, кондиционер.
Несмотря на то что боевая машина неслась по улицам Москвы, стрелок в боевом отделении не убирал рук с гашеток тяжелого башенного пулемета, а два подпоручика держали на коленях автоматы с явно написанной на лицах готовностью незамедлительно пустить их в дело, если что.
«И правильно, – думал Маштаков. – Я для кого угодно сейчас стою дороже, чем атомная подводная лодка с полным комплектом ракет. И даже намного больше. Поскольку мой мозг… Но куда же они меня везут? К кому? В любом случае сейчас главное – не продешевить. Это – последний шанс».
А уж насчет «не продешевить» Виктор Вениаминович не знал себе равных. Если под небрежное честное слово он сумел размотать прожженного восточного бизнесмена Катранджи чуть не на миллион долларов, так о чем речь?
Правда, на такой вариант и он не рассчитывал.
Пусть улиц, по которым его везли, он не видел, но достаточно было тех нескольких секунд, за которые его почти протолкнули взашей из отсека БТРа в распахнутую напротив деревянную дверь, чтобы увидеть на фоне зеленеющего предзакатного неба красно-бурую кремлевскую башню.
Какую именно, он не понял, на память знал только Спасскую, с часами, но уж в общей принадлежности ошибиться не мог.
«Ого! – подумал с возрастающим самоуважением. – Это тебе не сакля в горах!»
Одетого в мешковатый, но вполне приличный коричневый костюм Маштакова ввели в небольшой кабинет, где за письменным столом сидел человек, которого даже аполитичный Маштаков хорошо знал по фотографиям и редким появлениям в дальновизоре.
Не кто иной, как Местоблюститель.
«Этого, кстати, тоже можно было ожидать, – подумал Маштаков. – Как я сразу не догадался?»
Князь был в простом походном кителе без наград, на полировальной столешнице карельской березы ни единой бумаги, вообще ничего, так что было не совсем понятно, для чего вообще требовался стол. Разве чтобы локтями опираться.
– Ну-с, здравствуйте, господин Маштаков, – негромким голосом сказал Великий князь, не привстав и не подав руки. – Ваши противоправные дела меня сейчас не интересуют, но это ни в коей мере не означает, что я их в хоть какой-то мере одобряю.
– Ваше Высочество, никакими противоправными делами я никогда не занимался, тем более направленными против России. – Маштаков даже руки прижал к груди.
– Да, исполнял иногда заказы частных лиц, за плату, разумеется, но всегда это были исключительно научные разработки такого уровня, что ни под какие действующие законы они не попадали. Как вот и последний раз, из-за чего, собственно, я имею честь сейчас здесь присутствовать. Разве где-нибудь сказано, что запрещаются эксперименты в области хроноквантовых преобразований низкой интенсивности?
Князь остановил его горячую тираду спокойным движением ладони, слегка приподнятой над льдисто отблескивающей столешницей.
– Однако ваше… изделие планировалось к использованию террористами именно в качестве оружия. Причем – массового поражения.
