Ни тот, ни другой не заметили, как открылась дверь, но Лайонелу послышался чей-то голос. Он оторвался от Пола и увидел в дверях Фэй с застывшим, потрясенным лицом. Ее глаза были полны слез.
Лайонел вскочил, Пол медленно поднялся, и все трое уставились друг на друга.
– Мама, пожалуйста…
Лайонел протянул к ней руки, и к горлу подступил комок. Он чувствовал себя убийцей, но даже шага навстречу ей не сделал. Фэй стояла как вкопанная, смотрела на них обоих, а потом медленно опустилась в кресло. Ноги не держали ее.
– У меня нет слов. Сколько времени это длится? – Она смотрела то на Лайонела, то на Пола.
Пол не хотел усугублять положение. Поэтому первым заговорил Лайонел, безвольно опустив руки.
– Пару месяцев… Извини, мам… – Он заплакал, и сердце Пола дрогнуло. Он стоял рядом и смотрел на Фэй. Он должен быть рядом с мальчиком, чтобы поддержать его в эту минуту, но понимал, какова может быть цена. Фэй способна в мгновение ока поломать его карьеру… Безумие – увлечься ее сыном, и сейчас он жалел об этом. Но слишком поздно. Беда уже случилась.
– Фэй, никто никого не обидел. И никто ничего не знает. Мы никуда вместе не ходим. – Пол понимал, что это не особенно утешит ее. Она посмотрела на него.
– Это твоя идея, Пол?
Фэй хотелось его придушить, но она понимала, что Пол виноват лишь отчасти, и, убитая горем, перевела взгляд на залитое слезами лицо сына.
– Лайонел… такое… раньше с тобой случалось? Она не знала, как спросить, и имела ли вообще право спрашивать. Лай мужчина, и, будь Пол девушкой, она вряд ли выясняла бы подробности. Их связь пугала. Фэй почти ничего не знала о гомосексуализме, да и не хотела знать. В Голливуде много голубых, но Фэй никогда не интересовалась – кто с кем… И вдруг среди них оказался ее сын… Ее сын только что целовался с мужчиной. Фэй вытерла слезы и снова посмотрела на обоих. Лайонел, вздохнув, сел напротив.
– Мам, это впервые. Ну, я имею в виду с Полом. И он не виноват. Я всегда был такой и всегда в душе это знал, только не понимал, что с собой делать, а он… – Лай запнулся, поглядел на Пола с благодарностью, а Фэй ощутила дурноту… – Он сумел сделать это так нежно, что я не мог, да и не хотел устоять. Я такой, какой есть. Возможно, это совсем не то, чего ты ожидала от меня, но ты ничего не смогла бы изменить. – Он подавил рыдания. – Может, ты никогда не сможешь снова полюбить меня, но я так хочу надеяться, что ты все же простишь меня… – Он подошел к ней, обнял, зарывшись лицом в ее волосы. В глазах Пола тоже стояли слезы, и он отвернулся. В такое положение ему никогда не приходилось попадать. Лайонел снова взглянул на Фэй… – Мама, я люблю тебя… и всегда любил… и всегда буду… Но Пола я тоже люблю.
Это был самый решающий момент в его жизни, другого не будет. Именно сейчас он должен отстоять себя, даже независимо от того, сколько боли причинит матери. Фэй обняла сына, прижала к себе, поцеловала в лоб. Наконец взяла его лицо в ладони и печально посмотрела в глаза. Да, для нее он все еще маленький мальчик, каким был все эти восемнадцать лет. И она очень его любила.
– Я люблю тебя такого, какой ты есть, Лайонел. И всегда буду любить. Помни это. – Она не отрывала от него взгляда. – Неважно, что случилось с тобой и что будет дальше. Я всегда рядом. – Она посмотрела на Пола, и Лайонел улыбнулся сквозь слезы. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, вот и все. И если такова твоя жизнь – я ее принимаю. Но будь осторожен и благоразумен; думай, с кем встречаешься и как справляешься с собой. Ты выбрал трудный путь.
Лай уже и сам догадывался об этом, но с Полом так легко, гораздо легче, чем прятаться от самого себя. Фэй встала и посмотрела на Пола влажными от слез глазами.
– Я только одного хочу от тебя, Пол: никому не говори. Не разрушай его жизнь. Может быть, он еще передумает. Дай ему шанс.
Пол молча кивнул. Фэй снова оглянулась на сына.
– И не рассказывай отцу. Он ни за что не поймет…
Лайонел судорожно проглотил слюну.
– Я знаю… Я… Я не могу поверить… Какая же ты замечательная, мам… – Он вытер слезы, и Фэй улыбнулась ему.
– Так уж вышло, что я тебя очень люблю. И отец тоже. – Она печально вздохнула, глядя на обоих мужчин. Непонятно. Оба такие красивые, такие по-мужски зрелые, такие молодые. Какая ужасная, напрасная трата сил, что бы там ни говорили. Она бы никогда не поверила, что подобная жизнь может кого-то осчастливить. Уж конечно, не ее сына. – Твой отец никогда не поймет, как бы он тебя ни любил. – Помолчав, она нанесла самый тяжелый удар: – Это убьет его.
Лайонел снова всхлипнул:
– Я знаю.
17
Фильм закончили через пять дней после Нового года, и заключительный вечер был прекраснее всех, какие Полу когда-либо доводилось видеть. Празднество длилось почти всю ночь. Расставаясь, все целовались, обнимались, плакали. Что же до него, то он почувствовал облегчение. Какой бы понимающей ни казалась Фэй, в последнюю неделю с ней стало трудно работать. Он постоянно был в напряжении, и это сказывалось на работе, правда, основные сцены, к счастью, были давно отсняты.
Пол подозревал, что и Фэй ощущает то же самое, и очень нервничал. В последнее время он неоднократно задавал себе вопрос: даст ли она ему когда-нибудь еще роль? Пол с удовольствием работал с ней, но в глубине души чувствовал себя предателем. А может, так оно и есть. Наверное, ему надо было бежать от ее сына, но юноша так красив, свеж, молод; и Пол убедил себя, что влюбился. Сейчас он думал иначе. Лай – славный мальчик, но слишком юн для него, слишком наивен, простодушен. Лет через десять ему цены не будет. Но с некоторых пор Пол чувствовал себя с ним отчасти по-отцовски, ему уже было мало общения только с Лайонелом, он заскучал по старым друзьям, по пирушкам и оргиям. Время от времени ему надо «выпускать пар». А жизнь, которую он вел сейчас, казалась чересчур уравновешенной, слишком спокойной – сидеть вечерами дома и смотреть на огонь осточертело. Секс, конечно, был очень хорош, особенно в последнее время, когда он помогал себе амилнитритом, но Пол понимал, что долго это не продлится. Кстати, до сих пор у него ни с кем не было длительной связи.
