пятилетняя. Фэй не спрашивала, кто такой Мун, но поняла, что, видимо, это отец ребенка. При этой мысли она посмотрела на живот Энн, надеясь, что он еще плоский. И задохнулась…
По своему опыту Фэй знала: четыре или пять месяцев, но все же решила уточнить. От прямого вопроса Вард весь сжался. Он-то не хотел торопиться. Лайонел прав, Энн надо снова привыкнуть к ним, девочка слишком отдалилась от них, слишком долго была вне дома.
– Сколько месяцев, Энн? – Фэй старалась говорить ласково, но вопрос прозвучал грубо, резко, нервно, и Лайонел с отчаянием посмотрел на мать.
– Не знаю, – ответила Энн, не открывая глаз. Она не хотела глядеть на Фэй, она ненавидела ее, всегда ненавидела. А сейчас еще больше. Это мать виновата, что ее увели от друзей и не пускают обратно, она всегда все разрушала, помыкала ими, поступая по-своему. Но на этот раз у нее ничего не выйдет. Пусть ведут куда угодно, она уже знает, что убежать не трудно.
– Ты еще не ходила к доктору? – Фэй была потрясена.
Энн покачала головой, зажмурившись, потом медленно открыла глаза.
– Обо мне заботились друзья.
– Сколько времени не было месячных?
Энн подумала, что мать говорит, как полицейский, даже еще хуже. Во всяком случае, там не задавали таких вопросов. Она понимала, что не должна отвечать, но привыкла покоряться матери. Фэй умела ее заставить, она всегда была уверена, что все будут поступать так, как она скажет.
– С тех пор, как я ушла из дома.
Фэй хорошо знала – с тех пор прошло пять месяцев. Значит, это случилось сразу, как дочь покинула их.
– Ты знаешь, кто отец?
Сейчас нельзя было спрашивать об этом, и Лайонел растерянно посмотрел на Варда. Надо остановить мать. Ее вопросы неуместны. Энн еще не готова ответить на них. Он испугался, что она снова убежит, еще до приезда домой. И никогда им уже не найти ее. Но Энн только улыбнулась своим воспоминаниям.
– Да.
– Это Мун?
Энн вздрогнула и пожала плечами, но Фэй никак не ожидала ответа, который не замедлил последовать.
– Да, и все остальные.
У Фэй перехватило дыхание. Это неправда, ошибка.
– Все остальные? – Она непонимающе смотрела на девочку. Девочку? Энн – женщина. Дрожащая, больная, она ждала своего собственного ребенка. Ужас застыл в глазах Фэй. – Ты хочешь сказать, что вся коммуна зачала твоего ребенка?
Энн невинно посмотрела на нее и села на кровати, впервые за все это время. Комната поплыла перед глазами, и она беспомощно взглянула на Лайонела. Брат подхватил ее, а Джон подал стакан апельсинового сока. Они оба предполагали нечто подобное, судя по рассказам полиции о секте, но Фэй с Бардом не были готовы к такому повороту дел. Когда Энн сидела, живот казался еще больше. До Варда дошло. Он все понял. Боже, как такое могло случиться с его девочкой… Он посмотрел на Лайонела.
– Я пойду к инспекторам. Эти сукины дети из секты должны предстать перед судом.
Фэй тихо плакала, и он вывел ее из комнаты. Когда они спускались по лестнице, она буквально повисла на муже; ей было плевать, видит ее сейчас кто-нибудь или нет.
– Господи, Вард, она уже никогда не станет прежней.
Он думал так же, но отказывался допускать подобное. Он должен помочь Фэй.
В свое время Фэй помогла ему, обеспечив такую карьеру, о какой он и мечтать не мог, всему его научила, поставила на ноги. И он сделает все, что надо, и даже если жена захочет развода, он постарается вынести и этот удар. В конце концов, она имеет на это право, после всего, что он натворил… Вард не изменил своих взглядов, его по-прежнему трясло от Лайонела с Джоном, но сейчас было не до них. Он не виноват, что Лайонел гомосексуалист, как и в истории Энн нет вины Фэй. Да, их обоих это мучает, но всему есть предел! Девочке от их терзаний легче не будет.
– Она выкарабкается, Фэй. – Больше всего он хотел убедить в этом жену.
– Надо избавиться от ребенка. Один Бог знает, каким он родится после наркотиков. Он может оказаться дебилом.
– Возможно. Как ты думаешь, для аборта уже поздно?
Она горько рассмеялась сквозь слезы.
– Ну ты же видел ее, Вард. Пять месяцев беременности. – И вдруг у нее мелькнула мысль: может, дочь беременной убежала из дома? Трудно было представить такое, но много ли она знала об Энн?
В полицейском участке их принял инспектор по делам подростков. Он многое рассказал Тэйерам. Сотни детей из всей страны собираются на Хейт-Эшбури, некоторые прошли через худшее, чем потеря невинности. Одиннадцатилетние дети, перебрав героина, выбрасывались из окон. Незаконнорожденные младенцы четырнадцатилетних матерей появлялись на свет среди куч мусора под заунывное пение собравшихся. Одна девочка шесть недель назад истекла кровью, а те даже не удосужились вызвать скорую помощь. И чем больше подробностей узнавали Тэйеры, тем сильнее радовалась Фэй, что Энн вовремя нашлась. Взяв себя в руки, она выслушала все о секте, в которой жила их дочь. Ей хотелось убить этих подонков, а Вард настаивал на привлечении секты к суду, но инспектор разубедил его. Обвинения в коллективном изнасиловании могут обернуться против девочки. Лучше всего для Энн – увезти ее домой, показать хорошему психиатру, дать возможность поскорее забыть пережитое, нежели обречь на долгое судебное разбирательство, а оно может длиться не один год, и успешный исход не гарантирован. Сектанты могут исчезнуть, их весьма влиятельные семьи возьмут детей на поруки, так есть ли смысл раздувать дело? Через
