– Если вы хотите преуспеть при дворе, – Элейн не дала себя перебить, – вы должны сделать все, чтобы я была довольна своей жизнью, иначе – клянусь! – я уничтожу вас!
– Ну, а если ты будешь довольна? – ехидно спросил Роберт, сощурившись.
– Тогда, вероятно, вы найдете свое счастье при дворе короля Генриха!..
Тело королевы, согласно ее завещанию, было доставлено в аббатство Таррент и предано земле с подобающей пышностью. Мраморное надгробие было спешно изготовлено главой цеха каменотесов, достопочтенным мастером Элиасом из Дерэма в Солсбери. Через два дня после похорон ее брат, король Генрих, выпустил на волю двух узников, во искупление грехов покойной. Тринадцатого марта были доставлены шестнадцать новых шелковых платьев, заказанных королевой незадолго до смерти, и вместе с другими одеждами любимой сестры короля Генриха, затканными золотом и серебром, выставлены на продажу, по тридцати пяти шиллингов за каждое. Было приказано, чтобы восковые свечи вечно горели у ее могилы. Муж королевы Джоанны, король Шотландии, так и не приехал на похороны.
– Король пока не ответил на мою просьбу о твоем помиловании! – Элейн, все еще кутаясь в соболью накидку, стояла у камина в зале дома Ронвен. – Я обращалась к нему уже раз десять, но он говорит, что слишком убит горем после смерти Джоанны и заставляет себя выполнять только самые важные государственные дела. – Она сняла накидку и протянула к огню озябшие на холодном ветру ладони. – Я просто в отчаянии. Ведь ему всего-то нужно велеть клерку написать указ, а потом приложить свою печать. На это потребуется совсем немного времени!..
Ронвен стояла рядом с камином, спрятав руки в рукавах накидки.
– А ты, милая, тоже сильно переживаешь смерть королевы Шотландии и тоже ничего не можешь делать?
– Да, конечно, я очень расстроена. Ведь ты знаешь, как я любила свою тетю…
– Но не так сильно, как ее мужа. К чему отрицать это? Но теперь он больше не твой дядя. Между вами нет кровного родства, которое превращало бы твою любовь в грех.
– Зачем ты так говоришь? – Элейн была потрясена. – А если кто-нибудь тебя услышит?
– Здесь никого нет, и услышать нас может только ветер. Твоя судьба, Элейн, – в Шотландии. Вспомни слова Эиниона! Твое будущее связано не с этим молодым негодяем, который называет себя твоим мужем! Твоя судьба – быть с королями.
Элейн смотрела на огонь и чувствовала, как изнутри ее захлестывало волнение.
– Если бы я могла поехать к нему… – прошептала она.
– А кто, как не ты, сможет передать соболезнования короля его шурину? – спросила Ронвен.
– Но ведь тогда и Роберт должен будет ехать со мной!
– Он понадобится тебе, чтобы не было скандала. А там, на месте, его можно будет отвлечь… или избавиться от него.
Перед мысленным взором Элейн вдруг возникла длинная зеленая лента, лежавшая рядом с постелью умирающей королевы. Потом ей на память пришел землисто-зеленый цвет лекарства, которое бедный Джон пил перед смертью. Элейн пристально смотрела на Ронвен, стараясь прочитать ее мысли. Была ли эта женщина способна на такое хладнокровное убийство? Страх зашевелился где-то в душе Элейн, но Ронвен спокойно выдержала ее взгляд. Выражение лица ее няни было непроницаемым, но Элейн оно показалось безжалостным. «Нет, неправда, – убеждала она себя, – Ронвен никогда не сделала бы этого, она просто не смогла бы!» И снова перед Элейн всплыло лицо Сенидда. Нет, это был несчастный случай! Такое нельзя предусмотреть. Даже думать об этом было бы порочно, эти мысли были отражением ее тайного желания: смерти Роберта.
Элейн смотрела, как Ронвен уселась в кресло напротив, как тщательно и спокойно она расправила складки одежды, и ей стало немного спокойнее, вихрь странных и страшных мыслей унесся прочь.
– Я не смогу поехать с тобой, милая, – сказала Ронвен. – Если это помилование вызывает такие осложнения – я имею в виду твои отношения с дядей королем, – лучше забыть об этом, по крайней мере, пока. Сейчас я довольна жизнью, и я знаю, что заботит тебя. Я останусь здесь, а ты постарайся сделать так, чтобы король послал тебя на север, к Александру. Если я тебе понадоблюсь, дай знать, и я приеду.
В итоге все оказалось довольно просто. Король согласился назначить Элейн официальной посланницей к Александру и поручил ей выразить его соболезнования; Роберт должен был следовать вместе с ней. В марте отряд из двух десятков рыцарей и десяти вьючных лошадей отправился в путь сквозь дождь и ветер, меся копытами грязь главной дороги на север.
Александр находился в Эдинбурге. Он принял Элейн и Роберта после полудня, едва они въехали в ворота Эдинбургского замка. Снег, носившийся в воздухе, налипал на мокрые ресницы всадников; их перчатки примерзли к поводьям лошадей. Гостей провели в тронный зал, где полыхал огромный камин, а в трубе свистел ветер. Александр, одетый в черный плащ, сидел за столом, разбирая письма вместе со своими советниками. Король вышел навстречу гостям, и Элейн остановилась так внезапно, что шедший сзади слуга едва не налетел на нее. Сердце ее билось все чаще и сильнее, в то время как король подходил к краю тронного возвышения.
– Леди Честер, сэр Роберт, приветствую вас! – произнес Александр официальным тоном. Роберт, остановившийся рядом с Элейн, застыл на месте, а она – выпрямившись и глядя прямо в глаза королю, подошла к возвышению и только там присела в реверансе.
– Мы привезли вам, сир, приветствия от короля Англии и его соболезнования. Он был, – мы все были рядом с вашей королевой, когда Господь принял ее душу… – Голос Элейн дрогнул, и в ее глазах появились слезы.
Александр сошел с возвышения, подошел к Элейн и, взяв за руку, поднял ее.
– Я рад, что вы были с ней. Она всегда любила тебя, дитя мое, и ты хорошо сделала, что приехала к нам сюда, на север. – Он посмотрел на Роберта, слегка склонил голову и улыбнулся: – И вы тоже, сэр Роберт! – Он задержал свой взгляд на нем немного дольше, что было необходимо, а потом снова повернулся к Элейн. – Садись к огню, согрейся; я велю принести еды. Завтра мы отправляемся в Данфермлайн готовиться к Пасхе, и там я смогу принять вас подобающим образом.
Только через два дня после Пасхи Элейн смогла увидеться с королем наедине. Пять дней и ночей провела она в мучениях, стараясь скрыть свои страхи и надежды не только от мужа, но и от себя самой.
Когда она явилась к нему, Александр сидел в своем кабинете вместе с тремя клерками. Войдя и поклонившись, Элейн снова, как и в первый день, ощутила страх и волнение. Она опустилась в предложенное кресло, и король повелительным жестом отослал клерков.
На его столе Элейн увидела небольшую шкатулку. Она была открыта, в ней лежали драгоценности и украшения.
Александр склонился над столом, придвинул шкатулку ближе.
– Джоанна написала завещание за двенадцать дней до смерти, – тихо произнес он. – Она хотела, чтобы у тебя осталось кое-что на память о ней. Я выбрал несколько цепочек и колец, которые, как я думаю, тебе должны понравиться.
Элейн так долго ждала того часа, когда сможет остаться с королем без посторонних глаз и ушей, но сейчас не могла вымолвить ни слова. Ее переполняли невысказанные чувства, тело ее словно кричало, молило, чтобы руки Александра коснулись его, но этот небольшой ларец с драгоценностями стоял между ними, как каменная стена, олицетворяя собой Джоанну, память о ней и вину перед ней.
Элейн прикусила губу.
– Благодарю вас, сир, это будет прекрасным воспоминанием о моей любимой тетушке.
– Хотя бы взгляни на них! – Александр не двинулся с места, и Элейн пришлось встать, обойти вокруг стола и подойти совсем близко к королю.
– Вы хотите, сир, чтобы я что-нибудь выбрала себе?
– Нет, все это – твое. Позволь, примерю кое-что на тебе. – С этими словами Александр вынул из шкатулки кольцо с гранатами и жемчугом. Элейн протянула ему руку и, затаив дыхание, ждала, пока он наденет кольцо ей на палец. Его прикосновение обожгло ее, как пламя.
– Ты счастлива с новым мужем? – спокойно спросил Александр, внимательно рассматривая ее руку с
