– Все в порядке, Сара, – раздался в трубке голос доктора. Поначалу ее расстроило, что он ей сам позвонил, но потом она решила, что это просто любезность, в конце концов, они столько лет знакомы.
– Со здоровьем у тебя в порядке. Ни малокровия, ни серьезных расстройств.
Она по голосу поняла, что врач улыбается, а поскольку чувствовала упадок сил, ее это разозлило.
– Тогда почему я все время такая чертовски усталая, едва ноги таскаю?
– Тебя память подводит, моя дорогая.
– Прекрасно. Ты хочешь сказать, что у меня склероз? Великолепно! Только это и мечтала услышать с утра пораньше.
– А может, для разнообразия желаешь хорошую новость?
– Какую, например?
– Например, о новом ребенке.
Голос доктора звучал так радостно, словно он вручал ей приз в миллион долларов. Сара же почувствовала, что сейчас свалится в обморок, прямо тут, на кухне, с теннисной ракеткой в руке.
– Ты шутишь? Лучше не надо. Мои дети уже большие... Я... Я не могу... черт возьми!
Она тяжело опустилась на ближайший стул, подавляя слезы. Не может быть, это неправда. Но она знала, что это правда. Просто она боялась себе признаться. Месячных не было не по причине малокровия, переутомления или возраста. Она даже не сказала Олли, не придала значения. Теперь было ясно, она беременна. Но Сара знала, что делать на этот раз. На дворе 1979 год. Дети подросли. Ей самой тридцать один. Аборты не запрещены. На этот раз Олли не удастся ее переубедить. Она не намерена рожать.
– Какой у меня срок?
Но она и так знала... Это, конечно, случилось на Ямайке... как в свое время на Бермудах был зачат Бенджамин... Чертов отпуск.
– Когда у тебя последний раз были месячные?
Сара быстро прикинула и сказала ему. Получалось, что она на шестой неделе, то есть времени на аборт было предостаточно. Она даже подумала, что сделает его, не ставя в известность ни Олли, ни их семейного врача. Она позвонит своему гинекологу и договорится о приеме.
– Поздравляю, Сара. Тебе повезло. Надеюсь, Олли будет рад.
– Я в этом не сомневаюсь.
Сара едва выдавила из себя слова благодарности, попрощалась, а потом дрожащими пальцами набрала номер телефона гинеколога и условилась прийти на следующее утро. Тут только она спохватилась, что теннисные партнеры ждут ее на корте в Вестчестерском клубе. Она бы с радостью не пошла, но раз обещала – делать нечего. Сара выбежала из дома, села в машину. Поворачивая ключ зажигания, она заметила в зеркале свое отражение. Это не могло случиться с ней... Это было несправедливо... Она собиралась стать писательницей... когда-нибудь... А может, нет?.. Может, ее судьба – быть домохозяйкой? Это самое ужасное, что она себе представляла в колледже. Никогда не хотела ею быть, а теперь вот... домохозяйка. Она произнесла это, сидя в машине, будто бранное слово... Ребенок... Господи... ребенок... И что за разница, даже если они наймут домработницу, если дом позволяет им всем удобно разместиться? Ребёнок все равно будет кричать по ночам, придется его купать, переодевать, кормить, заботиться о нем, воспитывать, возить в школу, из школы, к зубному... У нее никогда не будет возможности заниматься тем, чем хочется. Никогда. Сара чувствовала, что этот еще не родившийся ребенок, одна лишь мысль о его существовании представляет для нее угрозу. Она этого не допустит.
Сара включила заднюю передачу и резко выехала из ворот. Через десять минут она была на теннисном корте, бледная, едва сдерживая тошноту.
Она с трудом заставила себя поддерживать разговор, а вечером благодарила судьбу, что Олли допоздна задержался на работе. Он готовил рекламную кампанию для нового клиента, очень серьезного. Но какое значение имело то, какие у него клиенты? Сара считала, что ее жизнь кончена.
В тот вечер она уже спала, когда вернулся Олли. Утром ей удалось кое-как собрать завтрак. Муж спросил ее, в чем дело, и она сказала, что ужасно болит голова.
– Ты узнала результаты анализов? Ей-богу, у тебя наверняка малокровие.
Он казался очень расстроенным, а Сару захлестнула волна ненависти, как только она подумала о том что он в ней посеял.
– Еще нет. Они не звонили.
Сара отвернулась, чтобы поставить тарелки в посудомоечную машину. Ей не хотелось, чтобы Олли заметил в ее глазах ложь. Спустя несколько минут он уехал на станцию, а дети в школу, на соседской машине. А еще через час Сара была в кабинете гинеколога, рассчитывая на аборт, но доктор искоса взглянул на нее и спросил, что думает о ее намерениях Олли.
– Я... он... вообще-то...
Нет, не могла она ему лгать. Он знал ее слишком хорошо и к тому же был ей симпатичен. Она посмотрела на него со странным блеском в глазах и решилась сказать правду:
– Я не говорила ему.
– Про аборт или про ребенка?
Врач был удивлен. Он всегда думал, что у них очень счастливый брак, что они полностью доверяют друг другу и ничего не скрывают.
– Ни про то, ни про другое. И не собираюсь говорить. Его лицо застыло, когда он ее слушал. Затем доктор медленно, неодобрительно покачал головой.
– Я думаю, Сара, что ты поступаешь неправильно. Он имеет право знать. Это и его ребенок тоже.
