– Она же вылитая шлюха!
– Мелисса!
– Ты видел ее купальник?
– Ага, – ухмыльнулся Сэм и сразу сделал невинное лицо под осуждающим взглядом сестры.
– Это же очень симпатичная девушка, – защищал Оливер свою возлюбленную, пока они ехали домой.
– По-моему, она не особенно любит детей, – заявил Сэм.
– С чего ты это взял?
– Не знаю, – пожал плечами мальчик. – Она с нами мало разговаривала. Но конечно, внешность у нее что надо, а, пап?
– Она еще и неглупая. Работает редактором в издательстве.
– Ну и что? Она думает только, как бы похвастать своей фигурой.
Мел чувствовала сексуальность Меган и ненавидела ее в отличие от отца и брата, которые весь день глаз не могли оторвать от гостьи.
Олли решил не развивать дальше тему. Однако вечером, после того как Сэм лег, Мел появилась из своей комнаты с нахмуренными бровями:
– Можешь ей это отдать.
И вручила отцу блузку и лифчик, которые нашла в своей комнате двумя днями раньше.
– Это ведь ее, папа?
– Почему ты так решила? – спросил Оливер. Он чувствовал себя пойманным на месте преступления, уличенным в осквернении их дома. Но имеет же он право делать что хочет, не так ли? Он же взрослый мужчина, в конце концов. – Я же сказал тебе, что это вещи Дафны.
– Нет, папа. У Дафны грудь гораздо больше. Это оставила Меган.
Мелисса говорила осуждающим тоном, и Оливер, глядя на дочь, покраснел.
– Послушай, Мел, взрослые иногда делают то, что вообще не касается детей, и лучше не совать в это нос.
– Она же шлюха!
Глаза у Мел горели, но и Олли вышел из себя.
– Не смей так говорить! Ты ее совсем не знаешь.
– Не знаю и знать не хочу! И ей на нас наплевать. Она только бегает за тобой свесив язык, как сучка. Терпеть ее не могу.
Оливер слушал, что говорила дочь, и не переставал удивляться. Ведь это из-за него между двумя девушками возникло соперничество. Еще ему было непонятно, почему Мелисса возненавидела Меган. Та, правда, не предпринимала особых усилий, чтобы завоевать детские симпатии. Разговаривала преимущественно с ним и лишь иногда с детьми. Все получилось не так, как он хотел.
– Она просто знакомая, и все. Ничего серьезного, Мел. Успокойся.
– Это правда? – спросила Мел с видимым облегчением. – Ты в нее не влюблен?
– Не знаю. Она мне нравится, я о ней думаю.
– Что ж, она о тебе думает гораздо меньше. Она думает только о себе.
Олли задумался, права ли Мел и чего в ней больше – ревности или наблюдательности?
– Не расстраивайся из-за этого, – посоветовал он дочери перед сном.
Однако, когда Мел ушла к себе, Оливер снова стал размышлять о своем отце. Повел ли он себя как ревнивый ребенок, как Мел, или был прав, возражая против брака отца с Маргарет Портер? А какое право он имеет вмешиваться? Будет ли он составлять отцу компанию по вечерам и выходным? Намерен ли подносить ему вовремя сердечное? Ему хочется вести свою жизнь, а отец имеет право на свою. Думая обо всем этом, Оливер еще больше тосковал по своей матери.
В тот же вечер он решил позвонить отцу. Трубку сняла Маргарет. У Олли это сначала вызвало раздражение, но он тут же успокоился и попросил отца.
– Привет, папа... Я просто хотел тебе сказать, что... – Он подбирал слова. – Я тебя очень люблю, вот и все. Поступай, как считаешь нужным, а на остальное не обращай внимания. Ты в таком возрасте, что сам знаешь, что хочешь и что тебе нужно. И если с ней ты будешь счастлив... – Слезы жгли ему глаза, когда он это произносил. – ...Женись! Благословляю тебя!
На другом конце провода Джордж Ватсон слегка всхлипнул, а потом откашлялся и поблагодарил сына.
– Она хорошая женщина, сынок... но с мамой все равно сравнивать нельзя, – произнес он, надеясь, что Маргарет не слышит. Джордж чувствовал себя в долгу перед Оливером. В конце концов, Филлис была его матерью. – Знаешь, у нее доброе сердце, и я ее люблю.
– Дай вам Бог счастья.
– Ты приедешь на нашу свадьбу?
– Конечно.
