вставил туда два снимка — вид спереди и сбоку. Алекс ничего не понимала — снимки напоминали карту погоды в Атланте. Андерсон повернулся к ней и, показывая на темное пятно, которого Алекс без него бы не заметила, с болью в голосе произнес:
— Вот здесь — уплотнение. Очень большое и глубокое.
Это может оказаться чем угодно, но радиолог и я очень беспокоимся.
— Что значит «чем угодно»? — в смятении спросила Алекс.
Может быть, она что-то не так поняла? Что это за утолщение в глубине ее груди? Что это такое и как оно возникло?
— Есть несколько возможностей, Алекс, но уплотнение такой величины в этой области ничего хорошего означать не может. Мы считаем, что у вас опухоль.
— О Господи. — Теперь она понимала, почему он не хотел обсуждать это по телефону и настоял на том, чтобы Лиз сообщила ей об этом.
— И что это означает? Что теперь будет? — слабым голосом спросила побледневшая Алекс. На мгновение ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок, но она пересилила себя.
— Вам нужно как можно скорее сделать биопсию. Лучше всего на этой неделе.
— Через два дня у меня процесс. Пока он не закончится, я не смогу.
Она словно надеялась, что опухоль исчезнет сама собой, но они оба знали, что это невозможно.
— Нет, так нельзя.
;; — Я не могу бросить своего клиента. Неужели несколько дней имеют такое значение?
Алекс была в ужасе. Что он пытается ей сказать? Что она умирает? Одна мысль об этом заставила ее задрожать.
— Конечно, несколько дней большого значения не имеют, — вынужден был признаться доктор, — но вообще не обращать на это внимания преступно. Вы должны найти хирурга и сделать биопсию как можно скорее, а потом, в зависимости от результатов, он скажет вам, что делать дальше.
Боже мой. Как это страшно и сложно.
— А разве вы сами не можете сделать биопсию? — отчаянным и очень испуганным голосом спросила Алекс. Она чувствовала такую же беззащитность, как в тот момент, когда переступила порог маммографической лаборатории. А теперь случилось самое худшее — или почти самое худшее. Как будто у нее перед глазами крутили фильм ужасов.
— Я не делаю биопсию. Вам нужен хирург, — ответил доктор, что-то записывая на листке бумаги. Всего за полчаса ее жизнь круто изменилась, и теперь Алекс чувствовала, что не может просто так уйти. — Вот смотрите: я написал здесь имена очень хороших врачей — женщины и двоих мужчин. Поговорите с ними и выберите того, кто вам больше понравится. Они прекрасные хирурги.
Хирурги!
— У меня нет на это времени, — сказала Алекс и неожиданно для себя заплакала. Все это было просто ужасно — она чувствовала себя подавленной и отчаянно беспомощной, разрываясь между яростью и страхом. — Я не могу позволить себе долго выбирать врача. У меня процесс, я не могу взять и все бросить. В конце концов, у меня есть некоторые обязанности.
Она чувствовала, что находится на грани истерики, но ничего не могла с собой поделать. И вдруг, посмотрев на него с искренним ужасом, она спросила:
— А она может быть злокачественной?
— Все может быть, — честно ответил врач. Снимок выглядел весьма угрожающе. — Я не могу сказать ничего конкретного, пока не будет результатов биопсии. Вы должны сделать ее как можно скорее, чтобы выработать план действий.
— Что это значит?
— Это значит, что, если результат будет положительным, вы должны будете выбрать тот или иной курс лечения. Конечно, лучше всего прислушиваться к советам хирурга, но какую-то часть решений вам придется принимать самой.
— Вы имеете в виду удаление груди? — испуганно спросила она. Голос был непривычно резким.
— Давайте не будем забегать вперед. Мы же ничего еще не знаем, правда ведь?
Доктор пытался разговаривать с ней ласково, но от этого было еще хуже. Алекс хотелось, чтобы он признался, что ее опухоль не злокачественная. Но он не мог этого сделать.
— Мы уже знаем, что глубоко в груди у меня уплотнение и что вас это беспокоит. Это может означать, что я потеряю грудь, не правда ли?
На мгновение у нее возникло ощущение, что он стоит на свидетельском месте, а она — беспощадный обвинитель.
— Да, может, — тихо ответил он, чувствуя острое сочувствие к своей пациентке. Она всегда ему нравилась, а подобное известие могло выбить из колеи любую женщину.
— И что тогда? На этом все кончится? Грудь отрежут, и опухоль исчезнет?
— Возможно, но не обязательно. Если бы все было так просто! Многое зависит от типа опухоли, насколько все это серьезно, если она злокачественная. Кроме того, играет роль также то, затронуты ли лимфатические узлы, как много их поражено, нет ли метастазов. Алекс, в этой области простых ответов не существует. Может быть, вам нужна операция, может быть, химиотерапия или облучение. Я просто не знаю. Пока не будет результатов биопсии, я ничего не могу вам сказать. И как бы вы ни были заняты, найдите время на то, чтобы поговорить с этими хирургами. Вы должны это сделать.
— Как скоро?
— Зажимайтесь вашим процессом, если вы не можете его бросить и если он не продлится более двух недель. Но в любом случае вы должны в течение этого срока сделать биопсию. От нее мы и будем отталкиваться в своих дальнейших действиях.
— Кто из них лучше всего? — спросила она, протягивая доктору листок.
Тот еще раз глянул в него и медленно вернул Алекс:
— Они все великолепные врачи, но я больше всех ценю Питера Германа. Он очень хороший человек — прежде всего человек, а потом уже хирург. Я хочу сказать, что его волнуют не только операции и биопсия.
— Замечательно, — машинально откликнулась она. — Я позвоню ему завтра.
— А почему не сегодня? — Андерсон давил на нее, чувствуя, что правота на его стороне — ему не хотелось, чтобы она отговаривалась необходимостью работать или все отрицала.
— Хорошо, чуть попозже, — сдалась Алекс и, осененная внезапной и печальной мыслью, снова посмотрела ему в глаза.
Ей казалось, что на ее плечи лег груз в десять тысяч фунтов. — А что, если в эти выходные я забеременела? Как будут сочетаться беременность и злокачественная опухоль?
— Этот мост мы пересечем, если подойдем к нему вплотную. О том, беременны ли вы, можно узнать примерно в то же время, когда будут получены результаты биопсии.
— А если у меня рак и я беременна? — нервным и резким голосом спросила она. Неужели, если она забеременела, ей придется пожертвовать ребенком?
— Разумеется, ваша жизнь в данном случае важнее.
— О Господи. — Алекс закрыла лицо руками и чуть позже снова подняла глаза. — Как вы считаете, в этом виноваты гормоны, которые я пила?
Одна мысль об этом заставила ее покрыться ледяным потом. Неужели, пытаясь забеременеть, она убивала себя?
— Честно говоря, я так не думаю. Позвоните Питеру Герману. Встретьтесь с ним как можно скорее, поговорите и сделайте биопсию, и без всяких отлагательств.
Это была вполне разумная последовательность действий.
Итак, сегодня вечером она вернется домой и расскажет Сэму о том, что маммограмма показала опухоль. Алекс все еще не могла в это поверить. Но это было так. На снимке уплотнение было отчетливо видно, да и взгляд Джона Андерсона выражал сильное беспокойство. Казалось, его этот разговор измучил не меньше, чем ее. Она провела в его обществе почти час.
— Мне так жаль, Алекс. Если я что-то могу для вас сделать, не стесняйтесь мне звонить. Сообщите мне, какого врача вы выбрали, и я с ним тоже свяжусь.
