Глава 7
Проснувшись на следующее утро, Алекс обнаружила рядом с кроватью женщину, которая явно ожидала ее пробуждения. Медсестра суетилась около капельницы. Как и предупреждал доктор Герман, Алекс чувствовала лишь незначительную боль, но та душевная тоска, которая навалилась ей на сердце, как только она вспомнила все, что произошло вчера, была неизмеримо тяжелее.
Женщина в цветастом платье и с седыми волосами улыбнулась ей. Алекс воззрилась на нее с удивлением — она видела эту даму впервые в жизни.
— Здравствуйте, я Элис Эйрес. Я хотела узнать, как вы себя чувствуете.
У Элис были добрая улыбка и живые голубые глаза. Она вполне годилась Алекс в матери. Алекс попыталась сесть, но не смогла; тогда сиделка переложила подушки так, чтобы две женщины могли нормально разговаривать.
— Вы медсестра?
— Нет, просто подруга. Я доброволец. Я знаю, что вам только что пришлось пережить, миссис Паркер. Или можно звать вас Александрой?
— Просто Алекс. — Она смотрела на свою собеседницу, не в состоянии понять, какого черта она здесь делает. Привезли завтрак, но Алекс отказалась от него, хотя после операции ей полагалась щадящая диета. Ей хотелось только кофе.
— На вашем месте я бы поела, — сказала миссис Эйрес. — Вам необходимы силы и хорошее питание. Хотите овсянку?
Она была похожа на добрую фею из «Золушки».
— Я терпеть не могу горячую кашу, — враждебным тоном ответила Алекс, разглядывая пожилую, женщину. — Кто вы и что вы здесь делаете?
Все это напоминало какой-то сюрреалистический фильм.
— Я нахожусь здесь потому, что в свое время перенесла аналогичную операцию. Я знаю, что это такое и что вы сейчас должны испытывать, — знаю лучше, чем другие люди, даже ваш муж. Я знаю, как вы сейчас озлоблены и испуганы, какой ужас охватывает ваше сердце и как страшно вам взглянуть на свое изменившееся тело. Я сделала себе пластическую операцию, — продолжала она, протягивая Алекс чашку кофе. — Если хотите, я вам покажу. Это выглядит очень естественно и даже красиво. Я думаю, что никто не догадывается о том, что у меня была удалена грудь. Хотите посмотреть?
Алекс подумала, что все это выглядит отвратительно.
— Нет, спасибо.
Доктор Герман уже объяснил ей, что она может поставить себе имплантант с вытатуированным соском. Все это казалось ей ужасным и ненужным. Она уже искалечена — так почему бы не оставить все так, как есть?
— Почему вы сюда пришли? Кто вас попросил об этом?
— Ваш хирург вписал ваше имя в список тех, кого должны посетить члены нашей группы поддержки. Со временем вы, возможно, пожелаете вступить в группу или поговорить с другими женщинами о пережитом вами. Это может оказаться очень полезным.
— Я так не думаю, — ответила Алекс, от всей души желая, чтобы ее собеседница ушла, но не решаясь прогнать ее. — Я не привыкла обсуждать свои проблемы с посторонними людьми.
— Я понимаю, — ответила Элис Эйрес с мягкой улыбкой, вставая. — Вам сейчас нелегко. Я уверена, что вы беспокоитесь по поводу химиотерапии. На некоторые из связанных с этим вопросов мы тоже можем ответить, почти так же компетентно, как ваш врач. У нас есть и мужская группа. Может быть, это заинтересует вашего мужа.
Элис положила на кровать Алекс маленький буклет, но Алекс даже не взглянула на него. Чтобы Сэм вступил в группу мужей, чьи жены перенесли онкологическую операцию? Да ни за что!
— Я не думаю, что моего мужа это заинтересует. В любом случае спасибо.
— Не унывайте, Алекс. Я буду думать о вас, — "ласково сказала Элис, прикоснувшись к накрытой одеялом ноге Алекс, и вышла из комнаты. Сестрам она сказала, что это был классический первый визит. Как и следовало ожидать, Александра Паркер была в состоянии депрессии и озлобленности на весь мир. Они решили посещать ее регулярно, и Элис Эйрес отметила, что в следующий раз нужно прислать кого-нибудь помоложе. Ей казалось, что ровесница Алекс сможет принести гораздо больше пользы. Самой младшей участнице их группы было Двадцать пять, и к большинству молодых женщин ходила именно она. Кроме того, множество женщин в группе были примерно такого же возраста, как Алекс.
— Что это была за дура? — рявкнула Алекс, когда в комнату вошла новая сиделка, сменившая ночную.
— Напрасно вы так, это хорошее дело. Они добрые люди и помогают многим женщинам, — объяснила сестра, в то время как Алекс выбросила разноцветный буклет в мусорное ведро. — Давайте я оботру вас губкой.
Алекс посмотрела на нее исподлобья, но потом поняла, что у нее нет иного выбора, кроме как подчиняться больничным правилам. После того как ее «вымыли» и она почистила зубы, Алекс лежала и тупо смотрела в окно. Потом подали ленч — еще одну порцию пюреобразной пищи, к которой Алекс даже не прикоснулась. Потом пришел лечащий врач, чтобы сделать перевязку.
Смотреть на себя Алекс не решалась, поэтому во время этой процедуры она глядела в потолок. Ей хотелось закричать во все горло. Сразу же после этого позвонил Сэм. Он был уже на работе и собирался прийти ближе к вечеру — он думал, что она должна как следует отдохнуть и выспаться. Аннабел была здорова. Сэм сказал, что очень соскучился по Алекс, но она ему не поверила.
Если он ждет не дождется встречи с ней, то почему он не пришел утром или во время ленча? Сэм ответил, что пошел в ресторан «Времена года» с одним из своих старейших клиентов — теперь ему хотелось познакомить Саймона и его помощницу со своими клиентами. Но на пути домой он пообещал заехать к ней.
Алекс хотелось бросить трубку во время разговора с ним, но она этого не сделала. Вместо этого она позвонила Аннабел, и они прекрасно поболтали о ее садике и о «путешествии» Алекс.
Она пообещала своей дочери вернуться домой на выходные.
После этого ей сделали обезболивающий укол, в котором она не чувствовала особой необходимости. Однако она понимала, что лучше уж пребывать в вызванной наркотиками полудреме, чем размышлять о своем будущем и об отсутствии мужа. Проснувшись, она позвонила на работу. Мэтта Биллингса не было, но Брок был на месте. Элизабет Хэзкомб сообщила ей, что все дела в полном порядке. Никаких экстренных случаев за время ее отсутствия не произошло. Лиз сказала, что все они очень скучают.
— У вас все в порядке? — обеспокоенно спросила она, но голос Алекс был вполне уверенным и сильным и звучал куда лучше, чем даже утром.
— Да, все нормально. Я вернусь на работу, как только смогу.
— Мы будем ждать.
Днем доктор Герман сказал ей, что она может есть нормальную пищу и либо выписаться уже завтра, либо подождать, пока организм окрепнет. Однако разрез заживал превосходно.
— Я лучше останусь, — тихо ответила Алекс, к удивлению врача. Он считал, что она принадлежит к тем пациенткам, которые стремятся вырваться из больничной рутины как можно раньше. Ей вполне можно было позволить выписаться на третий — четвертый день, хотя он всегда советовал полежать в больнице подольше.
— Я-то думал, что вы только и мечтаете с нами расстаться, — улыбнулся он, прекрасно понимая, что она пережила.
— Дома меня ждет трехлетний ребенок. Я хочу вернуться к ней, когда я буду в лучшей форме и мне не придется ей все объяснять.
— К выходным вы будете в прекрасной форме. Я думаю, что мы уже уберем дренаж, оставив только перевязку. У вас была серьезная операция, поэтому вы будете утомляться, но боль вряд ли возникнет. В любом случае мы дадим вам обезболивающие лекарства. Вам останется только одно — попытаться восстановить силы. А через три-четыре недели, в зависимости от результатов остальных тестов, мы начнем лечение.
«Лечение». Слишком мягкое слово для обозначения химиотерапии. Одна мысль об этом вызывала у нее
