одной. Алекс сидела спиной к двери, когда услышала, что кто-то вошел, но не повернулась — она была уверена, что это сиделка.
Внезапно на ее плечо легла чья-то рука, и на какое-то сумасшедшее мгновение она подумала, что это Сэм. Но, подняв заплаканные глаза, она встретилась взглядом с Элизабет Хэзкомб.
— Вы пришли ко мне? — спросила пораженная Алекс.
— Да, — объяснила посетительница, — но до сегодняшнего вечера я не знала, что это вы…
Лиз понимала, что вторгается в жизнь Алекс, но не могла не чувствовать, как остро ее начальница сейчас нуждается в чьей-то помощи.
— Два раза в неделю я прихожу сюда, потому что я член группы поддержки женщин, перенесших операцию по удалению груди, — продолжала Лиз. — Ваше имя стояло в списке — А. Паркер… Я не могла в это поверить. Я попросилась к вам, чтобы удостовериться, вы ли это. Я надеюсь, что вы простите меня, Алекс. — С этими словами Лиз по-матерински обняла ее, и слезы снова появились на глазах Алекс. — Милая моя… мне так жаль…
Алекс не могла даже вымолвить ни слова — она просто безмолвно рыдала в объятиях своей секретарши. Держать это в себе она уже была не в состоянии — слишком много страхов, опасений и разочарований навалилось на нее в последнее время.
— Я знаю… я знаю… поплачьте, и вам станет лучше, — успокаивающе говорила Лиз.
— Мне уже никогда не станет лучше, — жалобно вымолвила Алекс, глядя на нее сквозь слезы, и Лиз улыбнулась:
— Вы ошибаетесь. В это сейчас трудно поверить, но вы поправитесь. Все мы через это прошли.
— И вы тоже? — Алекс была удивлена, она не знала, что и Лиз пережила этот кошмар.
— У меня удалены обе груди, — сказала Лиз. — Это было много лет назад. Я ношу протезы. Но сейчас можно сделать великолепную пластическую операцию. В вашем возрасте это вполне стоит усилий и денег. Но, конечно, еще рано, — ласково добавила она.
Лиз вела себя так мудро и заботливо, что Алекс почувствовала большое облегчение.
— Мне предстоит химиотерапия, — сквозь новый приступ рыданий проговорила она.
Лиз держала ее за руку, благодаря судьбу за то, что та привела ее к Алекс в палату. Она и не подозревала, через что придется пройти ее начальнице, хотя давно почувствовала, что что-то в ее жизни разладилось.
— Я прошла курс химии. И гормональной терапии тоже.
Это было семнадцать лет назад, и теперь я совершенно оправилась. У вас тоже будет все в порядке, если вы будете доверять врачам. У вас замечательный доктор.
Помолчав, Лиз посмотрела на Алекс более пристально. Та была в плохой форме, и это было слишком заметно.
, . — А как Сэм все это воспринял?
— Сначала он даже не хотел признавать, что со мной что-то случилось, и все время говорил мне, что врачи ничего не найдут. А теперь он обозлен из-за того, что у меня плохое настроение. Он считает, что я делаю из мухи слона, что удаление груди — это пустяковое дело, но в то же время говорит, что ему это может надоесть и что он не знает, что он будет чувствовать, когда увидит мое тело.
— Он напуган, Алекс. Ему тоже очень непросто. Конечно, для вас это плохое утешение, но многие мужья просто не могут свыкнуться с мыслью, что у их жен рак.
— Когда он был ребенком, его мать умерла от рака, и я думаю, что его просто мучают воспоминания о ней. Или он просто подонок.
— Может быть, и то, и другое. Вам нужно сейчас сконцентрироваться на себе. Не думайте о нем. Пусть Сэм сам справляется со своими проблемами, особенно если он не собирается помогать вам решать ваши. А вы должны попытаться стать как можно сильнее и оставаться в строю. Вам нужно победить болезнь. Обо всем остальном вы успеете поволноваться позже.
— Но если я буду вызывать у него отвращение, если мое тело его испугает?
Одна мысль об этом приводила Алекс в ужас, но Лиз смотрела на нее совершенно спокойно. Она сочувствовала Алекс, а не Сэму. Ей это все было прекрасно известно. Она сама через это прошла, и ей тоже в свое время было нелегко.
Поначалу ее муж тоже отказывался поверить в происходящее, но постепенно он справился со своим страхом и очень поддержал Лиз. И сейчас она хотела внушить своей собеседнице мысль, что Алекс должна пережить это — с Сэмом или без него.
— Он ведь должен вырасти, правда? Он взрослый человек и рано или поздно все поймет. Понимаете, он прекрасно знает, что вам сейчас нужно, но просто не может этого обеспечить, а это означает, что вы должны получить поддержку от других — друзей, родственников или таких, как я. Мы работаем для вас. Я готова прийти к вам по первому вашему зову.
Алекс снова начала плакать, и Лиз крепко обняла ее. Потом она показала ей несколько упражнений, рассказала несколько полезных вещей, но не стала оставлять никаких буклетов. Она слишком хорошо знала свою начальницу. У Алекс никогда не хватало терпения на брошюры и поверхностную информацию. Она стремилась проникнуть в самое сердце вещей. И сейчас этим сердцем вещей для нее стало обыкновенное выживание.
— Когда вы возвращаетесь домой?
— Скорее всего в пятницу.
— Отлично. Набирайтесь сил, побольше спите, принимайте лекарства, если будете испытывать боль. Ешьте регулярно и постарайтесь до начала курса химиотерапии как следует окрепнуть. Для химии вам понадобится вся ваша энергия, — мудро сказала Лиз.
— Я возвращаюсь на работу через полторы недели, — неуверенно, словно спрашивая мнения Лиз, произнесла Алекс.
Ей вдруг стало очень уютно от мысли, что теперь она может с кем-то поговорить — с кем-то, кто через все это уже прошел.
— Множество женщин работают, даже несмотря на химиотерапию. Вам просто нужно будет выработать для себя самый оптимальный режим — когда отдыхать, когда оставаться дома, когда наиболее выгодно использовать свою энергию. Это немножко похоже на ведение войны. У вас должно быть единственное желание — выиграть. Не забывайте об этом никогда.
Химия — отвратительная вещь, но она действительно поможет вам победить болезнь.
— Я бы очень хотела в это верить.
— Не слушайте все эти ужасные истории, а просто постарайтесь сконцентрироваться на цели. Выигрывайте, выигрывайте, выигрывайте. Не позволяйте никому отвлекать вас от цели — даже Сэму. Если он не может вам помочь, забудьте о нем.
Алекс рассмешила страстность, с которой были сказаны эти слова.
— Вы меня утешили, — сказала Алекс, глядя на свою секретаршу с некоторой застенчивостью.
То, что у нее была другая жизнь, о которой Алекс ничего не знала, потрясло ее. Невероятно, но у каждого человека, оказывается, есть скрытая и очень важная тайна, о которой никто ничего не знает. Точно так же, как никто на работе не знал о предстоящей Алекс биопсии и о возможной операции.
— Знаете, сегодня утром я, по-моему, нагрубила одной женщине из вашей группы поддержки. Элис… не помню, как дальше, — извиняющимся тоном продолжала Алекс, заставив Лиз улыбнуться.
— Эйрес. Она к этому привыкла. Может быть, и вы когда-нибудь будете делать что-нибудь подобное. Многим людям это очень нужно.
— Спасибо вам, Лиз, — сказала Алекс, делая ударение на каждом слове.
— Можно мне прийти завтра? Может быть, во время ленча?
— Конечно, я буду очень рада. Только не говорите никому на работе. Я не хочу, чтобы кто-либо знал об этом. Правда, со временем мне придется сказать Мэттью — может быть, после того, как начнется химиотерапия.
— Это ваше дело. Я никому ничего не скажу. — Обнявшись еще раз, они расстались. Когда Алекс ложилась спать, она чувствовала себя намного лучше и гораздо спокойнее. Лежа в постели и размышляя обо всем, что произошло, она решила позвонить Сэму и сказать ему, как она его любит.
Но к телефону очень долго никто не подходил, пока наконец трубку не взяла Кармен. Было уже десять
