время их отношения немного обострились из-за Сэма, Алекс была уверена, что, как только ее муж их покинет, все придет в норму. Покинет. Алекс было больно слышать или произносить это слово.
Уйдет. Сэм уйдет навсегда.
— Ну так что, пообедаешь со мной? — снова спросил он, и Алекс кивнула:
— Попробую.
— У меня не так много времени, Алекс. Не надо играть со мной в кошки-мышки. Я буду ждать тебя в понедельник вечером в «Карлайле».
— Хорошо. Я приду.
— Спасибо.
Но когда она сказала об этом Броку, он пришел в бешенство.
— Ради Бога, перестань. Я могла бы соврать тебе, но я же не стала этого делать.
— Зачем ему нужно с тобой видеться?
— Потому что он хочет дать мне денег для Аннабел. Это вполне разумное объяснение.
— Скажи ему, чтобы он послал тебе чек.
— Нет, — разозлилась Алекс, которую начинали раздражать эти бесконечные вспышки ревности. Когда ее беспрестанно рвало в туалете, Брок вел себя куда лучше. — Хватит вести себя так, как будто тебе четыре года. Я обедаю с моим бывшим мужем, черт побери!
С этими словами Алекс ушла в свою спальню, хлопнув дверью. Когда она через некоторое время вернулась в гостиную, Брока в квартире не было. Он вернулся к себе, и Алекс даже не пожалела об этом — слишком уж сильно он на нее давил.
В понедельник вечером она приехала в номер Сэма в «Карлайле» в назначенный час. Он встретил ее в темно-сером костюме, белой рубашке и синем галстуке от Эрме. Сэм выглядел очень серьезным. Днем он встречался со своими адвокатами, но Алекс не видел.
— Как твои дела? — светским тоном спросила Алекс, садясь на кушетку. Она заметила, что Сэм выглядел очень усталым и постаревшим, что было, впрочем, вполне объяснимо. Последние события его жизни не проходили даром для его здоровья.
— Ничего хорошего, — просто ответил он. — Филип Смит считает, что судья засадит меня на порядочный срок, что и заставило меня тебя пригласить.
С этими словами Сэм выложил на стол два чека.
— За квартиру я получил миллион восемьсот тысяч. После того как я расплатился с долгами, которые мне оставила в наследство мисс Дафна Белроуз, и со своими агентами, у меня осталось полтора. Вот тебе пятьсот тысяч на Аннабел и все ее нужды.
Положи на ее счет. Пятьсот я оставляю себе на тот случай, если все-таки выйду из тюрьмы. А еще пятьсот тысяч — тебе. Это, если хочешь, мой дар. Ты заслуживаешь гораздо большего, но больше у меня нет, детка. От моего дела не осталось ничего.
— Да ты с ума сошел, — сказала ошеломленная Алекс. — Мне не нужны твои деньги, Сэм.
— Ты их заслужила.
— Чем? Что была твоей женой? Тогда этого мало, — усмехнулась она, рассмешив Сэма. — Мне ничего не надо. Я не могу взять у тебя эти деньги. Оставь их себе или передай Аннабел.
Но Сэма это совершенно не устраивало. Он хотел, чтобы деньги принадлежали Алекс. Однако Алекс уже решила про себя, что откроет счет на имя Сэма — ему они были нужны гораздо больше, чем ей. У нее была стабильная работа, и она привыкла жить достаточно скромно.
После этого Сэм заказал обед — бифштекс для себя и рыбу для Алекс, которая всегда следила за своим питанием. Они болтали о множестве вещей, как старые друзья, избегая разговоров о суде и тюрьме. Алекс была рада тому, что пришла.
Вечер проходил очень цивилизованно. За последние две недели Сэм явно успокоился. Он не давил на нее и не пытался прикоснуться к ней, пока она не стала надевать пальто. В этот момент он внезапно наклонился к Алекс и поцеловал ее.
— Спокойной ночи… Спасибо, что пришла, — сказал он и поцеловал ее снова. Алекс не пошевелилась. Ее всегда поражала ее неспособность противостоять своему супругу. В его прикосновениях было что-то знакомое, что зачаровывало ее. Как будто все это время она должна была быть рядом с ним.
— Давай-ка это прекратим, — тихо сказала Алекс, но потом, противореча собственным словам, неожиданно обвила руками его шею и поцеловала его — только в память о прошлом, как она объяснила себе. Кроме них двоих, ничего не имело значения. Даже Брок Стивенс.
— Зачем останавливаться? — прошептал Сэм, снова целуя ее.
— Я пытаюсь вспомнить, — сказала она со смехом и чувством вины одновременно. Как ни странно, происходящее ей нравилось. И то, что она чувствовала себя виноватой, было очень странным. Ведь он пока еще был ее мужем. Но Брок недаром так нервничал из-за них. При том, что у Алекс был роман с Броком, а с Сэмом они разводились, целоваться им совсем не следовало.
— Я тебя люблю, — прошептал он, но Алекс внезапно отстранилась от него, как будто осознав, что дальше идти нельзя.
Она не хотела причинять кому бы то ни было боль или позволять Сэму снова сделать больно ей. Но Сэм, заглянув ей в глаза, только крепче прижал ее к себе, услышав ее бешеное сердцебиение. И следующий его поцелуй был уже далеко не таким нежным. Он был жаждущим. Через два дня они должны были расстаться на двадцать лет, и оба знали об этом. Сэм осторожно расстегнул ее пальто и бросил его на стул.
Алекс пыталась сказать себе, что надо его остановить, но тщетно. Сэм осторожно нашел рукой выпуклость с правой стороны ее тела, столь знакомую ему грудь, которой Алекс выкормила их дочь. Он старался не прикасаться к другому боку жены, но случайно его пальцы коснулись левой груди, и он оторопел от изумления, что весьма позабавило Алекс.
— Она выросла снова, — с озорной улыбкой сказала она, изрядно смутив Сэма. На ощупь новая грудь была совершенно как настоящая, и Сэм поинтересовался, когда она это сделала.
— Почему ты мне ничего не сказала? — мягко упрекнул ее он, сопровождая свои слова новым поцелуем.
— Это тебя не касалось, — с нежностью ответила Алекс, не желая признаться себе в том, что совершенно сражена своим мужем. Сэм страшно ее хотел — не только в память о прошлом, но и ради настоящего.
Они медленно снимали друг с друга одежду, и Алекс вдруг почувствовала страх. Их влечение друг к другу сокрушало все преграды и ошеломляло обоих.
— Ты красавица, — сказал Сэм, отстраняясь от своей жены и оглядывая ее. Он расстегнул ее блузку и юбку, позволив им упасть на пол. Алекс понимала, что они творят безумие, но Сэм надолго покидал ее, а она его любила. Это было своего рода прощание, знак того, что она его отпускает, память о том, как сильно она его любила. Но будущего у них не было, и Алекс это знала. Им оставалось только заняться любовью — в последний раз.
— Я люблю тебя, Сэм, — просто сказала она.
— Я тоже тебя люблю… очень, очень люблю… — Сэм с трудом выговаривал слова, настолько он был возбужден. Он хотел любить ее в последний раз в жизни, а после этого отпустить навсегда. Так он себе обещал. Права разрушать ее жизнь у него не было — он и так причинил ей достаточно боли. Но теперь ему нужен был лишь последний дар. Теряя голову от его жадных поцелуев, Алекс чувствовала, что, несмотря на все ее поползновения взять себя в руки, она хотела его так же сильно, как и он ее. Прижимаясь к нему, она говорила себе только одно — как сильно она его любит.
Они занимались любовью нежно, размеренно и спокойно.
Это был акт умиротворения и совершенства, то, чего они оба долго хотели, боясь признаться в этом себе и друг другу. Их движения были полны страсти и взаимного прощения. На мгновение они снова стали одним целым, зная, что больше этого никогда не произойдет, но что память об этом они сохранят навсегда.
— Я так тебя любила, — сказала Алекс, поднимая на него глаза.
— И я тоже, — ответил он, улыбаясь сквозь слезы. — Я И до сих пор тебя люблю, и всегда буду любить. Не потому, что я отправляюсь в тюрьму, а потому, что я полный идиот и слишком поздно понял свои ошибки. Будь умнее меня, Алли… не ломай свою жизнь так, как это сделал я.
