Пришла домой, пересмотрела запись. Осталось какое-то неприятное послевкусие. Вспомнила о том, как в МВД Чечни, равно как и в сепаратистских кругах, говорили о том, что Арби Бараев работал на российские спецслужбы.
На телеканале ТВС об этом же самом сказал ведущий аналитической программы «Бесплатный сыр» Шендерович: «В отличие от Масхадова, которого во время последней антитеррористической операции ловили с собаками все наши спецслужбы, дядя нынешнего московского гостя (Мовсара Бараева, якобы возглавлявшего захват «Норд-Оста». — Авт.), знаменитый убийца и работорговец Арби Бараев все это время свободно передвигался по республике с документами офицера российского МВД… А один чеченский журналист пошел по следу. Как рассказала газета «Московские новости», этот журналист умудрился переписать номер федерального документа, дававшего Бараеву надежную крышу. Только проблемы со спецслужбами после этого возникли не у Бараева, а у журналиста».
На следующий день одного из акционеров канала Анатолия Чубайса вызвали в Кремль и пригрозили закрыть программу.
Вопросы без ответа: почему именно Бараев организовал первый в России теракт с использованием женщины-смертницы? Кто в России хотел перевести чеченскую войну на «палестинский сценарий»? Кто «заказал» Арби Бараеву начало истории «женщин-шахидок» в России?
29 ноября 2001 года Айза взлетела на воздух в родном Урус-Мартане, метрах в ста от родительского дома.
— Я приехал домой вечером, отработав смену на стройке. Только зашел, разулся, как в дверь стучат.
«Твоя дочь взорвалась возле комендатуры!» Я ничего не понял. «Что вы несете?» — говорю. А мне отвечают: «Пойдем на опознание».
Мы с женой, перепуганные до смерти, подходим к комендатуре. Военные подзывают нас к какой-то кучке, мы приближаемся, а там… Они даже не накрыли ничем… — старый Ваха Газуев всхлипывает. — От дочки моей только голова и осталась. Волосы растрепанные, словно ветром их раскидало. Жена сразу в обморок упала. Ее в чувство приводили, а я пока доченьку в сумку складывал. Кроме головы осталось плечико и пальчик с ноготком. Я все сложил в пакет. Килограммов пять-шесть от Айзы осталось, не больше. И пошли мы с матерью домой… Я плачу, жена плачет, а Айза уже не плачет. Только голова и пальчик с ноготком от нее и остались…
29 ноября Айза Газуева обвязалась взрывчаткой и пошла к военной комендатуре. Прохаживаясь вокруг да около в длинной просторной одежде, она дожидалась приезда коменданта Гейдара Гаджиева. Как только он подъехал, Айза ринулась ему навстречу.
Гаджиев был с охраной, ему казалось, что нечего бояться молодой женщины — под окнами комендатуры они стояли дни напролет, требуя вернуть забранных мужей или сыновей.
— Одну минутку, — крикнула Айза, отталкивая охранников.
И — взрыв. Мощный хлопок, дым, крики, кровь. Айзу разорвало на куски, один охранник погиб на месте, тяжело раненного Гаджиева срочно повезли в госпиталь. Спасти его так и не удалось. Он скончался от ран в ростовском госпитале спустя двое суток.
Молодая чеченка сделала свое дело — она забрала с собой на тот свет заклятого врага, человека, ради которого она жила эти последние четыре месяца.
Но что же такого сделал Гаджиев этой красивой девушке, что она не пожалела ради его смерти и собственную жизнь?
Четыре месяца назад военный комендант Урус-Мартановского района, проводивший жестокие зачистки села в поисках вооруженных ваххабитов, забрал из дома Айзиного мужа.
Они успели прожить вместе всего 7–8 месяцев. Молодые, безумно влюбленные друг в друга, они не могли прожить поодиночке и дня.
И вот зачистка. Забирают Алихана, мужа Айзы. Потом сами же военные нехотя признают: да, забрали по ошибке. К ваххабитам Алихан не имел никакого отношения.
Где не бывает ошибок? Разобрались да отпустили.
Но в тот раз все сложилось иначе.
Гаджиев, человек жесткий и решительный, действительно навел в Урус-Мартане порядок. Не щадил никого. Ваххабитское логово, которое славилось на всю Чечню, было почти раздавлено.
Но, как часто это бывает, наводя порядок, немудрено и дать маху. Гаджиев косил почти без разбора.
Вот и в тот раз, поняв, что парень не тот, кого они ищут, все же не стал его отпускать.
Война — здесь царит жестокость и беззаконие власти.
Алихана стали жестоко избивать. Искалечили так, что места живого не осталось. Но парень все еще жил.
То, что случилось потом, рассказали мне позже в МВД республики «под большим секретом». Разошедшийся Гаджиев приказал вызвать в комендатуру молодую жену.
Айзу привели. Увидев посиневшего мужа, она стала рыдать и умолять его отпустить.
Но Гаджиев… вспорол Алихану живот и, схватив Айзу за волосы, макнул ее в распоротые кишки.
…Он умер на ее глазах. Мучительно кряхтя и стоная. А она, 20-летняя Айза, умытая кровью мужа, так и не смогла ничего сделать.
Несколько месяцев потрясенная девочка пыталась как-то пережить произошедшее. У нее ничего не получилось. А тут еще — недавняя гибель брата.
— Незадолго до того, как ее мужа убили, убили и моего сына — Айзиного брата. Он у нас с первой войны инвалидом был. На мине подорвался. Ему пришлось ноги отрезать, только чтобы он выжил, — гангрена началась. Так долго он дома сидел, несколько лет, ноги залечивал. Потом встал на костыли и стал у нас проситься погулять по селу. Весна как раз была, все так красиво было, деревья цвели. Мы его отпустили. Он успел дойти до автостанции… Там военные сидели… Они смеяться над ним стали: «Мало тебе ноги оторвали, куда ты еще прыгаешь?». И… Застрелили они его. В шутку.
Старый Ваха говорит тяжело, все время сбивается на чеченский и спрашивает моего спутника: «Она не сделает нам ничего плохого? Зачем ей наше горе? Что она напишет?».
Тот успокаивает старика, говоря, что я пришла с миром.
— Ваха, Айза сильно изменилась после смерти мужа и брата?
— Очень сильно. Она стала вся какая-то темная, молчаливая. Но я с ней никогда ничего не обсуждал, у нас не принято, чтобы отец с дочерью говорили. У матери лучше спросите.
Мать живет в Ингушетии, в лагере беженцев. Там чеченцы могут заработать хоть какую-то копейку на хлеб.
Еду туда, но не застаю ее на месте. Вместо нее — сестра Айзы, длинноногая красивая девочка, не говорящая на русском, и тетка Яхита.
Изо всех углов выглядывает нищета. Девочка в дырявых носках. Из еды — только мука и вода, из которых собираются печь лепешки.
— Ох, вы знаете, как жалко девочку! — вздыхает она. — Ее горе кто-то использовал, кто-то обвязал ее взрывчаткой, кто-то надоумил. Как Алихана — мужа ее — убили, так она стала чернее ночи. Часто куда- то уходила, молчала все больше, все чаще стала говорить об Аллахе и рае. Молчит-молчит, а потом вдруг спросит: Яхита, как ты думаешь, Алихан в рай попал? Мы вздохнем и говорим: конечно, в рай, девочка, он же ни в чем перед Аллахом не был виноват, и мучения такие принял перед смертью. Она послушает, вроде успокоится, и опять о чем-то думает.
…Когда она разорвалась, мы сразу узнали имя человека, который ее надоумил на такое. Он, оказывается, появился сразу после смерти Алихана, стал ее уговаривать отомстить за мужа. Книжки ей
