Засыпая, Клер слышала, как за окном на высокой шотландской сосне ухали две совы.
Она проснулась с криком, когда опять во сне, но будто наяву, вокруг нее сомкнулись прутья решетки. Глаза сегодня были ближе, смеющиеся рты страшнее, ужас реальнее, чем когда-либо раньше.
Клер долго лежала, боясь открыть глаза и кутаясь в одеяло. В комнате стоял леденящий холод. Огонь давно прогорел. Постельное белье казалось отсыревшим. Не проснувшись окончательно, Клер не понимала, где находится, и опасалась, что когда откроет глаза, весь ужас окажется правдой. Она прошептала имя Касты, но Каста не пришла: она осталась внизу, с другими собаками. Шаря в темноте по кровати руками, Клер наткнулась на мягкий искусственный мех. Это был один из ее игрушечных медведей. Она села, открыла глаза и оглядела в изумлении промозглую комнату, затем снова медленно опустилась на подушки. Где-то вдали продолжали ухать совы.
Когда она снова проснулась, стоял день. Клер выбралась из постели и подошла к окну в сад. Вчерашний порывистый ветер сорвал последние листья с деревьев над рекой, и они лежали на земле ярким покрывалом. На траве под соснами поблескивала изморозь, светило солнце, небо было пронзительно синим. В спальне стоял ледяной холод, и Клер начала бить дрожь. Она потянулась потрогать радиатор, уже догадываясь, что он холоден как лед. Натянув брюки, шелковую рубашку и два свитера, она спустилась вниз.
Мать была на кухне. Вид у нее был такой, будто она всю ночь не смыкала глаз:
– Доброе утро, дорогая. Выпьешь кофе? – Антония указала на плиту, где грелся кофейник.
Она не спросила, хорошо ли спала Клер, и та мысленно задала себе вопрос, слышала ли мать ее крики. Клер была еще ребенком, когда мать, выйдя замуж за Арчи, перестала приходить к ней, чтобы успокоить во время ночных кошмаров. Арчи запрещал ей уходить к дочери, и Антония не смела в начале их супружества ослушаться его. Таким образом, Арчи сразу выказал свое отношение к приемным детям, а мать не сумела его изменить.
– Арчи вышел выгулять собак.
Клер налила себе кофе и села за длинный сосновый стол. Кухня оставалась единственным теплым местом в доме.
– Что-то случилось, мама? – Она положила в чашку немного сливок из тяжелого керамического сливочника.
– Нет, дорогая, конечно, нет. – Антония резко отвернулась.
– Случилось. – Клер подняла на нее взгляд. – Я знаю, ты велела мне не приезжать, пока здесь Арчи, но мне некуда было больше поехать. Я оставила Пола.
Последовала пауза, затем Антония медленно повернулась.
– Оставила? – повторила она. – Почему?
Клер пожала плечами.
– Ну, потому что я не хочу больше с ним жить. – Она с удовольствием глотнула кофе, чувствуя, как тепло разливается по ее иззябшему телу. – Я не хочу сейчас в это углубляться, но обстоятельства чертовски паршивые.
– О, Клер! – мать села напротив нее. – Пол такой прекрасный человек. Что происходит?
Клер печально улыбнулась.
– Возможно, он не такой прекрасный, как мы считали... В любом случае я бы хотела остаться, если ты позволишь, пока не найду какое-нибудь другое жилье.
– Конечно. Ты можешь оставаться, сколько хочешь. – Антония импульсивно накрыла руку Клер своей.
– Арчи будет недоволен? – Клер испытующе взглянула матери в глаза.
– Вероятно. – Антония пожала плечами. – Но я это улажу. Ты рассказала Джеймсу об этом?
– Я сто лет не видела Джеймса. – Клер снова отпила кофе. – Ты его знаешь. Он уверен, что Пол – славный малый, поэтому я вряд ли смогу ему все объяснить.
– Клер, бедная, тебе пришлось нелегко?
Клер кивнула и резко встала:
– Чертов Арчи. Я хочу прогуляться со своей собакой. Куда он их увел?
– Понятия не имею. Милая, прошу тебя, будь от него подальше. Если хочешь пройтись, иди к церкви. Он никогда не выводит их возле дороги.
Клер не видела Арчи до самого вечера. Они снова ужинали в гостиной, но на этот раз за столом царило полнейшее молчание. Все три собаки лежали под столом у их ног. Через некоторое время Арчи деликатно покашлял и отложил вилку и нож, оставив лосося почти нетронутым.
– Клер, я полагаю, что должен тебе сказать – твой муж звонил.
– Я так и думала, – осторожно сказала Клер, переводя взглад с Арчи на Антонию.
Та вцепилась в вилку, будто от этого зависела ее жизнь, и сосредоточенно крошила кусок рыбы.
– Клер, я не верю ни одному его слову! – патетически произнесла она.
– Положим, как и я. – Арчи потянулся за бокалом вина, – Но он говорил довольно странные вещи, и мы с твоей матерью имеем право знать, есть ли в них хоть крупица правды.
Клер глубоко вздохнула и положила руки на колени, нервно теребя пальцами льняную салфетку.
– Что он сказал?
– Он сказал, что ты нездорова, дорогая, и сильно переутомилась, – твердо произнесла Антония. – И
