привыкнуть, так что я, пожалуй, их понимаю… — закончила она задумчиво. В отличие от Роберта Гвен почувствовала враждебность, исходившую от обеих женщин. Роберт же решил, что некоторое напряжение, витавшее над обеденным столом, вызвано тем фактом, что никто из его друзей никогда не общался так близко с настоящими звездами кино. Так Роберт и сказал Гвен, но она только улыбнулась в ответ. В Роберте она увидела редкую душевную чистоту, и это ей очень нравилось. В любых обстоятельствах он склонен был видеть в людях только хорошее и не замечать плохого, но Гвен не считала это наивностью или глупостью. Житейская неопытность — может быть. Его способности смотреть просто на самые запутанные жизненные ситуации можно было только позавидовать. Сама Гвен подобной способностью не обладала, поэтому сказала с грустью:
— Мне кажется, им труднее, чем ты думаешь. И дело тут вовсе не в том, что я — звезда кино, дело в тебе… Понимаешь, им очень нелегко видеть тебя с кем-то, кроме Энн. Пройдет, наверное, еще немало времени, прежде чем они привыкнут.
«Если это вообще когда-нибудь произойдет», — добавила она мысленно. Диана и Паскаль не производили впечатления женщин, убежденность которых можно было бы переменить легко.
— Для меня это тоже было нелегко, — ответил Роберт серьезно. Ему вспомнилась Энн, но он не позволил себе погрузиться в печальные воспоминания. Роберт понимал, что не вернет жену, даже если будет оплакивать ее денно и нощно. — Нам всем нужно приспосабливаться к тому, чего нельзя изменить, — добавил он, с сочувствием глядя на Гвен. — Мне только не хотелось бы, чтобы ты из-за этого страдала. Может быть, мои друзья были, гм-м… нелюбезны с тобой? — Роберту вдруг пришло в голову, что он мог чего-то не заметить, и его лицо обеспокоенно вытянулось.
О, нет! Конечно, нет. Они… старались, но я все равно почувствовала некоторую сдержанность. Дистанцию. Я ожидала чего-то подобного и подготовилась, но… Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у тебя испортились отношения с друзьями.
— Никуда они не денутся! — ответил Роберт с напускной беспечностью, потом снова посерьезнел. — Они для меня все равно что семья, Гвен. Мы знакомы уйму лет и многое пережили вместе, и мне бы очень хотелось, чтобы они узнали и полюбили тебя.
«Как я», — добавил он мысленно. Роберт был уверен, что перед обаянием Гвен никто не устоит, но она все еще сомневалась.
— И все-таки мне кажется, что это произойдет не сразу, — вздохнула она. — Нужно дать им время привыкнуть…
Роберт не ответил. Они уже добрались до центральной площади Сен-Тропе, и он высматривал место, где можно было бы поставить машину. Но свободных мест не оказалось, и он сделал по площади три круга, прежде чем увидел отъезжающую от тротуара машину.
— А времени им может потребоваться даже больше, чем ты думаешь, — прибавила Гвен, немного подумав. Не исключено, что друзья Роберта — особенно Паскаль и Диана — никогда не откроют перед ней двери — или сердца, но об этом она говорить не стала. Роберт верил в своих друзей, и Гвен не хотелось огорчать его раньше времени.
— Ты просто еще не знаешь их как следует, — возразил Роберт, удачно вписавшийся в узкий просвет между побитым «Ситроеном» и сверкающим «Мерседесом» последней модели. — Вот увидишь, не пройдет и нескольких часов, как они просто влюбятся в тебя! И потом, я не понимаю: как ты можешь кому-то не понравиться?
— Могу, — уверенно ответила Гвен. — Я — не Энн. В их глазах это мой самый большой недостаток. Кроме того, я знаменита. Я актриса кино. Я из Голливуда. Должно быть, они считают меня роковой женщиной, ведь именно так пишет о нас пресса. Поверь мне, очень немногие люди способны не думать обо мне плохо, особенно при первой встрече. Я убедилась в этом на собственном опыте. Боюсь, твои друзья будут считать меня виновной, покуда не будет доказано обратное, отнюдь не наоборот.
Ты их просто еще не знаешь, — твёрдо ответил Роберт, выключая мотор, но Гвен только покачала головой и, наклонившись, нежно поцеловала его в щеку. Она не собиралась убеждать Роберта в своей правоте. Ей было достаточно того, что она заметила, почувствовала во время обеда. Скрытое, но упорное сопротивление, с которым Гвен столкнулась, не было для нее в новинку. Разумеется, это ее отнюдь не воодушевляло, но она привыкла к подобному отношению и постаралась не обидеться. У друзей Роберта были все основания отнестись к ней настороженно. Они были дружны больше чем три десятка лет, и со стороны Гвен было бы наивно полагать, что они примут ее в свой тесный круг после первых же часов знакомства. Что ж, Гвен не собиралась навязываться. Она уже решила, что будет вести себя естественно и сдержанно, и тогда, быть может, настанет день, когда друзья Роберта признают ее одной из них. Главное, не торопить события, размышляла Гвен. К чему спешить, если она и сама толком не знает, как будут развиваться ее отношения с Робертом?
Вытащив ключи из замка зажигания, Роберт повернулся к ней и тоже поцеловал в щеку.
— Ну что, мисс Томпсон? С какого из магазинов мы начнем наш опустошительный набег?
— С какого хотите, ваша честь. — И она улыбнулась. Гвен была рада, что приехала к нему в Сен-Тропе, несмотря на холодный прием его друзей, а точнее, их жен.
— Как ты думаешь, тебя будут узнавать?
— В любой толпе всегда найдется несколько плохо воспитанных людей с хорошим зрением, — пошутила она. — Как тебе кажется, ты сумеешь с этим смириться?
Гвен нарочно избрала легкий тон, стараясь скрыть беспокойство. Она-то знала, как это непросто — быть узнаваемым везде и всегда. Сама она к этому привыкла, но Роберт… Он ничего не знал о мире кино, в котором вращалась Гвен, но ей это даже нравилось. С Робертом она отдыхала от всего, что могло ее огорчить или расстроить.
— Постараюсь, — ответил Роберт, пожав плечами. Ему было очень приятно быть с Гвен, и не потому что она была знаменитостью, а потому что она была поистине удивительным человеком.
— Ну что, пошли? — сказал он, решительно открывая дверцу.
Они выбрались из машины, но буквально через десять шагов какая-то женщина остановила их, чтобы попросить у Гвен автограф. Потом двое молодых людей захотели сфотографироваться с Гвен на память, и Роберту пришлось на несколько минут превратиться в фотографа. Подобные заминки повторялись еще не менее десяти раз, но это не помешало им прекрасно провести время. Они обошли несколько магазинов и бутиков, потолкались в сувенирных лавках и накупили всякой всячины, а под конец зашли в кафе, чтобы выпить по бокалу вина и отдохнуть.
Им было очень хорошо вдвоем. Они обсуждали работу Роберта, фильмы Гвен, родителей, его детей и ее детство. Так он узнал, что в юности Гвен мечтала стать учительницей и ни ей, ни ее школьным друзьям и в голову не могло прийти, что она будет знаменитой актрисой и удостоится высшей награды Американской академии киноискусств. Это была одна из самых престижных наград в мире, но для Гвен «Оскар» был не только достижением, но и важной вехой в карьере — своего рода доказательством, что она выбрала правильный путь. Не соблазнившись легким успехом, который могли принести ей роли-однодневки, Гвен с самого начала старалась сниматься в серьезных фильмах серьезных режиссеров. Не всегда это было возможно, но теперь, сказала она, у нее будет возможность выбирать.
Потом Гвен рассказала Роберту о фильме, в котором она собиралась сниматься в самое ближайшее время, о режиссере и сценаристе, которые вместе подготовили очень интересный сценарий. По жанру фильм принадлежал к триллерам, но Гвен сказала, что не удивится, если кто-то из занятых в нем знаменитостей тоже получит «Оскара».
— А кто будет сниматься вместе с тобой? — ревниво спросил Роберт, и Гвен назвала несколько имен, которые были хорошо знакомы миллионам американцев. Это была поистине «звездная» компания, и фильм был буквально обречен на успех.
— Кстати, — спохватилась Гвен, — тут неподалеку отдыхает кое-кто из моих знакомых. Они взяли напрокат яхту Пола Гетти, которая называется «Сирена Средиземноморья». Ты наверняка о ней слышал…
Роберт кивнул. Конечно, он слышал об этой яхте и даже видел ее фотографии в специальных журналах. Это была классическая моторная яхта, отличавшаяся превосходными ходовыми качествами и отделанная ценными породами дерева. Интерьер пассажирских кают отличался потрясающей роскошью. Каюты были обставлены настоящей антикварной мебелью и украшены мраморными статуями итальянской работы, а
