он не так давно прислал мне письмо… и, возможно, мне удастся уговорить его приехать на следующий симпозиум.
— Правда? Было бы великолепно! Не вешай трубку… — Наступила короткая пауза, во время которой из трубки доносился неясный шелест. Дэвид представил себе, как Джен пытается среди вечного беспорядка отыскать на столе адресную книгу. Он залез в карман рубашки и извлек оттуда карандаш. Спустя несколько минут снова послышался ее голос. — Есть, вот он. Это рабочий телефон…
Придерживая трубку плечом, Мерфи быстро намалевал номер на тыльной стороне ладони, затем повторил его Джен, чтобы убедиться в правильности.
— Спасибо, милая, — поблагодарил он. — Мне правда нужно бежать. Еще позвоню.
Он повесил трубку, надеясь, что не был груб, затем достал из заднего кармана бумажник. Дэвид вытащил кредитную карточку и внимательно набрал номер, переводя счет за разговор на свой домашний телефон.
Где-то на другом конце материка зазвонил телефон. Один гудок, два, три… Мерфи глянул на часы. Почти без десяти час; в Калифорнии, должно быть, уже около десяти. Не слишком рано для…
На четвертый гудок кто-то снял трубку.
— Алло? — раздался знакомый голос. Мерфи почувствовал, что мурашки побежали у него по спине.
— Э-э… Могу я услышать доктора Грегори Бенфорда?
— Я вас слушаю.
— Грег Бенфорд? — Дэвид сильнее прижал трубку к уху. — Это писатель Грегори Бенфорд?
— Ну да, это я. Могу я поинтересоваться, кто говорит? Тот же самый голос. За три тысячи миль отсюда.
— Я… это… — Мерфи почувствовал, как кровь прилила к лицу. — Извините, сэр, но… извините, думаю, произошла ошибка.
— Что? Я не…
Дэвид бросил трубку. Все смешалось у него в голове, и он судорожно пытался понять, что происходит.
Он только что встретил человека, который выглядит в точности как Грегори Бенфорд, голос которого в точности повторяет голос Грегори Бенфорда, но который не только не имеет представления о самом простом математическом знаменателе, используемом в теоретической физике, но и совершенно забыл о том, что написал свой самый популярный роман в соавторстве с физиком Дэвидом Бри-ном. Разумеется, все можно объяснить усталостью вследствие перелета. Однако Грегори Бенфорд никогда не забыл бы о том, что написал «Пейзаж времени» — роман, который известен не только как одно из его самых знаменитых произведений и как лауреат премии Небьюла, но и…
Но и как роман о машине времени.
Несмотря на это, Грег Бенфорд, с которым он только что сидел за одним столом, заявил, что никогда не писал романов о машине времени.
И теперь хоть и недолго, но Мерфи разговаривал с Грегори Бенфордом, чей голос был абсолютно таким же, но который находился у себя в кабинете на другом конце страны.
— Черт подери!
Мерфи со всей силы ударил кулаком по телефонному аппарату, затем развернулся и, крадучись, двинулся по коридору обратно в ресторан. Кем бы ни был этот парень, он только что провел его как мальчишку. Этот человек отлично справился с ролью, нечего сказать. На какое-то мгновение Дэвид почти поверил мошеннику. Но только на мгновение…
Мерфи остановился у входа в бар.
Их столик был пуст. Стул, на котором только что сидел мошенник, отодвинут. На столе остались лишь подносы. По ресторану взад вперед бегали дети, но его компаньона нигде не было видно.
Мерфи уставился на стол, затем кинулся к ближайшей лестнице. Ухватившись за перила, он посмотрел вниз. В самом низу Дэвид увидел лишь верхнюю часть лунного модуля «Аполлон» и больше ничего. На лестнице никого не было.
Что, черт возьми, произошло?
«Оберон» перемещался по посадочной платформе, словно скарабей, запутавшийся в паутине электрических проводов и тросов, и холодный солнечный свет, пробивавшийся сквозь входной проем, отражался от его серебристого корпуса. Вокруг хронолета в тяжелых скафандрах передвигались рабочие. Привязанные страховочными тросами, они проверяли решетчатый модулятор привода негамассы и тоннельные генераторы. Фрэнк находился в башне наблюдения и следил за всей этой деятельностью, дожидаясь, когда мостик соединится с судном. За соседним пультом старший техник разглядывал показания экранов, одновременно терпеливо поворачивая рычаг, управляющий перемещениями мостика; когда похожий на коробку переходной шлюз устойчиво уткнулся в корпус «Оберона», он заблокировал положение рычага и через плечо взглянул на Фрэнка:
— Все в порядке, доктор Лу. Теперь вы можете подняться. Василий ждет вас на борту.
— Danke shon. — Фрэнк все еще практиковался в немецком, и техник недоуменно поглядел на него.
Стараясь не зацепиться за скобы в полу, Фрэнк направился к ближайшему люку. Створки с тихим свистом раскрылись, и он, нагнув голову, шагнул внутрь тоннеля с гофрированными стенами. На мостике было холодно, поручни на ощупь казались ледяными. Пожалев, что, перед тем, как спуститься сюда, по собственной небрежности не надел свитер, Фрэнк быстро побежал по длинному переходу.
В конце тоннеля он вытянул руку и нажал парочку утопленных в потолок кнопок. Сигнальная лампочка, до этого красная, загорелась зеленым. Затем люк переходного мостика отъехал, открывая внешний люк хронолета. К большому разочарованию Фрэнка, он все еще был закрыт.
— Я здесь, Василий, — проворчал он в микрофон переговорного устройства. — Можешь впустить меня в любой момент, когда будешь готов.
Ответа не последовало, но через несколько минут люк поднялся. На него смотрел молодой человек, вверх тормашками передвигающийся по входному шлюзу.
— Извини, Фрэнк, — смущенно улыбнувшись и протягивая руку, проговорил он. — Мы не слышали, как ты пришел.
Вне всяких сомнений, Василию было известно о прибытии Лу; он всего лишь тонко намекал Фрэнку о том, кто руководит хронолетом, да и экспедицией в целом.
— Никаких проблем, Том. — Он схватил Хоффмана за руку, и тот втянул его в узкий радиальный коридор. — Все идет по расписанию?
Фрэнк попятился назад и чуть не ударился затылком об открытые дверцы потолочной технической ниши. Осторожно прикрыв створки, Том не забыл развязать маркированную ленту, которая обвязывала змееподобный кабель, свисающий из отверстия ниши.
— Кое-что нужно доделать, но мы сможем вылететь вовремя.
Оглядев отсек, Фрэнк кивнул. Когда хронолет находился на платформе, искусственная гравитация внутри него сводилась к нулю. Поскольку на потолке и на полу отсутствовали какие-либо поручни и крепления для ног, в каждом из четырех основных отсеков временно натягивали тонкие нейлоновые веревки. Он заметил, что скафандры для выхода в открытый космос не пристегнуты должным образом к стене; вероятно, кто-то недавно ими пользовался и забыл убрать в соответствии с инструкцией.
— Рад слышать, — сказал он, сильнее затягивая крепежные ремни. — Эй, хорошая стрижка!
— Нравится? — Последний раз, когда Фрэнк видел Хоффмана, его бритую голову украшала прядь волос, подобная той, что носили как вызов врагам индейцы некоторых племен. Теперь вместо косы на голове Тома была стрижка начала двадцатого века: короткие на затылке и висках и немного длиннее на макушке волосы, слева аккуратно разделенные на пробор. — Я увидел ее на фотографии Чарльза Линдберга, — сказал он, проводя рукой по коротко стриженному загривку. — Думаешь, сойдет?
— Конечно. Ты прекрасно выглядишь. — Эта экспедиция была для Хоффмана первой, и по понятным
