самому подбородку. – Она, напротив, желает ему только добра. Поэтому она и отправила меня к вам, пока я еще в состоянии ездить верхом. Ваш сын должен появиться на свет в Уэльсе в ваших владениях на границе. Вы не можете отослать меня обратно в Брамбер.
Уильям стоял у камина, глядя на остывшие угли. Матильда смотрела мужу в спину, предчувствуя победу.
– А как она узнала? – резко обернулся к ней Уильям.
– У нее дар такой: видеть, что скрыто от других, – повела плечами Матильда.
– И она увидела, что у меня родится сын?
– Да, милорд, и он будет храбрым и сильным.
Его глаза вспыхнули торжеством.
– Очень хорошо, если так, – сказал он. – Но вы не можете здесь оставаться. Я закажу паланкин, и вас доставят в Брекнок. Там вы будете в полной безопасности.
Она откинулась на подушки и со вздохом закрыла глаза.
– Вы так добры, милорд. Я постараюсь слушаться вас. Молюсь деве Марии, чтобы еще одна поездка не причинила вред ребенку. Я так утомлена. – Она выразительно положила руку на живот. – Можно мне отдохнуть здесь день-два? Это ради вашего сына.
Матильда наблюдала за мужем сквозь ресницы. Ее слова явно привели Уильяма в замешательство. Он несколько раз прошелся взад-вперед по комнате, сердито пиная разостланное на полу сено. В душе его шла борьба. Сознавая это, Матильда неожиданно ощутила в душе чувство, близкое к симпатии к этому коренастому, широкоплечему мужчине. В этот момент она не замечала в нем обычной уверенности.
– Вы довольны? – решилась она прервать паузу. – Я говорю о ребенке.
– Конечно же, я доволен, – ответил он грубовато и резко и без особой радости в голосе. – Но я не хочу, чтобы вы здесь оставались. Сегодня, по крайней мере.
– Но почему? Обещаю, я не стану вам мешать. – Она приподнялась на локте, и ее волосы, золотисто- каштановые в бледном тусклом свете солнца, водопадом обрушились на ее обнаженные плечи. – Я буду вести себя так тихо, что вы даже не заметите моего присутствия. Несколько дней я отдохну, а затем отправлюсь в Брекнок, если вы считаете, что так будет лучше.
Уильям распрямил плечи, недовольно хмурясь.
– Если я позволю вам остаться, но я подчеркиваю слово «если», – гремел он, – вы должны пообещать, что не покинете эту комнату ни при каких обстоятельствах. Это для вашего же блага. Вы должны мне в этом поклясться.
– Обещаю, милорд, – с готовностью ответила она, предусмотрительно скрестив под одеялом пальцы.
– Надеюсь, вы меня правильно поняли. Вы ни в коем случае не должны отсюда выходить, что бы ни случилось, – сверкнул на нее глазами Уильям. – Сегодняшний пир – не обычное пиршество в честь Рождества. На нем будут присутствовать принцы и сановники Уэльса. Они собираются, чтобы обсудить политические вопросы. Мне поручено объявить им указ короля Генриха. Вот почему Блоты не были приглашены. Здесь нет для них места. И для женщин также. Вам ясно?
Он отвернулся и направился к насесту, где сидел его сокол. Рядом на сундуке лежала рукавица. Уильям осторожно освободил птицу от пут и аккуратно пересадил ее себе на руку. Снимая с головы птицы колпачок, он что-то ласково ей нашептывал. Сокол смотрел на него злыми глазами.
– Если вы намерены остаться в этой комнате, я унесу этого красавца назад в клетку, – мрачно пообещал он. – Не забывайте, что вам не велено вставать с постели и выходить. В противном случае, я распоряжусь вас запереть. – С этими словами он быстрыми шагами покинул комнату.
Дождавшись, пока шаги мужа стихли, Матильда, в душе торжествуя победу, вскочила с кровати и накинула подбитый мехом халат. Подбежав к окну, она выглянула во двор, прислушиваясь к звукам просыпавшегося замка. Холодный ветер взьерошил ей волосы. Занималось серое утро. Из-за холмов вставало бледное солнце, терявшееся в облаках и туманной дымке, так что грело оно ничуть не больше тающей луны.
Поежившись, Матильда обвела взглядом комнату. В свете холодного утра особенно уютной она ей не показалась, однако радостное настроение это ей не испортило. Победа воодушевила ее. Задуманный план удалось осуществить. Она отделалась от Берты и сама становилась, или скоро должна стать, хозяйкой в замке со множеством слуг. Особое удовлетворение ей доставляла мысль, что все время, пока не родится ребенок, она свободна от притязаний Уильяма, вызывавших у нее отвращение. Мечтательная улыбка бродила по ее лицу. В последние несколько месяцев она чувствовала себя сильной и бодрой, как никогда прежде, и знала, что опасаться ей нечего. Здоровье не давало повода для беспокойства. О себе и будущем ребенке тревожиться у нее не было оснований. И все же ее томили неясные предчувствия. Матильда помрачнела. Ей приходилось признать, что три ночи подряд безотчетный страх преследовал ее во снах. Она повела плечами, отгоняя смутную тревогу. Что бы ни означали эти предчувствия, им не удастся омрачить ей радость ожидания предстоящего торжества.
Матильда попыталась вообразить, где мог находиться в это утро Ричард, но тут же заставила себя выбросить из головы мысли о нем. Думать о Ричарде де Клэре было небезопасно. Ей следует забыть о нем и помнить о муже.
Не без усилия она вернулась мыслями к предстоящему пиру. В ее намерения не входило выполнять данное Уильяму обещание, оставаясь весь день в постели. Она хотела занять на празднике место рядом с ним.
Взглянув на солнце, Матильда прикинула, что ждать ей предстояло еще около пяти часов. Возможно, многие гости уже находились в замке или разбили лагерь у его стен. Другие вскоре начнут съезжаться. Приедет и принц Сейсилл со своими придворными, бардами и шутами. Ее охватило легкое возбуждение в предвкушении веселья.
На лестнице послышались шаги. Дрожа от гулявшего по комнате сквозняка, Матильда поспешно вернулась в постель. Вошедшая с подносом в руках женщина была небольшого роста, седые волосы ее прикрывала вуаль.
