В воспоминаниях, даже если авторы пытаются добросовестно припомнить былое, имеется, как правило, огромное количество неточностей, что требует критического отношения к подобного рода текстам.
Подводя итог анализу опубликованных источников о деятельности органов госбезопасности по защите РККА от внешних и внутренних угроз, следует однозначно заявить, что, опираясь только на них, невозможно воссоздать историческую реальность во всем ее многообразии. Поэтому наше исследование построено в основном на материалах архивов, впервые вводимых в научный оборот.
Глава II
Политическая и оперативная обстановка в сфере обеспечения безопасности РККА
§ 1. Угрозы безопасности для РККА и РККФ
В теоретических работах и научной литературе по проблемам безопасности с достаточной полнотой разработан вопрос об угрозах[95]. Авторы сходятся на том, что угрозы для безопасности какой-либо сферы функционирования государства либо отдельных его институтов следует разделять на внешние и внутренние, исходя из места нахождения источника угрозы.
Угрозы всегда увязываются с жизненными интересами объекта защиты, ущерб которым не позволит сохранить устойчивое его функционирование и поступательное развитие.
Исходя из этих общих посылов, можно говорить и об угрозах для безопасности Вооруженных сил Советской России, а затем СССР с конца 1920 по 1934 год. Однако в зависимости от конкретного исторического периода представление об угрозах, их источниках, их потенциальности или реальности, несомненно, менялось. То, что казалось реальной угрозой с точки зрения действовавших тогда партийных деятелей, сейчас нам, на основании более полной информации о зарождении и развитии многих событий исследуемого периода, представляется в ином свете.
Исключительное значение имеет субъективная сторона восприятия угроз. Несмотря на их объективную природу, в сознании людей угрозы сплошь и рядом не совпадают с реальным положением вещей. Известные специалисты, изучающие теорию безопасности, — Г. А. Минаев и А. А. Прохожев совершенно справедливо отметили, что «оценка объективно существующей угрозы всегда несет в себе элементы субъективизма и уже в силу этого является искажением объективной действительности»[96]. Иногда восприятие угрозы носит гипертрофированный характер, а в иных случаях она недооценивается, и субъекты обеспечения безопасности не знают об этом, не осознают надвигающейся опасности.
Причинами неадекватной оценки угроз могут быть: ограниченность полученной о них достоверной информации, низкий уровень ее аналитической обработки, слабая подготовленность персонала субъекта обеспечения безопасности и т. д.
В связи с этим следует подчеркнуть, что в данном исследовании мы опираемся на архивные материалы органов госбезопасности, даем анализ и оценку взглядов на те или иные угрозы с позиции руководящих оперативных сотрудников ВЧК — ОГПУ. Отсюда и соответствующий набор угроз безопасности для Вооруженных сил страны, о которых говорится в тексте. Очевидно, что спектр угроз был шире, но над их устранением работали другие ведомства, включая Разведывательное управление штаба РККА.
При рассмотрении вопроса о защите от угроз нам представляется необходимым разделять субъекты обеспечения безопасности вооруженных сил (как внутриармейские, так и действующие вне рамок военного ведомства) по степени их вовлеченности в процесс выявления, предупреждения и пресечения реальных и потенциальных угроз. За основу деления следует брать круг функциональных обязанностей и полномочий, а также решаемые субъектами текущие задачи. Последние изменяются значительно чаще и зависят от оценки конкретной военно-политической, международной и социально-экономической обстановки соответствующими властными структурами. Поэтому мы выделяем в качестве субъектов органы государственной безопасности, прежде всего военной контрразведки, командования и политорганов, а также военной прокуратуры и трибуналов.
Необходимо отметить, что в той или иной конкретной исторической ситуации чекисты и военные порой по-разному смотрели на содержание, направленность и степень реальности угроз войскам. Особенно это касается взглядов на внутренние угрозы безопасности вооруженных сил. К примеру, борьбу группировок военачальников или обострение военно-теоретических и исторических споров подавляющее большинство командиров и политработников вообще не воспринимало как угрозу. По крайней мере нам не удалось найти соответствующих оценок в официальных документах военного ведомства. Чекисты, в свою очередь, придавали указанному вопросу большое значение, о чем свидетельствуют материалы агентурно- наблюдательного дела «Генштабисты»[97].
Ничем иным, как разницей во взглядах на угрозы для войск, нельзя объяснить и суть выступления М. Фрунзе на Первом Всеукраинском съезде начальников особых отделов Госполитуправления в конце 1922 г.
К примеру, несмотря на недавнее бегство в Польшу одного из ответственных сотрудников штаба Киевского военного округа, бывшего генерала Фастыковского, командующий войсками Украины и Крыма не только не упомянул об этом факте, но и вообще не поднял вопрос о военспецах и контроле за ними.
Создается впечатление, что М. Фрунзе выступал не на чекистском форуме, а на совещании руководителей хозяйственных органов. «Теперь отдал приказ, — говорил он, — что все упущения, небрежность, халатность, бесхозяйственность и неинициативность будут караться, и здесь на вас как раз… лежит ответственная задача — следить по своей линии за тем, чтобы эти требования командования везде и всюду встречали должное внимание, чтобы все требуемые 100 % работы были даны»[98].
Расхождение точек зрения представителей двух «силовых ведомств» определялось, в первую очередь, характером выполняемой работы. У командиров и политработников после окончания боевых действий на фронтах Гражданской войны и подавления массовых восстаний наступил достаточно рутинный период обучения войск и подготовки их к возможным реальным столкновениям с внешним противником. В противоположность им сотрудники органов госбезопасности продолжали борьбу на тайном фронте.
Спецслужбы иностранных государств не бездействовали в межвоенный период, меняли свою тактику, формы и методы разведывательно-подрывной работы. Они стремились использовать в своих интересах любые возможности, включая имевшиеся противоречия и трудности в строительстве и укреплении Красной армии и Флота.
Все приказы и директивы по оперативной части нацеливали чекистов на борьбу с врагами Советской власти, где бы они ни находились — во вне или внутри страны. В документах утверждалось, что подрывные акции будут только усиливаться, становиться все более и более изощренными и конспиративными. Поэтому любые осложнения в функционировании частей, штабов и учреждений военного ведомства предлагалось рассматривать как результат деятельности скрытых врагов[99].
Итак, еще раз подчеркнем: ведомственный подход к оценке угроз для безопасности вооруженных сил ярко проявлялся в межвоенный период. К сожалению, так происходило и позднее, не исключая новейшей истории. Здесь кроются истоки многих конфликтных ситуаций между представителями командования и сотрудниками органов ВЧК — ОГПУ.
В случае, когда мы понимаем под субъектом обеспечения безопасности вооруженных сил не государственную структуру, а имеем в виду конкретных лиц из руководящих звеньев власти и исполнителей, то для максимально объективного реконструирования исторических событий должны учитываться субъективные факторы. Сюда относятся: побудительные мотивы деятельности, личностное отношение к конкретным фактам и явлениям, оценка субъектом степени риска для своей жизни, а также возможности сохранения своего должностного положения и социального статуса в ходе реализации мероприятий по
