представителей местных советских органов.
На устойчивость красноармейских частей значительное влияние оказывала пропагандистская работа повстанцев. Политический руководитель «антоновщины» эсер, председатель губернского «Союза трудового крестьянства» (СТК) И. Иншин организовал распространение в населенных пунктах программы восстания. Основные ее положения сводились к лозунгам «Долой продразверстку», «Да здравствует свободная торговля», «Советы без коммунистов» и т. д. Понятно, что эти лозунги были рассчитаны не только на местное сельское население, но и на военнослужащих Красной армии — в большинстве своем выходцев из деревни. И красные бойцы реагировали на проводимую пропаганду несопротивлением повстанческим отрядам, отказом участвовать в проводимых операциях, оставлением противнику оружия. Помощник начальника Штаба РККА Б. Шапошников в своей записке к Г. Ягоде просил последнего дать работающим в Тамбовской губернии чекистам задание выяснить, каким путем пополняются у повстанцев запасы оружия и боеприпасов, поскольку данных о захвате складов и арсеналов почти не поступает[515]. На основании чекистских материалов и докладов подчиненных командующий войсками Тамбовской губернии О. Скудре в одном из докладов главкому РККА отвечал на заданный вопрос так: «Наши потери в винтовках не подсчитывались… но приблизительно за 4 месяца действий фактически передано Антонову не менее 3 тысяч винтовок»[516].
В целях обеспечения безопасности действующих против повстанцев войск и их лояльности Советской власти и РКП(б), чекистскому руководству пришлось решать серьезные организационные и оперативные задачи текущего момента. Прежде всего, требовалось самым кардинальным образом укрепить губернскую чрезвычайную комиссию и особые отделы действующих частей. На это обратил внимание и В. Ленин. В ответ на получение очередной информации об успешных действиях повстанцев при захвате села Анастасьевского и о разграблении находившейся там фабрики по изготовлению шинельного сукна и валенок для нужд Красной армии он немедленно отреагировал гневной запиской Ф. Дзержинскому: «…Верх безобразия. Предлагаю прозевавших это чекистов (и губисполкомщиков) Тамбовской губернии: 1) отдать под военный суд; 2) строгий выговор объявить Корневу (командующий Войсками внутренней службы Республики —
Надо признать, что обстановка с чекистскими кадрами в зоне восстания была достаточно сложной, а их практическая деятельность не выдерживала даже поверхностной критики. Председатели губчека не задерживались на своих должностях более полутора-двух месяцев. Один из них — Якимчик — был арестован за непринятие надлежащих мер по борьбе с бандитизмом и пьянство, а после непродолжительного следствия осужден на 5 лет в концлагерь[518].
Начальник Особого отдела Тамбовской губчека Зоммер поощрял «самоснабжение» своих подчиненных, при проведении обысков процветало хищение ценных вещей [519]. Руководитель Полномочной комиссии ВЦИК В. Антонов-Овсеенко докладывал в Москву: «Чека насыщена развращенными и подозрительными лицами и совершенно парализована. Особый отдел никуда не годен»[520].
Реакция органов госбезопасности на звучавшую критику была следующей. Президиум ВЧК на своем заседании 14 января 1921 г. постановил отозвать из Астрахани председателя губернской ИС А. Левина (Л. Н. Бельского) в распоряжение ВЧК[521]. После получения соответствующей подготовки и инструктажа он выехал в Тамбов. Заметим, что А. Левин являлся не просто опытным чекистом — он имел большую практику работы в особых отделах. В 1919–1920 гг. он возглавлял ОО ВЧК 8-й армии[522]. Данное обстоятельство имело решающее значение при выборе его кандидатуры на ответственный пост в «воюющей» губернии. Мандат, подписанный лично Ф. Дзержинским 19 марта 1921 г., гласил: «Удостоверяю, что т. Левин является полномочным представителем ВЧК в Тамбовской, Воронежской губерниях, в районе действия Тамбовской группы войск»[523].
Забегая вперед, отметим, что А. Левин полностью оправдал доверие руководства, и 23 июля 1921 г. Ф. Дзержинский и Г. Ягода известили его о состоявшемся по их представлению постановлении ВЦИК РСФСР о награждении его за особые заслуги орденом Красного Знамени[524] .
Одним А. Левиным дело не ограничивается. Председатель ВЧК 12 марта 1921 г. дает указание своему оперативному секретарю В. Герсону собрать сведения о конкретных шагах по укреплению чекистских аппаратов в Тамбовской губернии и дополнительно ставит задачу начальнику Административно- организационного управления ВЧК И. Апетеру, начальнику Секретного отдела Т. Самсонову и командующему войск ВЧК В. Корневу активизировать работу против «антоновщины». Он требует: «1) усилить ЧК; 2) заменить нач. особого отдела; 3) дать зав. секретно-оперативным отделом…»[525]
В итоге Ф. Дзержинский получил информацию о том, что намеченные им меры уже практически реализованы. В частности, И. Апетер сообщил о состоявшейся переброске Особого отдела Царицынской губчека в полном составе в Тамбов. Туда же были направлены сотрудники расформированного Особого отдела Пермской губчека. Всего за февраль — середину марта в Тамбов прибыло 140 чекистов из разных районов страны[526].
Председателем Тамбовской губчека стал М. Антонов (Герман) — ответственный сотрудник особых отделов Петроградского военного округа, а затем Западного фронта.
Начальником Особого отдела Тамбовской группировки войск был назначен И. Чибисов, работавший до этого начальником ОО ВЧК 1-й армии.
Прибывшим в район восстания сотрудникам предстояло в том числе активизировать оперативное обслуживание войск, собранных для подавления «антоновщины». Поскольку для усиления работы требовалось полное взаимопонимание с командованием и, в необходимых случаях, поддержка особистов, некоторые вопросы выносились на обсуждение Полномочной комиссии ВЦИК Так, например, в протоколе ее заседания от 10 апреля 1921 г. читаем: «п. 3. Одобрить предложение губчека и особого отдела об улучшении внутренней работы в частях»[527]. При всех боевых участках в короткое время удалось сформировать особые отделения, а при некоторых воинских частях и в гарнизонах — особые пункты. Работы для них хватало. Кроме имевшихся в губернии воинских частей туда были дополнительно переброшены 15-я Сибирская кавалерийская дивизия, 14-я отдельная кавбригада, 30-я бригада 10-й стрелковой дивизии и бригада 26-й стрелковой дивизии[528] .
К сожалению, красноармейские части, героически сражавшиеся в Гражданскую войну против белогвардейцев, проводя операции в районе восстания, зачастую теряли боевой дух, действовали крайне вяло и нерешительно. Кроме как нежеланием воевать с повстанцами, нельзя объяснить, к примеру, поведение командира 2-го кавполка 15-й дивизии, не принявшего решения вступить в бой, когда на глазах его подчиненных антоновцы разгромили отряд начальника 3-го боевого участка Кузнецова. В итоге: из 120 красноармейцев отряда две трети были убиты, а остальные взяты в плен [529].
В советских военных частях процветало дезертирство. Материалы, хранящиеся в РГВА, свидетельствуют, что только за два месяца (январь и февраль) 1921 г. из войск, дислоцированных в Тамбовской губернии, дезертировало 8362 человека[530]. Лишь за особым отделением 10-й дивизии значилось 114 дезертиров, находившихся под арестом[531].
Чтобы облегчить войскам выполнение боевых задач и минимизировать возможные потери, особисты и сотрудники губчека развернули широкую вербовочную работу среди местного населения. Надо отметить, что насадить широкую агентурную сеть было делом весьма нелегким, поскольку в случае расконспирации секретного сотрудника из числа местных жителей его ждала неминуемая смерть. И, тем не менее, эту задачу удалось решить. По оценкам командования, чекистская информация оказывалась очень востребованной и помогала при планировании и проведении боевых операций. Так, М. Тухачевский не просто положительно оценивал чекистские сведения, но и прилагал усилия к тому, чтобы повысить эффективность деятельности по их сбору. Он полагал необходимым объединить усилия особых отделов и губернской ЧК, а также органов военной разведки, которые в плане агентурной работы были несравненно менее приспособлены к «малой
