«А он ни на что не намекал? – задним числом задумался Редер. – Скажем, что, в свете последовавшей катастрофы, я слишком уж от исполнения своего долга уклонялся? Или это просто встряска, чтобы мне уверенности в себе добавить? Которой у меня прямо сейчас не так чтобы в избытке, – с горечью подумал он и вздохнул. – Так или иначе, на поверхности у квартирмейстера никаких трещин не видно: он все такой же веселый, добродушный, отличный малый».
По крайней мере, проблема неисправных запчастей на данный момент практически отпала. Нет, разумеется, дефектные детали по-прежнему попадались, но в разумных количествах. «С этим уже можно жить», – подумал Редер.
А вот с чем нельзя было продолжать мириться, так это с тем фактом, что все приказы лейтенанта Роббинс проходили перепроверку у ар-Рашида. Старшина посетовал на это Редеру, и он уже потихоньку начал намекать командам, что это против правил, процедуры и здравого смысла.
Те, с кем он переговорил, больше не отправлялись к старшине за подтверждением. Вместо этого они консультировались друг с другом, с другими командами или просто оттягивали выполнение приказов Роббинс до самого последнего момента. Добиваясь вполне предсказуемого результата в виде того, что работа все замедлялась и замедлялась.
«Это просто вопрос времени, когда у Синтии по этому поводу пробки вылетят, – размышлял Редер, прикидывая, что же из упущенного им на курсах переподготовки могло привести к такому безобразию. – Не будь идиотом, – укорил он себя. – С тебя просто-напросто обвинений не сняли. И с Роббинс тоже. – Он сжал губы. – Ну ладно, в чистюль больше не играем».
Прежде чем он смог себя от этого отговорить, Редер нажал кнопку интеркома, и его голос заполнил весь гулкий простор главной палубы.
– Слушайте все! Говорит коммандер Редер. Я бы хотел сказать пару слов по поводу одной загвоздки, которую я заметил и которая никак не исчезает. У нас на главной палубе существует проблема взаимоотношений. И я информирую нас, что начиная с этого момента с ней будет покончено. Итак, некоторые из вас подвергали сомнению приказы своего командира.
Редер выдержал длинную паузу.
– Кем вы, люди, себя возомнили? И где вы, раз уж на то пошло, по-вашему, находитесь? Лейтенант Роббинс – ваш командир. Она также командир старшины ар-Рашида. А вы – военнослужащие Космического Отряда. И сейчас военное время. Я не должен был вам на это указывать. Поймите, люди, это самые элементарные вещи. Далее, подвергать сомнению приказы надлежащим образом уполномоченного офицера при исполнении его служебных обязанностей в мирное время является серьезным проступком. А в военное время это бунт и государственная измена! Далее, из-за тех страшных, трагических событий, о которых вам всем известно, я дал вам, люди, очень большую слабину. С этим покончено. Я больше не потерплю нарушения субординации и не потерплю разгильдяев. Советую вам меня в этом не испытывать.
Еще одна пауза.
– Лейтенант Роббинс – один из лучших инженеров всего флота. Она предъявляет к вам высокие требования, но сама делает вдвое больше, и вы это знаете. Вы также знаете, что она скорее откусит нос капитану, чем подвергнет диверсии «спид». Вы все это знаете. Я требую, чтобы вы вспомнили, что вы это знаете, и прекратили прикидываться. Всякий, у кого с этим проблема и кто хочет ее обсудить, запишитесь ко мне у старшины. Это все. А теперь опять за работу.
Он откинулся на спинку стула, чувствуя полное опустошение. «Я должен преодолеть этот комплекс публичных выступлений», – подумал Питер. Отныне он намерен был постоянно вот так обращаться ко всем своим подчиненным и чувствовал, что это может его раньше времени состарить.
Затем Питер снова обратился к экрану и возобновил просмотр донесений. «Интересно, что Синтия об этом подумает», – мелькнула у него мысль.
Тут раздался стук в дверь, и Редер довольно нетерпеливо сказал:
– Входите.
Синтия Роббинс бочком проскользнула в кабинет – так, словно дверь дальше не открывалась.
– Спасибо, сэр, что вы этим занялись. Я пыталась выяснить, в чем проблема, – она пожала плечами, – но все это делалось так скрытно, что я никого не могла за этим застать. Когда шеф сказал мне, что происходит, я поговорила с соответствующими индивидами и объяснила им, что они нарушают субординацию. Они сказали, что они очень сожалеют и что они не хотели. Сказали, что они просто плохо поняли приказ и лишь все для себя проясняли. – Девушка робко стояла перед столом, и вид у нее был слегка озабоченный. – Они откровенно лгали, сэр. Но я знала, что в прошлом моя прямота вызвала немало сложностей и обид, так что я попробовала… более мягкий подход. – Синтия нахмурилась. – Но это тоже не помогло.
Редер некоторое время просто сидел, положив подбородок на ладонь, а потом сказал:
– Сядьте, Роббинс. – Она села, и ее легкая озабоченность переросла в заметную тревогу. – Вид у вас немного встревоженный, – заметил он.
Роббинс выпрямилась на стуле, и лицо ее превратилось в застывшую маску, хотя слабый румянец все же окрасил ее щеки.
– Прошу прощения, сэр, – раздельно произнесла она.
«Черт, – подумал Редер, – как некстати я это заметил. Но мне вдруг показалось, что ты человек».
– Вот что, лейтенант, – начал он, сложив руки перед собой, – по моему глубокому убеждению, тот факт, что вы достигли вашего нынешнего ранга, это дань вашему таланту и работоспособности. Но насколько я понимаю, никаких командных навыков у вас нет. Будь они у вас, вы бы наверняка в таком положении не оказались. Не знаю, какие обстоятельства очертили стиль вашего поведения, Роббинс, но отныне вам придется обучиться иному стилю. Руководить людьми не значит просто рявкать направо-налево свои приказы. Вы должны понимать людей, которыми вы руководите, должны знать, как их мотивировать. Большая часть этих навыков приходит с опытом, определенный объем которого у вас уже есть. Я вижу вину ваших предыдущих командиров в том, что они позволяли подобному положению дел сохраняться. Но теперь этому будет положен конец. Нам с вами придется вместе над этим работать, потому что из-под моей команды вы не выйдете до тех пор, пока не получите хотя бы самое приблизительное представление о том, как работать с людьми. – Он повернулся к полке у себя за спиной и достал оттуда небольшой кожаный футляр.
