затем заглянули в открытую дверь и увидели Флита. Ваша Роббинс сразу к нему бросилась и исказила картину преступления. Вас до сих пор удивляет, что я ее подозреваю? – Бут удостоил коммандера сияющей ухмылки.
– А охранник заметил открытую дверь, когда шел назад к лейтенанту? – спросил Редер.
Улыбка шефа контрразведки исчезла, но удивленным он не выглядел. Скорее он выглядел так, словно не слышал вопроса.
– Мистер Бут? – Редер подался вперед. – Так заметил или нет? – Никакого ответа. – Если она была открыта…
– Он не сказал, – быстро и как-то виновато ответил Бут.
– Понятно. А спросил я об этом потому, что если, когда он там проходил, дверь была закрыта и если они с лейтенантом были вместе до тех самых пор, как вышли из кабинета для допросов и увидели открытую дверь, то… – тут Питер как бы наивно развел руками, – я бы сказал, это указывает, что тут кто-то третий работал.
– Соучастник, – задумчиво произнес Бут. Затем он кивнул. – Да, коммандер, возможно, в этом что-то есть.
Редер с подозрением на него взглянул. «Мать моя женщина, – мысленно вздохнул он. – Если в сценарии у Бута написано, что Синди виновна, стало быть, ничто на свете не может на ее невиновность указывать. Пожалуй, пока дело совсем далеко не зашло, пора к нему главного корабельного сценариста привлечь».
– А что по этому поводу капитан сказал? – спросил Редер.
– Я хотел Старику какие-то реальные результаты представить, – ухмыльнулся Бут. – А не плохие новости и массу вопросов.
– Так вы ему не сказали? – недоверчиво спросил Редер. – Вы мне раньше, чем капитану, об этом сообщили? – «Да ты совсем спятил», – подумал он.
– Я же сказал – я хотел ему результаты представить. – Бут с какой-то надеждой воззрился на коммандера.
«О Боже, – подумал Питер. – Теперь он думает, что я мокакский лазутчик. Он рассчитывал, что я расколюсь, когда он мне сообщит, что мое „орудие“ практически на месте преступления поймано. Или рядом с местом преступления. Что для него одно и то же».
– Вот что, мистер Бут, – твердо произнес он. – Мы должны проинформировать капитана. Таков порядок. – Прежде чем шеф контрразведки успел что-то сказать или сделать, Питер уже нажал красную кнопку, которая обеспечивала ему немедленную связь с капитаном.
– Слушаю вас, коммандер, – сказал с экрана Каверс.
– Сэр, мистер Бут желает сообщить вам нечто, имеющее чрезвычайную важность.
Редер встал и поманил Бута в освободившееся кресло. Шеф контрразведки медленно поднялся, обошел вокруг стола и осторожно сел. Рот его образовал букву О, а желтоватое лицо чуть ли не позеленело.
«Мое бы тоже позеленело, – подумал Редер, – если бы мне предстояло Старику о чем-то таком рассказать. Хотя этому надутому полудурку сочувствовать ох как тяжело. Бедная Синтия. Ее репутации только этого не хватало».
Капитан сверкал глазами на экран и на изображенную там физиономию Бута, попеременно испытывая то страстное желание, чтобы Бут и впрямь от него на расстоянии вытянутой руки находился, то благодарность за то, что его там нет. Каверс задумывался, чем же он так прогневил Всевышнего, что ему вот этого вот Бута подсунули. Многие годы контрразведка была местом, где находили себе пристанище самые неспособные выпускники Академии с влиятельными связями. Именно там они могли причинить меньше вреда и уберечь генеральный штаб Космического Отряда от страшной мороки, связанной с выбрасыванием их со службы. Но теперь, когда им пришлось в дело вступить…
– Кто был тот охранник? – спросил капитан, потирая ладонью лицо. Он был измотан не меньше остальных офицеров «Непобедимого», у кого была реальная работа. А вот Бут… Бут смотрелся очень даже щеголевато.
– Канси, сэр, – ответил шеф контрразведки. – Очень честный сотрудник.
– Канси? А, понятно.
Человек из прежней команды Бута. Каверс всегда подозревал, что Бут настоял на том, чтобы притащить с собой этого конкретного сотрудника только по одной-единственной причине – рядом с ним шеф безопасности просто кладезем премудрости представлялся. Впрочем, Канси действительно был честен. Ни на что другое ему просто мозгов не хватало.
– Полагаю, мистер Бут, вы были вполне полномочны допросить лейтенанта Роббинс. Однако, учитывая явный недостаток доказательств ее причастности к убийству, вы были совершенно не вправе ее арестовывать. Я требую, чтобы вы немедленно ее отпустили.
– Но, сэр! – запротестовал Бут. – Я убежден, что эта женщина опасна.
– Надо же, как вы с квартирмейстером солидарны, – мрачно произнес Каверс.
Можно было предположить, что после последнего фиаско Бут будет куда более осторожен с клеветой в адрес лейтенанта Роббинс. Пожалуй, у нее уже было достаточно оснований для капитального судебного процесса по поводу незаконного ареста и клеветы, и Каверс в таком случае непременно стал бы свидетелем в ее пользу. Но, разумеется, не в военное время. Теперь было не до подобных процессов.
– Подозреваю, она согрешила куда меньше, чем согрешили против нее, – добавил капитан.
Тревожный огонек вспыхнул у Каверса на интеркоме.
– Верните лейтенанта Роббинс на ее рабочее место, – велел он Буту. – И больше без моего особого разрешения ее не арестовывайте.
Затем Каверс прервал связь с каютой Редера, и Бута немедленно сменило другое лицо. Оно
