Примерно в таких ситуациях он обычно из него вырывался.
Как объяснить человеку, столь серьезно к себе относящемуся, что ты смеешься вовсе не над ним? «Я смеюсь не над вами сэр, а над ситуацией». «Так я и есть эта ситуация, Редер». «Но я смеюсь не над вами, сэр». «Тогда почему вы смеетесь, Редер?» «Я смеюсь, потому что… потому что… Просто, сэр, потому что потому». Ох, и сколько же раз ему приходилось вести подобные разговоры. «Но ведь ты не хочешь, – подумал Редер, – чтобы этот человек решил, будто ты над ним потешаешься».
Греттирсон подавался к нему все ближе, пока Редер не ощутил на своем лице его горячее дыхание.
– Мел-кий соп-ляк! – негромко произнес адмирал.
Редер резко вскинул голову и встретился со всей мощью гневного взора голубых, холодных как лед глаз Греттирсона.
– Ты ведь думаешь, что ты меня одолел, верно? – спросил адмирал, подаваясь еще ближе. – Ты, надо полагать, прямо сейчас надо мной потешаешься?
«Никак нет, сэр! Я над вами не потешаюсь!» – Но Питер чувствовал, как смех щекочет ему ребра. Он помотал головой, стараясь придать себе искренний вид. «Ох, Редер, Редер, – умолял он себя. – Только не улыбайся, не улыбайся». Пот выступил у него на лбу, пока он с трудом справлялся с собой.
– Вот, что я скажу тебе, щенок. – Зубы адмирала были стиснуты, а желваки так и плясали от напряжения. – Ты можешь думать, что от чего-то здесь отделался, но тебя ждет огромный сюрприз. Я свой долг знаю. Ничто не может мне помешать в исполнении моего долга. А моим долгом является ставить жадных до славы проходимцев вроде тебя туда, где они не смогут убивать хороших, настоящих людей.
Тут Греттирсон сделал паузу, тяжело дыша через нос, его тонкие губы были плотно сжаты, а от щек отлила вся краска. Питер чувствовал, как напряжены все мышцы старика. Впечатление складывалось такое, что сделай коммандер хоть шаг, адмирал тут же на него набросится. После того, что показалось Редеру вечностью, Греттирсон, похоже, снова взял себя в руки.
– Если ты переживешь ту забаву, которую Паук для тебя запланировал… – Тут адмирал улыбнулся и кивнул. – Тогда я намерен отправить тебе приглашение, от которого ты отказаться не сможешь.
«Приглашение? – задумался Редер, лихорадочно пытаясь прикинуть, что конкретно имеет в виду адмирал. – Он просто хочет отдать меня под трибунал или у него есть задание еще более убийственное, чем то, которое может найтись у Скарагоглу? Приятно слышать». Любой вариант гарантированно обеспечивал ему жестокую бессонницу.
Указательным пальцем Греттирсон крепко ткнул коммандера в грудь.
– Ты, щенок, только что нажил себе врага, которого просто не можешь себе позволить.
«У меня в бюджете, сэр, – подумал Редер, – вообще никакие враги не значатся. Особенно адмиралы».
Греттирсон снова подался к нему.
– Так что следите за своим тылом, коммандер. – Он поколебался, а затем резко откозырял.
Редер опустил руку и стал наблюдать, как адмирал удаляется. Его слегка потряхивало.
«А этот старикан дошел почти до ручки», – подумал он. Но даже при всем при том, отметила какая-то другая часть Редера, адмирал не смог заставить себя не отдать коммандеру честь. Хотя это дорого ему обошлось. И тут Редер ощутил к старику наверняка не слишком желанную для адмирала жалость. «Потерять корабль, почти всю команду, да еще и родного сына, – подумал он, – это, должно быть, худшее, что может случиться с человеком». Но это вовсе не означало, что коммандер имел намерение получать от кого бы то ни было по шее в отместку за безжалостное поведение безразличной вселенной.
«Следует ли мне упомянуть об этой… гм, встрече Скарагоглу? – задумался Питер. – Пожалуй, нет. Вряд ли десантный генерал оценит что-то, хоть отдаленно смахивающее на нытье. С другой стороны, он наверняка желает быть информированным. Тогда мне неплохо бы еще разок выпить со Сьярхиром».
Редер задумчиво продолжил свой путь, чувствуя себя уже куда менее беспечным.
К вящему удивлению Питера, когда секретарь Скарагоглу провел его во внутренний кабинет, перед столом десантного генерала, потягивая спиртное, сидел капитан Каверс, выглядя при этом так, словно он уже немало там посидел. Легкий аромат превосходного табака и солодового виски примешивался к неизбежному станционному запаху рециркулированного воздуха, металла и синтетики.
Редер отдал честь, и старшие по рангу офицеры ему ответили. Теперь он чувствовал на себе их до неловкости острые взоры, подобные прицельным лазерам самонаводящейся ракеты. У него было ощущение, что они ожидают от него какого-то очень умного поступка.
Но какого?
– Сядьте, коммандер. – Откинувшись на спинку кресла, Скарагоглу понаблюдал, как Питер садится. Затем он подался вперед и подтащил кресло поближе, ставя локти на стол. – Я тут очерчивал капитану Каверсу самые контуры плана, – сказал он, указывая на капитана «Непобедимого». – А теперь, когда вы здесь, мы можем затронуть и некоторую специфику.
Общий срок задания составит тридцать дней. «Непобедимый» войдет в мокакский космос ради того, что будет выглядеть как разведывательно-рейдовая миссия. Мы располагаем кое-какой достоверной информацией, и она позволит вам сесть на хвост одному пирату, которого мы выслеживаем. – Он передал капитану дискету. – Вот его досье. У него там три настоящих «спида», четыре сработанных мокаками копии и одно самопальное чудище, которое тем не менее умудряется наносить колоссальный ущерб. Главный корабль – это давным-давно построенный на Земле крупный транспорт с форсированными моторами. Наши информаторы утверждают, что мокаки так ценят товары, которые он перевозит, что даже обеспечивают ему эскорт. – Он мрачно улыбнулся и кивнул Каверсу. – Так что вашим людям будет обо что зубы поточить. Однако в любом случае оставьте по меньшей мере один мокакский корабль, чтобы он с плачем и стонами отправился домой к Толкователям. Когда вы загоните его достаточно далеко и будете уверены, что он уже на вас не огрызнется, отзывайте ваши «спиды» и передислоцируйтесь вот в это место.
Генерал вызвал на столе голоснимок поля астероидов, который он вчера вечером уже показывал Питеру.
– Прежде чем вы уйдете, господа, я дам каждому из вас дискету с этой голограммой. – Тут Скарагоглу кивнул Каверсу. – Да, капитан, это очевидная работа для легкого авианосца, – сказал он. – «Непобедимый»
