замечать, а потом вдруг начинала переводить взгляд с одного моего глаза на другой.
— Похоже, у нас с вами были одной природы родители, — тихо проговорила она.
— Нет. Вы-то своих знали, — начал было я и тут же заставил себя замолчать.
— Что?..
— Я вам вот что скажу — если вы решили покончить с собой, вам никто не сможет помешать. Но своей цели вы при этом вряд ли достигнете.
Дженни тяжела вздохнула:
— Когда имеешь дело с вами, приходится очень много думать.
— Если вам это нравится, сделайте кое-что ради меня.
— Что именно? — ее голос сразу стал жестким. Похоже, она имела основания не ожидать от мужчин ничего хорошего.
— Если вы опять начнете думать о самоубийстве — позвоните мне немедленно. Звоните на мостик через любую панель связи. В любое время.
Ее лицо утратило напряженное выражение: — Если честно, не знаю, смогу ли я это сделать. Когда подступают такие мысли, я почти ничего не соображаю. Но обещаю попробовать.
Я кивнул.
— А где мы, собственно, находимся? — спросила она, вглядываясь в дальний конец коридора, где виднелся перекресток.
— Мы сделали почти полный круг. Тот коридор впереди — экватор, там начался наш маршрут.
Она оглянулась, затем опять посмотрела на перекресток впереди и кивнула — наконец-то сориентировалась.
Я проводил ее до перекрестка:
— Так, значит, позвоните? — спросил я, поворачивая налево, к мостику,
— Постараюсь. — Дженни пошла было направо, по направлению к столовой и комнате отдыха, но остановилась посреди перекрестка. Поблизости никого не было. — Джейсон, я… — ее голос прервался, она чересчур радостно улыбнулась и глубоко вздохнула, слов — но пытаясь собраться с мыслями. — Я не знаю, в чем заключается ваша работа на корабле, но уверена, что вам платят слишком мало!
Я чувствовал себя усталым, когда наконец добрался до своей каюты, чтобы лечь спать. Разговор за обедом и беседа с Дженни Сондерс потребовали большего, чем простое напряжение физических и душевных сил, Но прежде чем лечь, я долго смотрел на единственную фотографию, занимавшую всю стену.
Без защитного поля на «Красном смещении» могли существовать только черно-белые снимки, но даже для них требовалась специальная обработка, чтобы свет поглощался в нужных местах. А эта фотография из-за большого фокусного расстояния приобрела еще и дополнительный матовый оттенок, так что после обработки всякие следы глубины изображения пропали.
Я никак не мог отвести взгляд от снимка моего отца, а когда наконец отвернулся, перед глазами еще долго стоял отпечатавшийся на сетчатке негатив.
Иногда мне приходило в голову, что не стоит хранить эту фотографию. Но стереть ее было уже невозможно.
Еще я думал о том, живет ли он все там же.
На следующее утро, отправляясь на завтрак, я услышал звонок на ближайшей панели связи. Звучала мелодия, означающая срочный вызов, и ей поочередно отзывались легким эхом такие же сигналы от панелей дальше по коридору.
Я нажал кнопку:
— Джейсон слушает.
На мостике была Рацци. В ее голосе слышалась тревога:
— Срочно приходите на шестой уровень. — Она назвала номер отсека.
— А что случилось? Говорите смело, здесь никого нет.
— Несчастный случай. Погибла пассажирка. Имя… — Она запнулась, как бы собираясь с духом. — Дженни Сондерс.
Глава 3
УМЕРЕТЬ В ГИПЕРПРОСТРАНСТВЕ
— Какой жуткий способ убить себя, — сказала Белла. Она и Бензод стояли рядом с телом Дженни Сондерс. Рори проводил обследование.
Я пришел последним. Тело обнаружил Конрад Делинго. Сейчас он дежурил у двери грузового отсека шестого уровня, чтобы никто из пассажиров случайно не забрел сюда. Его обычный энтузиазм заметно поугас.
На реплику Беллы ни Бензод, ни я не ответили. Мы оба хорошо изучили тон ее риторических восклицаний. Обычная грустная мина на лице Бензода сменилась выражением такой глубокой скорби, словно погибла не просто пассажирка, а добрая половина его собственной семьи.
Рори стоял на коленях у тела Дженни, практически не заслоняя его от меня. На ней была та же одежда, в которой она вышла вчера вечером к обеду: легкая блузка и свободные ярко-синие брюки. Она лежала на спине, ступни были неестественно вывернуты наружу. Кусок упаковочного шнура, завязанный узлом впереди, — петлей охватывал ее шею. Сама петля глубоко впилась в шею, и виден был только, узел, прикрывавший небольшой синяк. Лицо Дженни было спокойно, но синеватый оттенок губ и ушей свидетельствовал о мучительной боли, вызванной отсутствием кислорода. Одна ее рука до сих пор сжимала натянутый конец веревки. Другой конец змеился по полу, как оторванная пуповина. Глаза ее были закрыты.
По дороге в отсек я чувствовал, что в душе закипает злость — та жгучая злость, от которой, как я одно время думал, мне удалось навсегда избавиться. Я злился на Дженни за то, что она не выполнила свое обещание и не позвонила мне. Я злился на нее за то, что она сотворила с собой. А еще я злился на себя за то, что позволил ей проникнуть в мою душу.
Согласно первому закону Джейсона, каждый движется в правильном направлении до тех пор, пока кто-нибудь не собьет его с пути. Например, так, как Дженни выбила меня из моей удобной колеи.
Если бы я видел Дженни впервые, я сумел бы остаться безучастным. Она была бы для меня одной из многих, кому не повезло в пути. Еще одним скелетом у обочины дороги в лучший мир.
Но это было не так. Я снова смотрел в ее лицо, видел в нем ту же печаль, что и прежде, и это было невыносимо.
Кажется, я так и стоял, уставившись в лицо Дженни, когда кто-то потянул меня за локоть.
— Что с тобой, Джейсон? — с озабоченным видом спросил Бензод.
— А? Нет-нет, все в порядке.
Бензод поколебался, словно не зная, верить мне или нет, потом сказал:
— Я послал человека за носилками. Может быть, ты хотел бы пока… — Его глаза стали темнее, чем обычно. В несколько другой ситуации он мог напоминать кредитора, который выжидает удобного момента, чтобы взять за горло родственников усопшего.
Я взглянул на Беллу. Она слышала, что сказал Бензол, и отрицательно покачала головой.
— Нет, благодарю, — ответил я.
Я заставил себя не смотреть на тело Дженни и чтобы чем-то заняться, решил бегло обследовать грузовой отсек. В нескольких местах большие грузовые клети, запертые отдельными замками, доходили почти до потолка. От двери к противоположной стене вел прямой проход, и от него в стороны расходились еще четыре. На одном из пересечений и лежало тело Дженни.
Рори, по-видимому, закончил предварительный осмотр. Он поднял блузку Дженни, чтобы открыть
