превращался в красный на уровне глаз и становился инфракрасным, невидимым, когда достигал потолка, Если вы наводили фонарь на стену, находящуюся в пяти метрах от вас, и держали его горизонтально, свет падал на пол уже на половине пути.
Поиск шел быстрее, чем на третьем уровне, так как площадь помещений здесь примерно вдвое меньше, однако замедление времени делало разницу не столь заметной.
Мелгарда не было и здесь. Я отправил поисковую группу наверх обследовать служебные помещения четвертого уровня, оставив при себе только Конрада.
Из ближайшего лифта я позвонил на мостик. На вахте была Белла.
— Конрад Делинго и я спускаемся на первый уровень, — сказаля ей. — Если не вернемся через несколько минут, пошли кого-нибудь узнать, в чем дело, хорошо?
— Сделаю. А второй уровень, выходит, пустой?
— Увы. Не думаю, что мы найдем его и на первом, но посмотреть надо.
Белла повесила трубку. Я нажал кнопку «один» и ввел служебный код. Тяготение на полу первого уровня составляло почти четыре с половиной g. Даже на уровне глаз — примерно два с половиной g. Ходить было можно, но с большим трудом, и лучше опираясь на что-то, —
Когда лифт затормозил, мне заложило уши: Из-за сильного тяготения чувство было такое, что мы пролетели этажей пятьдесят, и потом сработал аварийный останов. Двери открылись.
Фонарь, был здесь практически бесполезен — даже направленный под углом сорок пять градусов вверх, луч очень быстро отклонялся к полу. К тому же потолок был густо усеян светильниками. Волоча ноги, мы выбрались из лифта в единственный на этом уровне коридор.
Казалось, что коридор так круто уходит вверх, что без приставной лестницы не обойтись. Я тяжело волочил ноги по полу, казалось, что идешь по поверхности шара. А, еще здесь возникало ощущение, что все вокруг вот-вот обрушится на вас. В пол были встроены многочисленные панели, через которые можно было добраться до утробы генератора гравитационного искривления. Искать Мелгарда под ними не было нужды — любое тело, попавшее туда при включенном генераторе, мгновенно распалось бы на молекулы, потом на атомы, и, наконец, на элементарные частицы. Даже если просто открыть панель, туда немедленно втянулся бы весь воздух с первого уровня.
— Никогда здесь раньше не был, — сказал Конрад. — Жуткое местечко. — От сильного тяготения его щеки отвисли и раздулись.
— Какая разница? — сказал я. — Та же физика, что и наверху, только, тяготение побольше.
Мы шли вперед, словно по внутренней поверхности большой, хорошо освещенной автомобильной камеры. Мое внимание сосредоточилось в основном на том, чтобы не упасть. Ходить в таком гравитационном поле — совсем не то же самое, что просто тащить дополнительный вес. Конечно, возникала дополнительная нагрузка на ноги и позвоночник, но главное — вы мгновенно теряли равновесие, если отклонялись чуть дальше, чем нужно, и падали при этом с огромной скоростью. Я почувствовал себя усталым стариком.
Конрад поднял руку к низкому потолку и тут же отдернул ее:
— Потолок-то горячий!
Я искоса глянул на него. Перспектива при этом стала такой, будто я был рыбой, смотрящей вверх из- под воды
— Все нормально. Просто лампы на потолке инфракрасные, чтобы на уровне глаз свет попадал в видимый диапазон.
— А-а-а, ясно, — смутился он.
На первом уровне было всего два отсека. Я взял на себя южное полушарие, Конрад занялся северным. Стены были на расстоянии вытянутой руки, внутри отсеки были разгорожены толстыми переборками. Грузовые клети были такие же, как наверху, только стояли не на полу, а на тележках.
Видимая форма клетей вступала в отчаянное противоречие с интуицией. Если смотреть спереди, верхнее основание выглядело плоским, но его боковые, края будто загибались вверх. Если же я подходил сбоку, боковые края выпрямлялись, но изгибались передний и задний.
Спустя некоторое время я вышел в коридор и объявил:
— У меня ничего.
— То же самое, — отозвался Конрад.
Мы дошли до конца коридора и снова оказались у лифта. Со второго уровня я позвонил Белле:
— Первый уровень проверили. Результат отрицательный.
— У нас на четвертом тоже ничего. Скоро надо будет оповещать пассажиров. Как ты думаешь, мы вообще-то найдем его? Да, чтобы не забыть, Рацци просила кое-что передать. Она говорит, что в отсеке к югу от того, где лежало тело Дженни Сондерс, есть груз для фирмы нашего пассажира, Дэниела Хэффолта. А еще через четыре отсека груз для фирмы «Санрайз лимитед», где работает другой пассажир — Хэролд Саммертри.
— Я займусь этим позже, — сказал я. — Что касается Мелгарда, думаю, мы его не найдем. — Я искоса посмотрел на Конрада. Его лицо не выражало ровным счетом никаких чувств.
— Как это понять?
— В принципе он мог пробраться в одну из клетей, которые выгрузили на Тангенсе. Но это маловероятно, потому что на борту нигде нет ни крошки выброшенного из клетей груза. Скорее всего он воспользовался комбинезоном.
Комбинезоном мы называли герметичный скафандр, снабженный гиперкосмическим транслятором и предназначенный для аварийных ситуаций.
— По-моему, это слишком рискованно.
— Если он причастен к гибели Дженни Сондерс, то мог пойти на такой риск.
— С комбинезоном он вполне мог самостоятельно перебраться на Тангенс, — сказала Белла.
— Или спрятаться на внешней поверхности корабля. А если чуть-чуть не рассчитал, то болтается сейчас где-то в пространстве, не знаю уж, в каком слое, и ждет, когда в комбинезоне -кончится воздух.
— Заканчивайте поиск, а я пошлю кого-нибудь проверить, все ли комбинезоны на месте. И вот-что еще я думаю: пора предупредить пассажиров, что мы собираемся обыскивать их каюты.
Я посмотрел на часы на панели связи. До полуночи оставалось меньше двух часов:
— Послушай, давай пока не будем делать официальных объявлений. Я просто боюсь, что все пассажиры сразу столпятся в холлах. Мне кажется, лучше обойти каюты и попросить каждого не выходить в коридор в течение двух-трех ближайших часов. В этом случае Мелгарду будет труднее от нас спрятаться, если он до сих пор на борту.
— Если мы это сделаем, некоторые из них никогда больше не купят билет на наш корабль. Даже если они уже укладываются спать, им все равно покажется, что мы ограничиваем их свободу, И. как, собственно, мы им объясним — почему нельзя выходить?
— Скажи вот что: из клетки вырвался бурый медведь, он крайне возбужден, ему срочно нужна медведица, а весит он в восемь раз больше нас с тобой. И добавь, что в таком состоянии он не отличает людей от медведей, тем более мужчин от женщин.
На другом конце провода наступила тишина. Конрад быстро отвернулся к стене, но я успел заметить, что на его лице расплылась улыбка.
Помолчав, Белла спросила:
— А как мы объясним, что такой зверь вообще попал на корабль?
— А очень просто — скажи, что это входит в программу тренировки личного состава. Впрочем, знаешь, можно еще проще — сказать им все, как есть!
— Что ж, попробуем раз в жизни сказать правду.
Невезению не было конца. Первым номером в списке кают, которые я должен был обыскать, стояла каюта Аманды Квиверры. Как досадно, что на пятом уровне мы решили работать без напарников!
Я чувствовал себя так, будто заступил на вахту в первую смену. Всем известно, что первая смена — самая длинная, и не только на гиперкосмическом корабле.
Когда я позвонил у двери Аманды, было около полуночи. Вот бы ее не оказалось в каюте! Тогда бы я открыл дверь с помощью служебного кода и успел бы быстренько обыскать каюту до ее возвращения.
