покрытые пылью. Ни мышей, ни зверей, ни людей! И так тихо, словно в старинном склепе, где истлели даже кости покойников.
— Слушай, а где же их кладбище? — спросил я Борю, вспомнив о кладбище. — В лесу, что ли? Наверно, в лесу, там… Когда будем выходить, нужно обязательно посмотреть. Даты, фамилии там, надгробия… У меня такое впечатление, что мы вообще не дойдем до людей. Во забрались, а!
Мы пошли дальше, и тут Граф неожиданно обратил внимание на дорогу, по которой мы шли. На ней отчетливо просматривались следы от шин.
— Стой. Погоди-ка. — Он быстро присел на корточки и стал рассматривать их. — Следы от мотоцикла, смотри… Совсем свежие. — Я тоже присел рядом с ним. Да, это явно не машина и не велосипед, нет сомнений. Здесь кто-то был, причем совсем недавно, в противном случае их бы давно размыл дождь.
— Здесь разворачивались, — продолжил Граф. — Пойдем по следу, на другой конец. Может, кого и увидим.
— Вряд ли, — усомнился я. — Звук мотоцикла, если он здесь был, мы бы услышали еще на опушке. Возможно, молодежь приезжала, а может кто другой от нечего делать заехал. Пошли. — Но не успели мы сделать и двадцати шагов, как увидели лодку. Один из домов как бы скрывал ее от нас, и когда мы обошли его, то тут же заметили что-то на берегу. Лодка была причалена, а точнее, вытащена кем-то на берег. По цвету и конфигурации она точь-в-точь походила на ту, на которой не так давно отплыла Нина. Вот так номер! Неужели она?! Но что ей здесь делать и какая нужда заставила беглянку остановиться? А может?.. — Неожиданная мысль пронзила меня. Золото! Она могла остановиться для того, чтобы скинуть часть золота. Прикопать. Убедилась, что хутор пустой, и решила, что ей незачем тащить с собой все. Логично. Хватит и горсти, а потом можно подъехать сюда в любой момент с проверенными людьми или родственниками. Я тут же поделился своими мыслями с Графом.
— А следы? Мотоцикл? Да и ее ли это лодка, Михей?
— Ее, точно. Такого совпадения быть не может. Я прямо чувствую, что она где-то рядом! — воскликнул я сгоряча.
— Ну-ну. Раньше ты этого что-то не чувствовал. — Боря был невозмутим. — Но если в натуре она… Сыграем в рулетку, — сказал он.
— То есть?
— Кто кого. Чего непонятного? Перевес на нашей стороне. А о том, что она была в Буденовске с чеченцами, пусть рассказывает Масхадову. Нам-то что!
— Да хер ее знает, была ли она там вообще? Девка явно крутая, но могла и придумать по ходу. Что сейчас будем делать?
Граф призадумался. Идти прямо к лодке было опасно — открытое место, лучше подбираться домами. Мы быстро нырнули за первое попавшееся, похожее на сарай, строение и притихли. Из его окошек нам было видно практически все вокруг, включая и лодку. Боря просматривал одну часть территории, я, стоя спиной к стене, другую. Взять врасплох нас никак не могли, с какой бы стороны к нам ни подходили. И лишь грозно надвигающаяся темнота играла против нас — еще немного, и мы будем видеть только полоску реки с купающимися в ней звездами. Нине, если это действительно она, а не кто-то другой, наоборот, темнота на руку. Сядет в лодку под покровом ночи, и адью! Всякий другой, посторонний, ждать темноты не станет. Зачем? По логике вещей, он должен вот-вот выйти и, пока совсем не стемнело, поспешить домой. Но никто не вышел ни через десять, ни через двадцать минут.
— Все, ждать больше нельзя, Михей, — сказал Граф. — Если боишься идти, оставайся здесь, я пойду один. — Сейчас он был похож на азартного охотника, выслеживающего зверя. Не дожидаясь моего ответа, пошел из сарая. Я последовал за ним, держась от него на некотором расстоянии. Шаг за шагом мы приближались к последним трем-четырем домам, где мог кто-то быть. Не скажу, что испытывал приятные ощущения. И хотя я все время держал «ствол» на весу, он бы меня не спас, садани вдруг кто-то по нам из окна. Наконец мы приблизились к огромному сараю, который упирался в такой же солидный сруб. Напротив него, совсем близко, стоял еще один, и оба они образовывали своеобразный внутренний дворик. Не было только изгороди или забора. Дворик мы еще не видели, но догадались, что он есть, должен быть. Сориентировавшись по крышам, я понял, что дома соединены между собой еще одной постройкой, четвертой. Мы решили обойти их с тыла, но, немного поразмыслив, нырнули прямо в сарай. Пройдя через него, тихонько вылезли в окно и оказались с другой стороны. Перед нами предстала стена той самой постройки, крышу которой мы видели издалека. Причем стена глухая. Таким образом, мы могли попасть во дворик только через крышу либо в обход. И мы уже собрались обойти один из домов, меньший, как вдруг услышали голоса внутри дворика, а может и внутри постройки, отделяющей нас от него. Этого мы не разобрали.
Граф мгновенно прижал палец к губам, видимо подумав, что я ничего не слышал. За стеной кто-то возился, и явно не один. Слышался какой-то треск, удары по дереву, что-то еще. Наконец кто-то громко заржал, и мне показалось, что смех этот исходил от пьяного человека. Возможно, хорошо подвыпившего, без разницы. Ржали долго и враскат, от вольного куша. Так ржут только при своих, никого не стыдясь и ничего не опасаясь. Значит, это не Нина, мы ошиблись. Просто их лодка похожа на ее. Чтобы увидеть, кто находится внутри дворика, мы с ходу бросились на угол, где маленький дом соединялся с постройкой, и вскоре оказались внутри. Пройдя через одну или две комнаты, вышли к окнам, смотрящим прямо во дворик. Нас могли заметить, так что пришлось глядеть издалека, не подходя к самим окошкам. Но все было видно и так. Три молодняка лет по двадцать или чуть больше сидели на корточках в углу двора, готовясь разжечь костер. Четвертый, самый старший и рослый среди них, показался чуть позже. Он вышел из соединительной постройки, за которой несколько минут тому назад были мы. Нам пришлось пригнуться и спрятаться за стенкой, чтобы он нас не заметил. Очевидно, они готовились что-то варить, скорее всего уху. Но ни удочек, ни мотоцикла мы не заметили.
Глава двадцать шестая
И вдруг я увидел сумку, Нинкину сумку! Она была приставлена к стене дома, а сверху накрыта чьей-то курткой. Я мог дать голову на отсечение, что сумка была именно ее, а не чья-то. Уж слишком долго я самолично тащил эту сумку, чтобы перепутать ее с другой. Но где же сама деваха? Не могла же она оставить сумку им, а сама пойти ни с чем. Кто они такие вообще? Для ментов слишком зеленые, факт. Тогда кто?
Мы перекинулись двумя словами и решили подождать, определиться. Взять этих сопляков не составляло труда, но во что это выльется? И туг рослый громко обратился к одному из сидевших, назвав его Бокалом.
— Не хочешь еще раз «прокатиться» на девчонке, Бокал?
— Потом, когда вмажем, — отозвался тот и уточнил, что голоден как собака.
Двое других снова заржали.
— «Потом» может и не быть, — заметил один из них.
— А куда же она денется, интересно? — удивился Бокал. — Будем пилить до самого утра, а утром «разберемся» с ней совсем.
— Да нет. Утром надо по скорой отвалить и хорошенько замести следы, — сказал старший. — А еще выжать из нее все. Столько рыжья у суки, и молчит!
— Вы-пы-таем, — протянул третий, тот, что сидел рядом с Бокалом. Он поправил кепку на голове, затем залихватски развернул ее задом наперед.
— А с лодкой что станем делать? — спросил четвертый. Он был у них вроде как за повара — самый толстый и, видно, спокойный.
— Утопим к едреной матери, что! Можно даже сейчас утопить, чтоб меньше внимания привлекала. Слетай, Бокал, — кивнул старший на лодку.
— Лень топать. Потом, — снова отмахнулся тот.
— Возьми мотоцикл, если лень. Ты че, в натуре?! — возмутился старший.
До нас тут же дошло, что мотоцикл, а то и два стояли прямо под стеной нашего дома, прямо под
