несколько раз легонько постучала по багажнику, успокаивая Гадо, и направилась к воротам. Собаки действительно приняли её за свою и спокойно впустили во двор. Я внимательно наблюдал за каждым её шагом и видел, как она поманила псов за собой, куда-то к боковой пристройке. «Наверно, там гараж или какая-то подсобка», — подумалось мне.
Открыв широкую дверь «гаража» и войдя в него, Света стала негромко звать собак. Те остановились у самого входа и недоверчиво задрали морды кверху, не желая ступать дальше. Возня с собаками отняла у нас минут пятнадцать — двадцать. Мои руки давно вспотели от напряжения, а они все крутились возле дверей, то отбегая от них назад, то снова приближаясь.
В какой-то момент я даже подумал, что нам придется убираться вон ни с чем либо мчаться за «клиентом».
Да, мы были совершенно бессильны против этих «волкодавов», а поднимать стрельбу в два часа ночи, чтобы «усыпить» их, мог только безумец.
К счастью, нам повезло. Света каким-то чудом всё же заманила зверей в пристройку и, изловчившись, захлопнула, «ловушку».
На радостях от такой удачи она, вернувшись к машине, обхватила меня за шею и поцеловала в губы.
— Всё! — выдохнула она, прижимаясь ко мне изо всей силы. — Будете проскакивать вместе и быстро. Немного полают и затихнут, ничего. Ключи?..
— У Гадо, — сказал я.
— Ах да!.. — Она быстро открыла багажник и выпустила таджика на волю.
— Чего так долго «марьяжили» тут? — недовольно заворчал тот, разминая плечи и оглядываясь по сторонам.
— Собаки… Еле загнали, мать их! — объяснил я в двух словах. — Сейчас будем прорываться в дом. Дай ей ключи.
Гадо протянул Свете ключи от дома, но она почему-то не двинулась с места.
— Сделаем иначе… Я загоню машину во двор, ближе к дверям. Выехать нетрудно.
Мы снова вернулись в машину, и она ввезла нас во двор.
— Слушай, а что, если там кто-то есть?! — запоздало спохватился Гадо, очевидно вспомнив о «сюрпризе» с охранником.
— Ну разве что святой дух или домовой, Гадо! — рассмеялась Света. — Этот «кто-то» давно бы вышел сюда или вызвал легавых. Шутишь, что ли?
Она твёрдо и смело направилась к двери.
Собаки, сволочи, начали лаять еще раньше, чем мы выскочили из машины! То ли от запаха чужих, то ли от недовольства, что их закрыли, они буквально сотрясали дверь «гаража», и я боялся, как бы эти вампиры не вырвались на простор. Лай их был, правда, не столь громким и отчётливым, как на улице.
Через несколько секунд мы уже находились в доме. Гадо стал осматривать прихожую в поисках внутренней сигнализации, но Света остановила его.
— Её здесь нет, не ищи, — сказала она и щёлкнула ключом. — На всякий случай, чтоб никто не вошел.
Она пошла в одну из комнат, которая выходила окнами на заднюю сторону дома.
Взломав по ее указанию несколько ящиков стола, мы обнаружили там только папки с бумагами и фотографии каких-то обнаженных девиц, не очень похожих на настоящих проституток. Скорее всего, это была личная коллекция «клиента». Света бегло просмотрела десятка три снимков и скорчила презрительную гримасу. По всей вероятности, она кого-то узнала, хотя все девочки на фотографиях были явно моложе её, лет по семнадцать-восемнадцать, не более.
Чтобы не тратить время и не протирать тряпкой каждое фото — она оставила на них свои отпечатки, — я сгреб их в кучу и положил себе в карман.
— Потом уничтожим. Не лапай все подряд, — напомнил я ей о мерах предосторожности.
Мы были без перчаток, но я воспользовался висевшей на стуле рубашкой «клиента», оторвав от нее один рукав.
В третьем ящике она наконец нашла то, что искала, — несколько запаянных целлофановых пакетов с каким-то порошком.
— Что это? — спросил Гадо, разглядывая пакеты.
— Наркотики, что ещё! — хмыкнула Света и положила два увесистых и один маленький пакет в свою сумку.
— Он что, кололся?! — спросил я удивлённо.
— Нет. Накачивал ими девочек и устраивал настоящие оргии. Его хобби. Где-то здесь лежат несколько кассет… Вообще он странный тип, с причудами… В одной из комнат полно портретов, выполненных на заказ…
— И что?
— Там одни свиные морды, вот что! Маленькие, большие, розовые, голубоглазые. Он говорил, что через десять лет его «галерея» будет дорого стоить. Дескать, портреты людей уже приелись.
Я присвистнул и попросил её показать мне эту комнату.
Вмешался Гадо.
— Хватит заниматься ерундой! Где иконы и деньги? — поторопил он нас. Ему уже не терпелось потрогать то, ради чего он рисковал и «ставил шею».
— Сейчас, погоди, — недовольно огрызнулась Света и направилась к одному из шкафов. — Здесь. Раньше хранились здесь.
Шкаф был закрыт на замок, но мы быстро взломали и его. Две иконы, о которых говорила Света, действительно хранились там.
Я мало что смыслил в произведениях искусства, однако от икон в натуре веяло древностью. Не надо было быть великим специалистом, чтобы понять, что они подлинные. Да и вряд ли этот зажравшийся «любитель свинок» стал бы держать у себя дерьмо или подделку, подумалось мне.
Урал весьма богат на подобные вещи, и боженька здесь встречается не реже, чем в Новгороде, который уже давно разграбили. Скорее всего, иконы тянули на несколько тысяч «зеленых», вопрос лишь в сбыте…
Странно, что он держал такие ценности дома, а не в банковском сейфе. Впрочем, ничего странного, у богатых свои причуды и мерки, они не чувствуют цены вещи, как простой смертный перестает чувствовать цену трешки, когда в кармане — сотня. Все закономерно и объяснимо.
Деньги и золотые украшения были тут же, но в другом ящике. Золота оказалось не так много, зато все украшения сверкали камушками. Мы нигде не включали верхний свет, однако их было видно и при слабом свете карманного фонарика.
И иконы, и золото Гадо положил в дипломат «клиента», деньги взял я.
Трудно сказать, какая именно сумма перекочевала в мои руки, думаю, не менее пятидесяти тысяч в марках и долларах. Я впервые держал в руках такие огромные деньги сразу, сердце моё невольно заволновалось. Только сейчас я по-настоящему понял, как улыбнулась нам фортуна. За такие миги не грешно и заплатить, не жаль. Пусть дорого, пусть будущей болью и страданиями, что с того! Это и есть настоящая жизнь. А страдают в ней, так или иначе, все. Мне уже грезился земной рай, я не верил, что это я, а не кто-то другой на моём месте. Так бывает. В какие-то моменты видишь себя как бы со стороны, а собственное «я» находится в двух точках одновременно. Настоящая магия или что-то в этом роде. В минуты наивысшего счастья и восторга это чувствуется особенно остро.
Мы не взяли в доме ничего лишнего и ненужного, хотя и на иконах можно было запросто «погореть» как в Питере, так и в Москве. Однако вопреки распространённому попами мнению, будто Бог наказывает воров за кражу икон, я искренне надеялся, что Он-то нам и поможет.
— Надо уносить ноги. Больше здесь делать нечего, — сказал явно довольный Гадо и на радостях похлопал Свету по заднице. Та легонько отмахнулась, но не огрызнулась в ответ. Не тот случай и момент. Я хорошо понимал, о чём она думала. Как бы там ни было, она была всего лишь женщиной, слабой и по сути беззащитной в сравнении с нами. И кто знает, что у нас в голове?..
Вопрос Гадо не давал мне покоя, а еще я подумал о себе лично. Где гарантия, что он не похоронит
