бесстрашных туристов.
Ники был страшно возбужден предстоящим путешествием и ждал с нетерпением, когда ему будет позволено забраться в лодку — крошечную плоскодонную шлюпку. Поскольку в лодке помещалось одновременно не более двух пассажиров, кроме лодочника, посещение грота должно было совершиться двумя группами.
— Сначала отправляйтесь вы с Ники, — сказала мне Гермиона. — Жаль заставлять его ждать!
Я заколебалась:
— Вы уверены?
Она кивнула, и доктор Сикилианос, стоявший рядом, поддержал ее. Я взяла Ники за руку и, крепко держа, сказала предостерегающе:
— Теперь ты должен сидеть очень спокойно!
Худой, темноглазый рыбак любезно помог нам спуститься в лодку, а затем сказал что-то по-гречески оставшимся на причале.
Я увидела, что Гермиона бросила быстрый взгляд на Пола, будто хотела что-то сказать, но Василис взял его за руку и подтолкнул вперед, сказав:
— Поезжай со Стейси. Мужчина говорит, что один из вас может ехать с ними сейчас, так как Ники занимает мало места. Гермиона и ее дядя смогут поехать после того, как вы вернетесь.
Лицо Гермионы вытянулось от разочарования, когда Пол спрыгнул в лодку и сел рядом с Ники. Я поняла, что девушка надеялась — ее дядя отправится с нами, а она сможет поехать вдвоем с Полом.
Хозяин лодки начал медленно грести, отталкиваясь от причала, а Ники, изо всех сил сдерживая восторг, махал рукой и кричал:
— Пока! Пока!
Рыбак вел лодку в тени утеса, медленно гребя вдоль его неровного бока. Скоро причал скрылся из виду и мы стали приближаться к огромной естественной арке между утесом и скалой. Мы прошли под ней и увидели впереди еще одну арку, на этот раз прямо в самой скале. Высота ее составляла около пятнадцати- двадцати футов, и она была достаточной, чтобы пропустить лодку гораздо более широкую, чем наша. Однако, когда мы вплыли поглубже в отверстие, оно сузилось и потолок пещеры опустился. Казалось, тут она и заканчивается, потому что впереди не было ничего, кроме глухой скалы. Однако когда отражение света в воде и движущиеся по влажной зеленой поверхности скалы блики замедляли свое движение по мере того, как лодка останавливалась, а рыбак складывал весла, я увидела низкое отверстие почти над поверхностью моря. Невозможно было себе представить, что кто-то может пройти через него, но рыбак уже говорил что-то по-гречески и жестом показывал, что мы должны лечь лицом вниз на дно лодки, на старый кусок брезента, который он предусмотрительно расстелил, чтобы мы не испачкали одежду.
— Осторожно! — предостерег Пол, когда я опустилась на колени, радуясь тому, что одета в джинсы и полосатую хлопчатобумажную рубашку, в которых можно было без помех занять такое неудобное положение.
Я потянула Ники вниз, чтобы он лег рядом со мной, крепко держа его за руку и с удовольствием наблюдая за выражением полного восторга на его лице, что взрослые вместе с ним осуществляют эти странные маневры.
Лодочник кивал, говоря «не, не», что, как я уже знала, по-гречески означало «да», глядя на то, как Пол укладывает свое могучее тело наполовину рядом со мной, наполовину — позади. В то же время сам грек опустился на колени.
В следующее мгновение лодка скользнула в отверстие в кромешную темноту и мы оказались под скалистым навесом. Это было самым жутким ощущением в моей жизни. Края лодки задевали за скалистые стены, по мере того как мы медленно продвигались вперед, направляемые руками лодочника, который отталкивался от свода голыми руками.
Я обхватила Ники и, крепко прижимая его к груди, чувствовала, как он стискивает мои пальцы. Я еще ничего не успела сказать, когда раздался голос Пола:
— Держись, Ники! Это всего несколько минут! — В то же мгновение он нашел мою руку и добавил: — Все в порядке, Стейси!
— Да, — отозвалась я приглушенным голосом. Теплое пожатие его руки вызвало у меня дрожь. Затем темнота внезапно рассеялась и лодка оказалась в освещенном голубым светом гроте.
Это было необыкновенное место. Противоположную сторону пещеры едва можно было различить. Я села, вытирая пыльные ладони. Высокий потолок был изогнут, как в соборе, а сталактиты, висевшие по сторонам, напоминали какую-то фантастическую готическую резьбу. Мы выпрямились в лодке, оглядываясь вокруг. Казалось, что странный голубой цвет грота менялся, становился все более глубоким, более насыщенным, пока совсем не охватил нас сверкающим светом.
Лодочник поднял весло и тронул поверхность воды. При этом движении освещение снова переменилось, бросая струящееся отражение на скалу и стены так, что на какое-то мгновение голубой оттенок исчез и его сменили опаловый, розовый, золотой и фиолетовый. Затем, когда все снова успокоилось, глубокая, незабываемая лазурь вернулась и заполнила всю пещеру.
Наконец настало время возвращаться. Снова нужно было проплыть под пугающим утесом над головами. Мы опять распростерлись на дне лодки, но на этот раз были готовы к этим нескольким мгновениям в слепящей темноте — ощущению, которое уносилось темными водами подземной реки. Эти мгновения быстро миновали, и мы оказались под внешней аркой, которая вела в открытое море.
— Ну что, ты ожидала такое? — спросил меня Пол, когда мы стали приближаться к причалу.
— Это было поразительно, неправдоподобно, прекрасно! Правда, Ники?
Ники кивнул. Он был несколько подавлен впечатлением, которое его взволновало и одновременно испугало. Только оказавшись на суше, он начал прыгать, вертеться и снова болтать, рассказывая Гермионе и доктору Сикилианосу о чудесах, которые он увидел. Доктор засмеялся и отмахнулся от него. Мы смотрели, как они спускаются в лодку и отчаливают, потом помахали им вслед.
Появились Василис и Мария, медленно спускавшиеся по крутой тропинке, которая вела от причала в горы. Мария обмахивалась платочком, опираясь на каменистую стену, отделявшую часть причала.
— Так жарко! Я просто изнурена! Мы прошли совсем немного, не пытаясь подняться на самый верх, но даже оттуда, — она подняла свою полную руку и показала на маленькое плато где-то посредине утеса, — даже оттуда открывается великолепный вид!
Василис улыбнулся:
— Здесь нужны ослики, чтобы поднять нас наверх, как на Санторине.
Мария энергично помотала головой:
— Бедные ослики! Будто бы нашелся такой, который мог бы поднять меня! Я не смогла бы быть такой жестокой с бедным животным! — Она посмотрела на меня: — Но ты, Стейси, должна туда пойти. Оттуда видны маленькие острова — их множество, и они лежат на воде, как драгоценные камни!
Я не успела ответить, как Пол сказал:
— Да, мы сейчас поднимемся туда. Верно, Стейси?
Я инстинктивно отпрянула:
— Я… я не знаю. Слишком жарко, и для Ники это будет утомительно.
Я отвела взгляд от Пола и увидела, что Василис смотрит на нас, внимательно прищурясь. Он протянул мне черный зонтик, который нес до того над Марией и собой. Потом сказал:
— Конечно, вы должны пойти и полюбоваться видом. Возьми вот это, он укроет тебя от ослепительного солнца. Мы с Марией возвращаемся на яхту и возьмем с собой Никоса. Шлюпка вернется за вами, за Димитри и Гермионой, когда они возвратятся из грота.
— А нельзя ли нам всем вернуться сейчас? — спросила я в некотором замешательстве. — Я так хочу пить!
Василис сурово наклонил голову:
— Я был бы благодарен, если бы вы подождали остальных. Оставить их одних было бы невежливо. В то же время мне хочется отвести Марию назад. Как вы заметили, эта жара ей тяжела. — Он обернулся и показал жестом на большую плетеную корзину для пикника, стоявшую в тени стены. — Там достаточно освежающего для всех нас. Может быть, ты, Пол, позаботишься о Стейси?
— Я тоже хотел бы попить! — сказал Ники, проталкиваясь вперед.
