Мне тоже больше ничего не было нужно. Просто лежать, вытянув ноги, на надувном матрасе, который каждое утро выносил для меня мальчик, помощник Ангелоса. Кроме того, у нас был зонтик от солнца и множество надувных игрушек. Стратос приносил на подносе кофе для меня и лимонад или кэмаки, шарик сливочного мороженого между двумя миндальными коржиками, для Ники.
Утро проходило на пляже, мы купались и загорали. Ники заходил со мной в воду все дальше и дальше, набираясь все больше храбрости, и потихоньку учился плавать. Иногда мы бродили среди скал в поисках крабов, устриц и других морских обитателей. Лежа в тени, я не спала и не думала, просто существовала, жила совершенно растительной жизнью.
К полудню чистая мерцающая свежесть, застывшая над морем и островом, исчезала, и летний зной медленно спускался с гор. Мы уходили с пляжа, потому что даже зонтики не спасали от палящего солнца. Вилла встречала нас упоительной прохладой. Мистер Карвеллис поджидал нас, спокойный и безупречный, одетый в один из своих тонких изысканных темных костюмов, всегда готовый налить стаканчик вина или узо. Мне нравился этот мутноватый, необычного вкуса напиток, который готовили с добавлением аниса и подавали с водой или льдом.
Иногда к нам присоединялась Леда, всегда безукоризненно одетая и причесанная. Глядя на нее, я понимала, как беден мой гардероб. Но я ничего не могла с этим поделать. Я напоминала себе Золушку.
Должно быть, мистер Карвеллис прочитал мои мысли и однажды вечером позвал меня к себе в кабинет, чтобы кое-что обсудить.
Кабинет был огромный, повсюду стояли книги. Мраморный пол, мраморные колонны, поддерживающие галерею, на которой тоже располагались полки. Железная лестница в углу комнаты вела наверх, а посередине стоял широкий стол, украшенный тисненой зеленым и золотым кожей. На нем стояли три телефона. Майк говорил мне, что с виллы нельзя было позвонить на остров, но была прямая связь с аэропортом и яхтой мистера Карвеллиса «Океанис». Третий телефон, должно быть, был для внутреннего общения.
Мистер Карвеллис сидел на вращающемся стуле, за ним возвышался огромный глобус. Длинные окна были распахнуты, а высокие колонны прикрывали нас от солнечных лучей.
Мистер Карвеллис улыбнулся, бросив внимательный взгляд в мою сторону.
— Ну, дорогая моя Стейси, — начал он, — ты выглядишь гораздо лучше. Отдохнула, успокоилась?
— Да, спасибо. — Он был так любезен, что мне стало не по себе.
— Великолепно. Я специально сделал так, чтобы первую неделю тебе не о чем было беспокоиться, даже никакого общения. — Он сложил пальцы домиком и откинулся на спинку кресла. — Но теперь пришло время развлечений. В эти выходные у нас на острове будут гости, надеюсь, они тебе понравятся. Это приятные молодые люди, друзья Леды и мои друзья, несмотря на разницу в возрасте.
Сердце мое замерло. Друзья Леды. Девушки, похожие на, Леду, элегантные, образованные.
Он как будто прочитал мои мысли:
— Элен Мулье училась в Швейцарии вместе с Ледой. Тогда она была Элен д'Эрбле. Теперь она живет со своим мужем в Париже. Доктор Этьен Мулье — выдающийся хирург, ему тридцать с небольшим. Они приедут на Меленус в пятницу на яхте Рауля д'Эрбле, брата Элен. Он тоже врач. С ними приедут и другие гости, которых мы будем развлекать на вилле. — Он сделал паузу. — А теперь мы переходим к тому вопросу, который я хотел с тобой обсудить. Только не обижайся. — Он наклонился, по-прежнему не сводя с меня взгляда. — Ты красивая девушка, Стейси, и у тебя хороший вкус. Но то, как ты одеваешься сейчас, не соответствует твоему положению. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Здесь ты моя невестка. Вдова Алексиса. — На его лице появилось скорбное выражение. — Я знаю, что ты очень гордая, но я попросил Пола подобрать для тебя в городе вещи, подходящие обстановке. Он привезет их завтра.
Я почувствовала, что краснею.
— Я, я… Это так великодушно с вашей стороны. Конечно, я понимаю. Боюсь, что я… — Я замолчала. — Спасибо вам большое, я так рада! — Эти слова я не смогла не произнести. Будто и вправду была Золушкой — бедной, скромной, незаметной, совсем не подходящей этому дому.
— Стейси, это доставило мне удовольствие. Не надо меня благодарить.
— Спасибо, но почему Пол? Как он мог?.. — Я опять замолчала.
Мистер Карвеллис поднял руку:
— Пол не выбирал одежду сам. Он просто поехал, как я просил, в бутик, где одевается Леда. Если бы она не была больна, если бы у нее было время, конечно, вы бы поехали с ней вместе. — Он улыбнулся. Я впервые заметила, что у него маленькие, острые, прекрасно сохранившиеся зубы. — Как вы это называете — шоппинг? Думаю, эти маленькие перемены пойдут тебе на пользу. Миссис Бояс, домоправительница, за всем проследит. Позже, когда ты поедешь в Афины, то сможешь сама выбрать все, что захочешь. У тебя будет открыт счет у Иоллари. — Он сделал паузу. — Ты довольна?
— Это очень, очень мило. Спасибо, мистер Карвеллис, — неуверенно произнесла я.
— Ты не могла бы обращаться ко мне не так официально? Ты же мне как дочь. — Он увидел, что я нахмурилась, и быстро добавил: — Нет, нет, я не имею в виду, что ты должна называть меня отцом. Может быть, Василис? Это было бы более подходяще. Меня называют Василисом многие — молодые и старые. Это больше, чем имя. Это, это… как говорят англичане, прозвище.
— Я… я постараюсь. Еще раз спасибо. — Я встала. — Может быть, я пойду и найду Ники? Он ждет меня, чтобы пойти на пляж. — Чтобы сделать Василису приятное, я добавила: — Здесь чудесно. Море такое красивое, и повсюду такой загадочный свет.
— Да, свет. Этот свет поражает всех, кто приезжает в Грецию. Древние верили, что этот свет божественный, что он делает землю и море царственными. Они называли его «Фэбус Аполло». Это значит: «Боги, живущие на небесах». — Он замолчал, затем продолжил совсем другим тоном: — Не беспокойся о Никосе. Он уже на пляже с Дидо.
Я резко обернулась:
— Дидо? Но…
Он обогнул стол и подошел ко мне:
— Понятно, что в такой ситуации ребенок для тебя все. Но это неправильно. Не переусердствуй, Стейси. Не нянчись с ним слишком много. Однажды он станет человеком и должен научиться быть независимым и самодостаточным. Будет лучше, если иногда он будет проводить время с Дидо или еще с кем-нибудь из слуг. Они присмотрят за ним. Позже мы наймем профессионального гувернера, если вы останетесь здесь.
Я была так поражена, что не могла вымолвить ни слова. Потом сказала, стараясь казаться спокойной:
— Я бы предпочла, чтобы вы сначала посоветовались со мной насчет Дидо. И… насчет сюсюканья, как вы это назвали.
Мистер Карвеллис улыбнулся:
— Конечно нет. Это то, что опасно в материнской любви. Мать Алексиса сделала эту ошибку. Вот почему он был таким трудным мальчиком, недисциплинированным, непослушным.
Я холодно посмотрела на него:
— Алексис был независимым и достаточно взрослым, чтобы начать собственную жизнь, несмотря на привязанность к матери.
— Влияния уже не существовало. Она умерла, — резко сказал он.
Мы смотрели друг на друга, как дуэлянты. Глаза мистера Карвеллиса сверкали подобно черным агатам, но я не боялась быть побежденной. Я разозлилась: какое он имеет право критиковать меня и то, как я воспитываю Ники? Кроме того, он оскорбил память Алексиса.
Неожиданно голос Василиса стал более мягким:
— Прости меня. Я только пытаюсь помочь тебе и Ники. Ты не представляешь, какое доставила мне удовольствие, привезя его на остров. Не вини меня за то, что я попросил Дидо посмотреть за ним. Ты не можешь жить только ради мальчика. Ты молода. Когда-нибудь ты снова выйдешь замуж. Нужно будет дать Никосу больше свободы, больше самостоятельности, чтобы со временем он понял, что ты можешь любить не только его.
— Он всегда будет первым, — тихо сказала я. — После Алексиса у меня не будет никого.
Он покачал головой:
