Клинок Тишалла

Часть слепого бога, которой был Ма’элКот, потянулась к силе своего божественного «я»: бестелесному образу, которому молились его поклонники. Вливая эту мощь в телесную оболочку, он телекинетически прикрепил себя к подстилающей осадочную равнину скале и наполнил мышцы силой.

– Ждите меня в машине, – промолвил он. Потом ухватил лимузин и швырнул в реку.

Лимузин – водонепроницаемый и сработанный из современных титановых сплавов – закачался на воде, точно пробка, и медленно поплыл вниз по течению. Великан мог столкнуть машину с берега одним усилием воли, но некоторые вещи, как правильно заметил когда-то Кейн, просто требуют, чтобы их делали вручную.

Мыслью устремившись к глине на речном берегу, Ма’элКот выдернул кусок весом в сотню килограммов и резцом воображения придал ему облик: невысокий мужчина, сложенный, точно боксер, худощавый, хотя и оплывший немного за последние годы – жирок на талии, намек на брыли – со взглядом пронзительным и холодным. Дважды переломанный нос наискось пересечен шрамом.

Собрав в кулак волю, бог заговорил.

– Кейн !

«Некоторые вещи, – мелькнуло у него в голове, – просто требуют, чтобы их делали вручную».

17

Посреди рассказа о Боллинджере в голове у меня вспыхивает белая молния, и на миг я цепенею от мысли о том, что бомба все же взорвалась. Но мука все длится и длится, рев и грохот разламывают мне череп изнутри, складываясь в голос. Нет – Голос. И я его знаю.

Он зовет меня по имени.

– Кейн… в чем дело?

Райте тянется ко мне, но я отстраняю его одной рукой, другую прижимая к виску, чтобы голова не раскололась.

– Слышу, – отвечаю я.

– Я ГРЯДУ ЗА МЕЧОМ. Я ГРЯДУ ЗА ТОБОЮ, КЕЙН.

– Я так и знал.

– И Я ЗНАЛ, ЧТО ТЫ ВСТРЕТИШЬСЯ СО МНОЮ.

– Ага, ты же у нас, блин, гений.

Райте смотрит на меня, словно я окончательно на фиг съехал с катушек.

– Я МОГУ ПРИСЛАТЬ ЕЩЕ СОЛДАТ. МОГУ ПРИСЛАТЬ ЕЩЕ ТУРБОЛЕТОВ. МОГУ ПРИСЛАТЬ ЕЩЕ БОМБ.

– Не утруждайся. Я сдаюсь.

Тишина в голове.

– Ты слышишь, урод? Я сдаюсь. Поднимаю руки. Присылай кого хочешь. Я уже сдался. Меч твой.

Лицо Райте озаряется пониманием, смешанным с благоговением, потом темнеет от ужаса.

– А В ОБМЕН?

– Вера, – отвечаю я. – Мне нужна моя дочь. Живая.

Молчание.

– И раз уж мы начали торговаться, на острове, да и во всем городе еще остается толпа ни в чем не повинного народа. Отпусти их, а?

– ЗАЧЕМ?

– Потому что я так сказал, урод! На твое слово: я получаю Веру, и ты отпускаешь горожан. Ты получаешь меч и меня впридачу. Иначе я уношу ноги. Ловить меня тебе придется очень долго.

Молчание.

– Чем дольше ты тянешь, тем выше окажется цена.

– ХОРОШО. Я ПРИНИМАЮ ТВОИ УСЛОВИЯ.

– На твое слово.

– КЛЯНУСЬ.

Его присутствие покидает меня, и я приваливаюсь к сырой стене.

– Ма’элКот!

Райте зря слов не тратит.

– Слепой бог. Одно и то же.

Он с сомнением хмурится.

– Думаешь, он сдержит слово?

Я поднимаю меч, и в моей руке он с рокотом пробуждается к жизни. Стискиваю рукоять, покуда клинок не запоет в унисон с моей памятью: от звона болят зубы.

– Какая разница? – Я поворачиваю Косалл, пока солнечные зайчики не побегут по лезвию. – Я-то не