– Мг-м. Точно. Я гений. С большой буквы «х».
Тан’элКот потрогал переносицу, там, где Кейн сломал ее; небольшой изгиб оставался единственным изъяном, нарушающим совершенство его черт.
– Знаешь, почему я не стал поправлять этот перелом? – спросил он. Ладонь его разомкнулась, словно выпуская бабочку. – По той же причине, по которой сменил имя.
Хэри снова прищурился, глядя на него, и увидел другое лицо – лицо того же человека в те дни, когда тот правил империей Анханы как царь и живой бог. Тогда он называл себя Ма’элКот, что с языка пакили переводилось приблизительно как «я бесконечен». «Ма» на этом наречии было формой настоящего времени глагола «быть», а «тан» – формой времени прошедшего.
Я был бесконечен.
– Так что всякий раз, слыша свое имя, всякий раз, глядя в зеркало, – продолжал Тан’элКот, – я напоминаю себе, чего стоит недооценивать тебя.
Слова прозвучали отстраненно и точно. Словно заученная речь. За годы, проведенные на Земле, Тан’элКот все больше и больше приучался изъясняться таким образом – будто играл перед одному ему видимой аудиторией.
Хэри хмыкнул.
– Льстец.
– М-м. Возможно.
– Ты поэтому никогда не пытался меня прикончить?
Тан’элКот двинулся дальше.
– Месть – занятие для слабых умов, – раздумчиво проговорил он. – Опознавательный знак нищих духом.
– Это не ответ.
Тан’элКот только пожал плечами. Хэри вскоре нагнал его.
– Быть может, я не стал уничтожать тебя, – пробормотал бывший император, – потому, что куда приятней смотреть, как ты сам себя губишь.
– Очень верно сказано, – фыркнул Хэри. – Все, что я делал в своей жизни, было для кого-то развлечением.
Тан’элКот пробурчал что-то неразборчивое, однако спорить не стал.
Хэри потер шею, но напряжение, стянувшее позвоночник, не исчезло.
– Может, в конечном итоге это пережить тяжелей всего. В жизни я натворил много дерьма. И много хорошего тоже сделал. Но, если добраться до сути, все это ерунда. Все, что делал я и что испытал – побеждал, проигрывал, любил, ненавидел, один черт, – все это имеет значение только потому, что помогало какому-нибудь ублюдку, которого я даже не знаю, скоротать пару часов.
– Мы с тобой и вправду парные мечи, – пробормотал Тан’элКот. – Наши войны давно отгремели, наша слава прошла. Что тебя на самом деле тревожит: что твоя жизнь была для кого-то развлечением или то, что тебя она больше не радует?
– А, хорошо, что напомнил! – воскликнул Хэри. – Что-то я тебя давно в жопу не посылал!
Тан’элКот благостно улыбнулся.
– Я плакал оттого, что нет у меня сапог, покуда не встретил безногого. – Он кивком указал на тротуар, туда, где спал, сгорбившись в старенькой инвалидной коляске, оборванный безногий нищий. – Посмотри на этого человека: без сомнения, он самую надежду на посмертие отдал бы, чтобы на один день встать на ноги – даже столь неверные, как твои.
– Ну? – поинтересовался Хэри. – Он сильней моего искалечен. И что с того?
Улыбка Тан’элКота поблекла.
– Инвалидное кресло у тебя получше будет.
– Ага. – Хэри горько усмехнулся. – Ровер – настоящее чудо.
– Ровер? – Тан’элКот вопросительно поднял бровь. – Ты дал кличку своей инвалидной коляске? Не думал, что это в твоем характере.
Хэри раздраженно передернул плечами.
– Это командный код, и все. Без него голосовое управление не воспринимает приказов.
– Но Ровер – это ведь собачья кличка? Как Верный… э-э… Фидо?
– В данном случае не кличка, – с раздражением поправил Хэри. – Это шутка. Началось, во всяком случае, как безвкусная шутка, а потом я решил ничего не менять.
– Не вижу ничего смешного.
– Я тоже. – Он пожал плечами. – Знаю, ты мало бродишь по сети. Что-нибудь знаешь о киносериалах двадцатого столетия?
– Только то, что это было весьма примитивное развлечение.
– Был среди них один, назывался «Пленник». Не слышал?
Тан’элКот покачал головой.
– Объяснить тебе, в чем соль, будет сложновато, – признался Хэри. – Но Ровером звали… весьма
