Этот вопрос, по-видимому, привел карлика в замешательство, и он предпочел промолчать.
– Но ты же сам мне это сказал, – настаивал шевалье.
– Да, сказал. Я вас и вправду искал, но не знал, что вы находитесь именно здесь.
– Тогда почему же ты сюда пришел? Что ты здесь делаешь?
Все эти вопросы очень тревожили карлика, но Пардальян, казалось, ничего не замечал. Припертый к стене Чико, наконец, буркнул:
– Я здесь живу, вот оно как!
И ему пришлось сразу же пожалеть о своих словах.
– Здесь? – недоверчиво произнес Пардальян. – Ты, наверное, смеешься надо мной! Ведь не живешь же ты в этом подобии склепа?
Карлик пристально посмотрел на шевалье. Эль Чико вовсе не был дураком. Он ненавидел Пардальяна, но его ненависть не доходила до ослепления. Неясный инстинкт подсказывал ему что надо любить и чем восхищаться, а что, напротив, осуждать и порицать. Если бы он мог, он убил бы Пардальяна, в котором видел своего счастливого соперника, не испытывая никаких угрызений совести за это убийство. Однако он почувствовал, что человек, отправляющий своего соперника на тот свет ради некоей суммы денег, совершает низкий поступок. И он, бедный малый, живущий мелкими кражами или подаянием, с отвращением отбросил эти деньги, первоначально им принятые!
Да, он ненавидел Пардальяна. Однако он воздал должное храбрости своего врага, мирно спавшего, когда у его изголовья стояла смерть. Он ненавидел Пардальяна; но вглядываясь в это лицо, которое светилось прямодушием и на котором, как ему казалось, он различал выражение жалости и сочувствия, он инстинктивно понял: у его соперника благородное сердце, и он, карлик, может рассчитывать на то, что его не предадут.
Маленькому человечку стало стыдно за свои колебания, и он ответил откровенно:
– Да, я здесь живу.
Он приоткрыл вход в свой закут и зажег свечу. У Пардальяна было свое на уме, и он проник в комнатку вслед за Эль Чико, говоря:
– Отлично! Теперь здесь все видно. Так-то лучше. С наивной гордостью карлик поднял свечу, чтобы лучше осветить жалкую роскошь своего жилища. Он совсем забыл, что тем самым он ярко осветил и мешочек с золотом, валявшийся на полу. Он не заметил, что смеющиеся глаза Пардальяна сразу же обратились к этому мешочку.
– Замечательно! – восхитился шевалье, и этот комплимент заставил карлика вспыхнуть от удовольствия. (Эль Чико был поражен, однако, тем, что вдруг ощутил к французу нечто вроде симпатии.) – И все же, как ты можешь здесь жить, ведь это напоминает могилу? – добавил Пардальян.
– Я маленький. Я слабый. Люди не всегда добры ко мне. А здесь я в безопасности.
Пардальян с жалостью взглянул на него.
– И тебя тут никто не тревожит? – спросил шевалье безразлично.
– Никогда!
– А люди из дома, оттуда, сверху?
– И они тоже. Никто не знает этого тайника, вот оно как! В этом доме есть и другие тайники, о которых никто не догадывается, кроме меня.
Чтобы оказаться почти вровень со стоящим карликом, Пардальян уселся прямо на пол.
И сам не зная почему, растерянный Чико был тронут этим жестом, как ранее был тронут похвалой своему жилищу. Он понял, что этот сеньор, такой храбрый и такой сильный, согласился сесть на холодные плиты только для того, чтобы не подавлять своим великолепным ростом его, Чико. Он уже привык испытывать к своему сопернику только ненависть и теперь пребывал в полном смятении, чувствуя, как его ненависть отступает; он был ошеломлен, ибо ощущал, ' как постепенно в нем зарождается чувство, похожее на симпатию; он был изумлен этим и в то же время злился на самого себя.
Не очень задумываясь над тем, что он говорит, он произнес, может быть желая скрыть странное волнение, обуревающее его.
– Сеньор, пора уходить, поверьте мне.
– Ба! Торопиться некуда. Ведь, как ты говоришь, никто не знает этого тайника, так что ни один человек не потревожит нас здесь.
– Дело в том, что... я не могу вывести вас там, где я обычно прохожу.
– Почему?
– Вы слишком большой, вот оно как!
– Черт возьми! И что же теперь? Ты знаешь другой путь, где я смогу пройти? Да?.. Отлично.
– Понимаете, но на этом пути нам может кое-кто повстречаться.
– Стало быть, это подземелье обитаемо?
– Нет, но иногда там бывают люди... они собираются и что-то обсуждают... Сегодня у них как раз собрание.
Карлик говорил осторожно, как человек, который не хочет сказать больше, чем следует. Пардальян не сводил с него глаз, отчего смущение Эль Чико только увеличивалось.
– И что же это за люди? – с любопытством спросил шевалье.
– Не знаю, сеньор.
