избавитесь от меня так же, как недавно избавились от шевалье де Пардальяна. Поэтому предупреждаю: при первом же подозрительном движении, первом же громко сказанном слове я заколю вас.
— Если вы боитесь предательства, возьмите меня за руку, — бесстрастно предложила Фауста.
Она рассчитывала уязвить гордость Вальвера и заставить его отказаться от своего замысла. Но она ошиблась.
— Я принимаю оказываемую мне вами честь, — просто ответил он и протянул Фаусте ладонь. Она положила на нее свою маленькую ручку; пальцы Вальвера тотчас же крепко обхватили ее. Теперь он был спокоен: она ни за что не сумела бы вырваться.
Фауста более не делала попыток обмануть своего неумолимого противника, действовавшего столь же решительно, как некогда действовал ее заклятый враг Пардальян. Признав превосходство Вальвера, она почувствовала, что готова подчиниться ему.
Они направились к двери. Одэ де Вальвер думал, что Фауста ускорит шаг, дабы побыстрей покончить с этим унизительным для нее делом. Но он ошибался. Походка ее, как обычно, была плавной и исполненной величия. Ему даже показалось, что она идет медленнее, чем всегда. Соизмеряя свои шаги с шагами Фаусты, Вальвер почти что семенил рядом и про себя восхищался своей соперницей:
«Подумать только! Вот это настоящий игрок!.. Уметь так изящно проигрывать!»
Пока они шли к двери, Фауста то и дело оборачивалась к д'Альбарану. Вальвер не спускал с нее глаз, думая:
«Несмотря на внешнее спокойствие, ей несомненно жаль покидать своего верного слугу в том плачевном положении, в котором он оказался, исполняя ее приказ».
Прежде чем переступить порог кабинета, Фауста остановилась и «вновь бросила печальный взор в сторону д'Альбарана. Взор этот был столь красноречив, что Вальвер не выдержал.
— Успокойтесь, сударыня, — произнес он, — я всего лишь оглушил его; я не собирался его убивать. Вскоре он очнется, и только тяжесть в голове будет напоминать ему о нашем поединке. А ровно через сутки он снова будет бодр, как прежде.
Казалось, слова его успокоили Фаусту. Губы ее дрогнули: она улыбнулась и слегка кивнула головой в знак благодарности.
Вальвер и Фауста тронулись в путь. Молодой человек сгорал от нетерпения поскорее увидеть Пардальяна и поэтому никак не мог примериться к величественной походке Фаусты; он то забегал вперед, то внезапно начинал отставать. Наконец они добрались до входа в подвал. Фауста прекрасно знала дорогу: поступь ее была тверда и уверенна. Возле железной двери она остановилась. Дверь была совершенно гладкой, без какого-либо намека на замки или ручки. Вальвер высоко поднял факел; в его неверном свете Фауста нащупала потайную пружину. Дверь медленно отворилась.
Ступив на порог, Вальвер радостно воскликнул:
— Эй, господин де Пардальян! Это я, Одэ!.. Выходите, вы свободны!
Дабы показать, что впереди нет никаких ловушек, Фауста первой вошла в подвал. Вальвер с факелом следовал за ней; он был несколько удивлен тем, что Пардальян не откликнулся на его зов. Очутившись в подвале, оба не смогли подавить изумленный вскрик: там было пусто. Ни души.
— Клянусь всеми святыми, сударыня, — яростно воскликнул Вальвер, — если это западня, то вы мне дорого заплатите!
С этими словами он выхватил кинжал и занял позицию между дверью и принцессой.
Но Фауста вовсе не собиралась бежать. Она явно ничего не замышляла и сама была удивлена не меньше Вальвера.
— Ничего не понимаю! — воскликнула она.
Безусловно, она говорила искренне. Исчезновение Пардальяна было для нее не меньшей неожиданностью, чем для Вальвера. Пытаясь понять, что же произошло, она в растерянности озиралась по сторонам. Вальвер по-прежнему стоял в угрожающей позе напротив выхода.
— А вы уверены, что не ошиблись дверью? — спросил молодой человек; он знал, что не имеет ни малейшего основания доверять Фаусте.
— Вы считаете, что я могу заблудиться в собственном доме? — обиженно ответила Фауста вопросом на вопрос. — Впрочем, вы сами легко можете во всем убедиться. Смотрите: подвал круглый. Значит, мы находимся в круглой башне. А как вам известно, во дворце имеется только одна круглая башня.
Она была права: помещение и впрямь было круглым.
«Клянусь Господом, — рассуждал про себя Вальвер, — шевалье де Пардальян не такой человек, чтобы сидеть сложа руки и дожидаться, пока кто-нибудь придет и вызволит его. Он привык действовать, и притом безотлагательно. Значит, он сумел найти выход из этой темницы. Но как? Судя по недоумевающему виду Фаусты, задача была не из легких. Но раз его здесь нет, то, похоже, он все-таки с нею справился!.. Черт побери, куда же он девался?..»
Высоко подняв факел, он шагнул вперед, чтобы по примеру Фаусты внимательно осмотреть подвал и найти ход, которым воспользовался Пардальян.
Следующего шага Вальвер сделать уже не успел. Страшный удар обрушился ему на голову. Своды подземной темницы поплыли у него перед глазами, в ушах зазвенело, колени задрожали, и он как подкошенный рухнул на пол.
Фауста бесстрастно переступила через недвижное тело Вальвера и вышла из темницы. За ней с фонарем в руке следовал неизвестно откуда взявшийся д'Альбаран. Гигант-испанец был бледен и слегка пошатывался при ходьбе. Тщательно запирая за собой дверь, Фауста говорила:
— Ты не заставил себя долго ждать… Там, наверху, мне показалось, что ты открыл глаза и подмигнул мне… Поэтому я шла как можно медленнее, чтобы дать тебе время прийти в себя и догнать нас. Теперь дело сделано… он мертв…
— Я в этом не уверен, сударыня, — жалобным голосом ответил д'Альбаран, потирая правую руку.
— Не скромничай! — ободрила его Фауста. — Я же знаю, что ты одним ударом кулака убиваешь быка!
— Да, сударыня, когда я хорошо себя чувствую. Но сегодня меня самого едва не убили… Я ощущаю страшную слабость и вовсе не уверен, что мой удар оказался смертельным. Поверьте мне, сударыня, надо как можно скорее затопить подвал.
— А как же Пардальян? — спросила Фауста. — Однако я не перестаю удивляться, как это ему удалось бежать!.. Если бы мне об этом сказали, я бы ни за что не поверила, но я собственными глазами видела: подвал был пуст!
— Он может быть только в галерее, — убежденно произнес великан-испанец. — Он мог вырвать железную решетку, но он никогда не сумеет сломать железную дверь, преграждающую проход к реке.
Подумав, он добавил:
— Значит, нам придется затопить и подвал, и галерею.
— Прекрасно, — одобрила Фауста, — ты это сделаешь.
И скорбным тоном она заключила:
— Бедный Пардальян, все же ему суждено погибнуть в волнах.
XXXII
ПОДВАЛЫ ДВОРЦА ФАУСТЫ
Когда Пардальян внезапно провалился в пустоту, от неожиданности он испустил крик, который и был услышан Фаустой и герцогом Ангулемским, оставшимися наверху в круглом кабинете. Вылетев из кресла, шевалье больно обо что-то ударился и окончательно пришел в себя. Однако на этом его падение не завершилось: внезапно он снова — однако теперь уже плавно — стал опускаться вниз.
Помост, где стояло кресло Пардальяна, медленно, без колебаний и резких толчков, двигался с помощью невидимой лебедки. Впрочем, шевалье уже обрел свое привычное хладнокровие и сказал себе:
«Фауста не пожелала, чтобы я сломал себе шею, упав с размаху на дно подземелья, и это уже о чем-то говорит!..»
Пардальян поднялся на ноги. Несмотря на свою удивительную способность видеть в темноте, он, сколько ни старался, не мог ничего разглядеть вокруг. Тогда он вытянул руки и попытался сориентироваться на ощупь.
«Колодец! — произнес он про себя. — Я опускаюсь в колодец!»
