карты и потому могла вести свою игру. Итак, Леонора была заранее обречена на поражение, но она об этом не догадывалась, а потому первой начала атаку. Здесь мы вынуждены прибегнуть к военной терминологии, ибо между обеими женщинами развернулось настоящее сражение.
— Дитя мое, вы ведь знаете, кто ваш отец? — вкрадчиво спросила Леонора.
Задав этот вопрос, она не без оснований надеялась получить на него утвердительный ответ.
Флоранс не обманула ее ожиданий и ответила четко и откровенно:
— Да, знаю. Это маршал д'Анкр.
Леонора удовлетворенно улыбнулась и продолжила свой допрос:
— Откуда вы это знаете?
— Об этом говорили те люди, что стояли возле меня.
— И вы, разумеется, хорошо знакомы с ними, раз поверили им на слово?
— Нет, сударыня, это сказал человек, которого я не знаю, поэтому если бы я не получила иных, более веских доказательств, я бы ему не поверила: не так уж я легкомысленна. Но он произнес это перед самим господином маршалом, и господин маршал не стал отрицать. Ведь если бы он хоть чуточку усомнился в сказанном, он наверняка тотчас же заявил бы об этом.
— Ваши рассуждения справедливы. А дальше?
— Дальше: господин маршал не только не стал ничего отрицать, но напротив, тут же заговорил обо мне с Ее Величеством королевой…
— Простите, — прервала ее Леонора, — вы знали, что дама, которая в ту минуту вошла в комнату, была королева?
— Да.
— Откуда вы это знали? Никто не объявлял о ее приходе.
— Сударыня, мое ремесло — продавать цветы на улицах Парижа, я часто бываю возле Лувра и не раз видела Ее Величество. Я сразу узнала ее… так же как и вас, сударыня. Вы — жена маршала д'Анкра.
— Понимаю. Так вы говорите, что маршал сразу заговорил о вас с королевой?
— Да, сударыня. И он наверняка сообщил ей, что я его дочь.
— Кто внушил вам такую мысль? — встрепенулась Леонора. — Или вы сами все слышали? Значит, вы понимаете по-итальянски?
— Нет, сударыня, я ничего не слышала, и я не говорю по-итальянски. Но я поразмыслила, сударыня! Королева не может знать столь ничтожное создание, как простая уличная цветочница. И однако она приказала мне следовать за ней — мне, обыкновенной девушке!.. А ведь у королевы нет никаких оснований интересоваться моей скромной особой! Отсюда я сделала вывод, что она позвала меня по просьбе господина маршала д'Анкра.
Ответы девушки были точны и логичны и произносились уверенным тоном, без малейших колебаний. Внимательно наблюдавшая за ней Леонора не могла ни к чему придраться и вынуждена была со всем соглашаться… или же, пытаясь докопаться до истины, раскрыть свои собственные замыслы, чего она, разумеется, не могла и не желала делать.
Заметим также, что бесстрашная Флоранс первой заговорила о своей матери. И ее маневр увенчался успехом. Нельзя было заподозрить девушку в том, будто ей известно, что королева, чей титул она произносила с почтительным трепетом, — ее мать.
Леонора была введена в заблуждение. Все ее наблюдения свидетельствовали в пользу Флоранс. Поэтому она снисходительно похвалила девушку:
— Вижу, вы не из тех легкомысленных девиц, которые заняты только собой, и ничего не видят и не слышат вокруг. Вы неглупы и внимательны, и я поздравляю вас с этим.
Несмотря на все старания, в голосе Леоноры прозвучала легкая ирония. Она давно поняла, что под скромной внешностью и кажущимся простодушием скрывается грозный противник, готовый сразиться не только на ее поле, но и ее же оружием.
Сколь ни пыталась Леонора скрыть свою насмешку, Флоранс мгновенно почувствовала ее. Широко открыв свои большие глаза, она уставилась на Леонору.
— Боже мой, сударыня, как вы можете так говорить! — воскликнула она.
И с великолепно разыгранной наивностью прибавила:
— Неужели я ошиблась?.. Вот уж было бы удивительно.
— Почему же? — усмехнулась Леонора. — Вы так уверены в непогрешимости собственных суждений? Будьте осторожны, дитя мое, вы впадаете в грех гордыни!
— О нет, сударыня, я всего лишь бедная невежественная цветочница, — скромно возразила очаровательная Флоранс, — но тут я не могла ошибиться. Или вы хотите сказать, что королева… вы только подумайте, сударыня, сама королева Франции! — изволила заинтересоваться простой уличной торговкой?
И она звонко расхохоталась; мало кто сумел бы понять, каких усилий ей это стоило.
— Простите, но это предположение так невероятно, что я просто не могу удержаться от смеха!
Леонора впервые разговаривала с Флоранс, и той относительно легко удалось обмануть Галигаи. Поняв, что зашла слишком далеко, жена Кончини стала лихорадочно соображать:
«Господи, до чего же я глупа! Если крошка говорит искренне, а похоже, что это действительно так, то я тем более не должна привлекать ее внимание к Марии. Пусть она и впредь думает, что Кончини замолвил за нее перед королевой словечко. Придуманное девчонкой объяснение превосходно, а главное, устраивает всех. Лучшего даже я не смогла бы найти. Надо сообщить об этом Марии, пусть она поддержит ее заблуждение».
Вслух же она произнесла:
— Вы неверно истолковали мои слова, дитя мое. Я искренне восхищаюсь вашей проницательностью и той быстротой, с которой вы сумели разгадать истину. Вы правы, королева обратила на вас внимание по просьбе маршала д'Анкра.
— Я тоже сказала себе, что иначе и быть не может, — бесхитростно ответила Флоранс.
После первого поединка, окончившегося вничью, обе женщины нуждались в отдыхе. На короткое время в комнате воцарилось молчание. До сих пор преимущество было на стороне Флоранс. Она это понимала, но виду не подавала. После недолгих размышлений Леонора произнесла:
— Вам известно имя вашей матери.
Это был не вопрос, а утверждение, однако Флоранс не дала усыпить свою бдительность и быстро парировала:
— Моя мать? О сударыня, если бы я знала, кто она, разве могла бы сидеть сложа руки?.. Я бы давным- давно убежала к ней.
У Леоноры не было больше причин сомневаться в правдивости девушки.
«Решительно, мне ничего не остается, как поверить, что она ничего не знает», — подумала Леонора.
И сказала вслух:
— Мне показалось, что человек, назвавший имя вашего отца, произнес также и имя вашей матери.
— Увы, нет, сударыня.
— Однако он должен его знать.
— Возможно. Вы подсказали мне эту догадку, сударыня. Этот человек может еще находиться в доме. Будьте так добры, проводите меня к нему.
С этими словами Флоранс решительно направилась к двери. В действительности она совершенно не собиралась разыскивать Ландри Кокнара, но Леонора поверила, что именно таково и было ее намерение. Это не входило в планы жены Кончини, и она немедленно преградила девушке дорогу:
— Зачем вам нужен этот человек?
— Как зачем? Чтобы спросить его… умолять его открыть мне имя моей матери… Ради всего святого, сударыня, пропустите меня!
— Нет… Вы забываете, что вас ждет королева.
— О! Какое мне дело до королевы, когда речь идет о моей матери?! — взорвалась Флоранс.
— Так вы будете счастливы узнать ее?
— Буду ли я счастлива?.. Ах, только бы хоть раз увидеть ее, обнять, прошептать на ухо эти сладкие
